class="image">
Кевин меня заметил. Но тут же отвел глаза – и у меня загорелись щеки, как от размашистой оплеухи. Однако я убедила себя, что сперва ему нужно разобраться с Флорой. Казалось, он боится ко мне приближаться. Но Флора продолжала его отпихивать, и он, глядя на нее, как встревоженный папаша, постепенно дрейфовал к нам с Салли. Наконец оказавшись перед нами, он, стискивая кулаки, спросил, что делать:
– Она не хочет со мной разговаривать!
Перекрикивать музыку было трудно, и он устремился в нишу подальше от колонок. Мы последовали за ним.
– Она упрашивала меня приехать, а потом разревелась. – Я заметила, что пуговицы на рубашке у него застегнуты вкривь и вкось, будто он одевался второпях. – Это не Флора! Она не в себе!
– Мы уговаривали ее обратиться за помощью. – Салли положила руку на предплечье Кевина. – У нее такая нездоровая реакция на стресс. Я ей советовала поговорить с нашим куратором, но она ничего не желает слушать.
Я бы поразилась этому вранью, если бы не знала, что она еще и не на такое способна. Мне только не понравилось, что Салли кроит из Флоры жертву. Я-то ей уготовила роль чудовища.
На лице у Кевина был ужас. Меня это сбивало с толку, грудь разъедал кислотный ожог вины.
– Ума не приложу, что делать. Я приехал, чтобы…
Он запнулся и не договорил. Но про себя я закончила его фразу. «Я приехал, чтобы порвать с ней при личной встрече».
Он поспешил обратно в зал, видимо боясь надолго оставлять Флору без присмотра. Мы последовали за ним. Ничего другого нам не оставалось. Ладно: мне не оставалось. Салли вполне могла найти себе парня для траха – очередного Лапу на одну ночь. Но этого ей было мало. Мы штурмовали крепость, и она шла во главе атаки.
Флора все танцевала, то и дело врезаясь в окружающих. В резком свете ее кожа сияла неестественной бледностью. Люди обходили ее по дуге, словно она могла внезапно полыхнуть. Кевин пытался вмешаться и увести ее – раз, другой, – но оба раза она шлепнула его по руке, словно обжегшись. На третий раз она так закричала и шарахнулась в сторону, что перед Кевином вырос здоровенный бугай в майке-алкоголичке и толкнул его в грудь, словно говоря: «Охренел, что ли?»
– Ой что творится, – пробормотала я. Мы наблюдали за происходящим со стороны, но вся эта катастрофа полностью была делом моих рук.
– Ты сама этого хотела, – отозвалась Салли. – Господи, как же я буду рада, когда он наконец ее бросит и весь этот дрянной театр закончится!
Дело было не в том, что именно она сказала, а в том – как. Словно когда дрянной театр закончится, она тут же примется искать что-то еще – или кого-то еще – в качестве новой забавы.
Флора заправила за ухо тонкую прядку волос. Я стояла достаточно близко, чтобы разглядеть, что ногти у нее не накрашены – голые пластинки, искусанные до кривых красных зазубрин. И когда я это увидела, мне почти захотелось открутить назад все, что я сделала. Но отступать некуда. Чтобы стать главной героиней, нужно сбросить королеву с трона.
Флора вдруг стремительно протолкалась к выходу и, как дикий зверь, метнулась за угол. Мы с Салли, не обменявшись ни словом, последовали за ней.
Она добежала до ванной на втором этаже, скрючилась над раковиной, сплюнула что-то красное. Кровь. Или коктейль из водки с клюквой.
– Флора! – окликнула я ее. – Что происходит? С тобой все в порядке?
Она уставилась на нас – хотя, может, она нас и не видела, потому что глаза у нее превратились в узенькие щелочки, опухшие то ли от слез, то ли от недосыпа, то ли от того и другого вместе.
– Зачем ты это сделала, Амб? Ты сказала ему, что у меня есть другой! Он даже имя назвал – Хантер. Но ведь этого Хантера ты водила к нам в комнату, а не я! Но он мне не верит. А потом вы потащили меня с собой на Хэллоуин – и все рухнуло…
– Ты сама знаешь, что это не так, – проговорила Салли сурово и спокойно, словно мать, увещевающая разошедшегося ребенка. – У тебя мысли путаются.
– Да пошла ты! – выплюнула Флора. Из ее уст это прозвучало совершенно противоестественно. Она повернулась ко мне и протянула руки, и мне вдруг вспомнилось, как она в первый раз красила мне ногти: так нежно, так аккуратно. В ее глазах читалась мольба. – Амб, ты же моя лучшая подруга! Скажи, что ты этого не делала…
Я была не в силах пошевелиться, словно приросла к земле. Мы с Салли раздавили Флору, стерли ее в порошок. Салли легко было рассуждать о нашей затее как о сюжете, в центре которого персонаж, а не живой человек. Флора для нее ничего не значила – но вот я что-то значила для Флоры, и возможно, даже больше, чем когда-либо буду значить для Салли. Меня разом накрыла такая лютая паника, что голова закружилась.
– Тебе неприятно это слышать, – сказала Салли еще спокойнее – казалось, чем больше ярилась Флора, тем елейней становилась она сама. – Но твой бойфренд такой же, как все парни. Вечно ищет, где лучше. Запал на другую, вот и все дела. – Она скрестила руки на груди. Под сетчатым топом виднелся черный лифчик. – А ты затосковала и перепихнулась с первым встречным. Ничего такого в этом нет. Просто прими это.
Флора только губами хлопала, как рыба. Меня бесило, что Салли прет напролом безо всякой оглядки на меня.
– Салли… – начала было я, но Флора перебила меня раньше, чем я успела решить, собираюсь я оправдываться или подтягивать вранью Салли.
– Я не перепихнулась с первым встречным! Я не хотела… не соглашалась… он просто взял и…
Но она так и не закончила фразу. То ли и впрямь не могла подобрать нужных слов, то ли не допускала их в сознание, обороняясь от правды. Я прекрасно понимала, что она пытается до нас донести, и Салли, несомненно, понимала тоже, хотя, в отличие от меня, не была той ночью рядом. А я была – и могла, но не пожелала предотвратить катастрофу.
– Флора. Честно. Если ты собираешься искать себе оправдание, то с таким же успехом можешь рассказать Кевину все как есть. Пойдете каждый своим путем. Мы найдем тебе, с кем утешиться… Вокруг куча парней, которые рады будут с тобой переспать. Ты почувствуешь себя лучше, поверь. Свободнее…
Флора была повержена. Салли настолько ее изъязвила, пробила столько брешей в ее безупречности, что
