— И что?
— Не хватает ей твердости характера, что ли… Как былиночка она у тебя. Куда ветер дунет… А это опасно с такой красотой…
В тот раз Инесса даже обиделась немного за свою дочь, а со временем согласилась: да, так и есть.
И еще Любаша ей внушала:
— Ну что ты так на Андрее своем зациклена? Пойдем с тобой в кино сходим, раз он занят.
— Нет-нет! Что ты? Я без него никуда не хожу. Мне даже в магазин без него ходить неинтересно, не то что в кино.
Вздыхала на это Любаша, подливала свою сладкую тягучую наливочку Инессе и только качала головой:
— Не права ты, Инеска! Не права! Ладно, давай выпьем за то, чтобы я ошибалась!
Ан нет! Выходит дело, и здесь оказалась права Любаша. Не ошиблась! Вон какое коленце жизнь выкинула. Ни в одном кино не увидишь.
И сидит опять Инесса со своей соседкой, ест ее шарлотку любимую и рассуждает:
— А вот скажи, почему мне такое испытание послано свыше? За что? За любовь мою многолетнюю? Безупречную, я бы даже сказала! Разве можно человека за любовь наказывать?
— Ничего ты не поняла, Инеска! Не за любовь! А как раз за нелюбовь к себе!
— Как это? — Инесса даже жевать перестала.
— Ты же себя не помнила! Ты вся растворилась в муже. Полностью! Без остатка! Тебя саму уже было не разглядеть, только через призму Андрея: что он сказал, что сделал, как посмотрел… Ты как будто его частью стала. Вот тебе и показали: забрали мужа. И что? Ты где? Ау-у! Инесса! Нет тебя. Страдание, тоска, нежелание жить без него! Так?
— Так! — Печально кивнула Инесса.
— И вместо того чтобы обратиться к своим внутренним ресурсам, к своей внутренне силе, ты предпочла умереть! Лучше вообще не жить, чем жить без него! Так?
— Да! — Опять кивок и новый кусок шарлотки.
— А потом все очень просто. Потом пропадает дочь! И оказывается, что кроме мужа есть и другие ценности в жизни. Причем такие ценности, ради которых возможно даже победить смерть!
— Любаша! Ты очень умная! Я всегда это знала.
— Погоди-погоди! Давай еще по рюмочке! — И Любаша щедрой рукой плеснула наливочку до краев. — Это еще не все!
— А что еще? Все и так понятно. Ты полностью обосновала логическую цепочку событий моей жизни.
— Смотри дальше! Теперь, когда болезнь отступила, когда возвращение девочки представляется вполне возможным (это лишь вопрос времени) к тебе возвращается муж!
— Постой! Это уже новый виток. Такого разворота событий в моей схеме не было…
— Не спеши! Слушай! Муж возвращается, а он тебе вроде как уже и не нужен…
— То есть как не нужен? — Не согласилась Инесса. — Очень даже нужен!
— Нужен. Только как кто? Как помощник. Как союзник. Как собеседник. Как отец вашей общей дочери.
— Ну… в общем… да…
— Ты что, как в любовнике в нем сейчас нуждаешься? Или как в любимом мужчине, без которого свет не мил?
— Честно говоря, сейчас я намного спокойнее к нему отношусь, чем раньше. Остыла я, что ли… Переболела…
— То есть уйди он сейчас, трагедии не было бы? — осмелилась предположить Любаша.
— Не было бы… — как эхо повторила Инесса.
— А он, наоборот, вернулся…
— И знаешь, Люб, похоже, совсем.
— То есть?
— Ну, по-моему, расстался он окончательно со своей зазнобой.
— Да ты что? А как ты это поняла?
— Ну, поняла… — уклонилась Инесса. — Не важно как, только это точно.
— Вот видишь, как все интересно складывается. Вернется Жанка — заживете снова полной семьей.
— Ой, твои бы слова да Богу в уши!
— Давай выпьем за это, что ли!
— Хорошая у тебя наливочка, Любаша! И сама ты хорошая! Ты у меня единственная подруга, между прочим! Ты знаешь об этом?
— Да знаю, знаю. Ладно! За скорейшее Жанкино возвращение! — И Любаша подняла рюмку. — Чует мое сердце, это не за горами…
Операция по освобождению прошла успешно. И хотя Жанна волновалась буквально до тошноты, до реальных спазмов желудка, роль свою она сыграла вполне натурально. Да и роль была ей знакомая. Администрация, привыкнув к богатому клиенту в лице Максима, довольно-таки запросто (за двойную оплату!) выпускала с ним девушек в город. Максим для запутывания следов периодически девушек менял. То с одной выходил за территорию, то с другой. Поначалу оставлял в залог паспорт или билет на самолет, но со временем вошел в доверие, и с ним отправляли девушек без всяких залогов. Он всегда возвращал девчонок вовремя. Никаких претензий к нему со стороны администрации не возникало.
На этот раз для прогулки он выбрал Жанну. Та собрала из всех заначек и тайников запрятанные чаевые, бросила их в сумочку и выпорхнула на улицу.
Ей повезло. Она выпорхнула навсегда. Они с Максимом изображая неторопливость и беспечность, болтая, пошли в ближайшее кафе. В целях конспирации посидели там с полчасика, заказав чай, десерт… Потом степенно направились в сторону парка и, будто внезапно решив подъехать на проходящем мимо трамвае, запрыгнули в него с веселым смехом.
В трамвае смех кончился. Началось бегство. Если до сих пор ситуация была неоднозначна — можно было передумать и вернуться, то теперь пути для отступления не было. «Хвоста» они не наблюдали, да и вряд ли кто следил бы за клиентами, однако Жанна боялась так, что колени тряслись мелкой дрожью… Она плохо понимала, что ей говорит Максим. Только смотрела вокруг широко открытыми глазами, которые вдруг отчего-то сделались темно-синими. Максим даже не предполагал, что глаза могут настолько менять цвет. Только что были небесно-голубыми, потом стали ярко-васильковыми, и вот теперь — синие. Как такое возможно? Он хотел спросить, но вид у Жанны был настолько испуганный, что вряд ли она могла бы хоть что-то сейчас объяснить.
Через остановку они сошли, взяли такси до вокзала, оттуда доехали поездом до аэропорта. А дальше… Жанна до последнего не верила, что им удастся улететь. Левый паспорт… Ну, может, и не совсем левый, только непонятно как полученный. Про визу вообще лучше не задумываться… Как Максиму это удалось, непонятно… К тому же в кассе оказался билет на тот же самый рейс, что и у Максима. Оказывается, в несезон самолеты летают полупустые, и проблем с билетами нет…
Когда они очутились в салоне самолета, сели на свои места и пристегнулись, Жанна до конца еще не верила в избавление от плена. Но когда шасси оторвалось от земли и лайнер стал набирать высоту, разрыдалась…
Стюардессы забегали, соседние пассажиры с любопытством косились на рыдающую девушку, Максим прижимал ее голову к своей груди и шептал:
— Все хорошо! Моя девочка, все уже позади!
Ей дали коньяка, потом кофе. Вскоре Жанна пошла умыться, а через полчаса даже заснула, утомленная переживаниями, страхом и истерикой…
