от нее осталась сплошная зияющая рана. Ей уже не подняться. Но ее следующие слова повергли меня в шок.
– Мы сможем это преодолеть, – сказала она. – Если он поймет, что произошло… – Она снова воззрилась на меня мокрыми глазами, ища поддержки: – Амб, пожалуйста, ты ведь знаешь, как все было. Скажи ему. Ты ведь не такая…
Я была распята между двумя парами глаз, между двумя девушками, которые хотели от меня диаметрально противоположного. В животе у меня была какая-то болтанка. Я не ожидала, что в последний момент меня накроет чувство вины и я буду рваться напополам. Но идти на попятный поздно. Выбор сделан, зло причинено. Если я встану на сторону Флоры, Салли пошлет меня куда подальше. Она разбрасывается людьми, словно куклами, – наигралась и отшвырнула. Я не хотела быть одной из этих кукол. Я хотела быть человеком, который раскидывает их вместе с ней.
Но дело было не только в этом. Флора корчилась на земле, от ее совершенства не осталось и следа. Это была месть – не столько ей самой, сколько вселенной, которая одним дает все, а другим – слишком мало.
Я выудила из сумочки телефон и открыла фотографию – ту самую, хэллоуинскую, на которой Флора целовалась с летчиком. И показала снимок ей. Она протянула руки, но я отдернула телефон, испугавшись, что она разобьет его, чтобы уничтожить доказательство.
Краска отхлынула от Флориного лица, словно из нее где-то выдернули затычку. Борьба была окончена. Я хватала ртом воздух. Мне казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок.
– Как ты могла? – почти шепотом проговорила она. Огромные диснеевские глазищи – мама Бемби перед выстрелом охотника. – Я же тебе доверяла…
– Я тоже тебе доверяла! – Голос у меня звенел и прыгал. – Но ты совершила гадкий поступок. Мне в свое время тоже изменил парень, и я знаю, каково это. Да ты сама не сможешь жить с таким грузом на совести! Ты должна во всем ему признаться!
По ее лицу хлынули слезы – бурным, бешеным потоком. Она вытерла глаза, смазав остатки макияжа. И пробормотала глухо – лучше бы я этого вообще не расслышала:
– Я хочу умереть…
Салли схватила меня за руку:
– Хватит! Уходим.
И мы ушли. А то, что осталось от Флоры, так и стояло над раковиной, сгорбившись и стараясь не смотреть на привидение в зеркале.
Кевина мы нашли внизу – он топтался около танцпола. В руке у него появился стакан.
– Ну что? Где она?
Я не могла понять, злится он или искренне переживает. По его лицу я ничего толком не могла прочесть – ведь я знала его только по письмам.
– Да наверху она, – отозвалась Салли. – Дурит спьяну. – Она сделала паузу, словно обдумывала, чем еще приправить свое адское варево. – Обычное дело для нее. Сначала терзается угрызениями совести, потом блюет фонтаном.
Я кивнула на автопилоте. Все кончено; мы победили. Но Салли все не унималась, все размахивала кулаками. Как в фильмах, когда один из персонажей уже валяется на полу без сознания, а другой продолжает его мутузить.
– Амб, может, принесешь нам еще выпить? – попросила Салли, слегка касаясь руки Кевина. – По-моему, нам всем пора принять на грудь.
Только что мы вместе противостояли Флоре – и вот уже все изменилось. Словно меня выставили из-за взрослого стола в детский уголок. Но я послушно поплелась к бочонку, украдкой оглядываясь назад. Салли, наклонившись к Кевину, что-то ворковала, а он, слушая ее, только крепче сжимал челюсти. Она сочувственно кивала, и озабоченность на ее лице была такой искренней, словно мы не сговаривались разрушить его отношения с девушкой.
Я начала прозревать. «Для тебя это только игра. Для тебя все только игра. Учеба, парни, другие девчонки. Может, даже я». Салли делала вид, что плевать хотела на правила. Но на самом деле она осваивала их слишком быстро, схватывала на лету, как некоторые люди – иностранный язык. И, зная их вдоль и поперек, нарушала ради забавы.
Через несколько минут – я все еще маялась в очереди к бочонку – Салли подошла ко мне, запустила руку под сеточку топа и забарабанила по моему позвоночнику. Это была ее территория – как и вся я. Я перевела дух. Худшее позади.
Но голова у меня снова пошла кругом, когда она выудила что-то из сумочки. Это был мобильник – не ее, чужой. Самый простой аппарат черного цвета.
– Можем поразвлечься, – сказала она.
– Чье это? – Но еще задавая вопрос, я уже знала ответ. – Как ты его добыла?
– Нет ничего невозможного – надо только поближе подобраться. – Она дохнула мне в лицо чем-то сладким, но не хмельным.
– И что мы будем делать?
Салли пожала плечами, словно импровизировала на ходу.
– Ну, были б у него яйца покрепче, он бы сам справился, а так придется ему помочь. Пора положить этому конец.
27. Сейчас
Кому: «Амброзия Веллингтон» [email protected]
От кого: «Совет выпускников Уэслиана» [email protected]
Тема: Встреча выпускников 2007 года
Дорогая Амброзия Веллингтон!
Приглашаем Вас на церемонию посадки дерева в память о Флоре Баннинг, которую так рано забрала смерть. Те, кто знал Флору, помнят, скольким людям она помогла за то короткое время, что училась в Уэслиане. Будем рады видеть Вас сегодня после обеда за Баттерфилд-С, где соберутся все друзья Флоры, чтобы помянуть добрым словом девушку, которая живет в наших сердцах.
Искренне Ваш,
Совет выпускников
Спина у меня липкая от пота, и сарафан, в который я только что переоделась, пристает к бедрам. Тест показывает две полоски – они проявились почти мгновенно, словно два средних пальца. «Чтоб тебе. Пила-пила свои таблетки, но карма все-таки настигла».
К моему большому сожалению, я знаю, что ложноположительных результатов не бывает. Это я в свое время усвоила на примере Билли – им с Райаном хватило одного раза без презерватива. У Тони все вышло иначе – ей не так-то просто оказалось забеременеть. Они со Скоттом шесть месяцев маниакально отслеживали овуляцию. Я полагала, что если бы и захотела детей, то повторила бы путь сестры. Но вот он – тот самый один процент невезения.
Не знаю, как к этому относиться, но точно знаю, что никакой ребенок мне не нужен. Я не смогу смотреть, как растет живот, как наливается и покрывается венозной сеточкой грудь, как раздуваются и перестают влезать в обувь ноги – и при этом чувствовать себя счастливой. Мне хочется написать Билли: «Ты была права», но она мигом возбудится, что наконец-то я тоже вступаю в клуб. Тут же начнет
