Эта кампания прошла легко, и все сторонники Франклина были рады, что он получил самое большее количество голосов, которые когда-либо прежде отдавали за кандидата от Демократической партии на губернаторских выборах. Это обстоятельство имело двойное преимущество, сделав Франклина сильным на уровне штата и как потенциального кандидата на пост президента. Меня эта перспектива не особенно интересовала в отличие от его политических сторонников.
Пребывая на посту губернатора Нью-Йорка, Франклин посещал многие губернаторские конференции, считая их важными. Всякий раз, когда это было возможно, он хотел воспользоваться преимуществом и обсудить проблемы с другими губернаторами. Иногда я ездила с ним. Особенно мне запомнилась одна из последних конференций, на которой президент Гувер начал выступать с речью. Ветер сдул его бумаги, а они были так сильно ему нужны, что он прервал свое выступление.
На этой конференции, которая проходила в Ричмонде, штат Вирджиния, всех губернаторов пригласили на обед в Белый дом. Мой муж уже считался одним из самых сильных кандидатов в президенты от Демократической партии. Мне была знакома схема расположения гостей в Восточной комнате во время торжественных обедов перед встречей с президентом и его женой, поэтому я беспокоилась о Франклине, который не мог обойтись без трости и руки помощи. Кроме того, он уставал, если долго стоял без опоры.
Мы прибыли немного раньше, зная, что нам придется идти по главному залу довольно медленно, чтобы встать в очередь, а после этого стояли и ждали. Президент и миссис Гувер так и не появились. Моему мужу дважды предлагали сесть на стул, но он подумал, что если проявит такую слабость, кто-нибудь сделает из этого негативную политическую историю, поэтому отказывался. Казалось, что его намеренно подвергают испытанию на выносливость, но он весь вечер хорошо держался, хотя полчаса до появления президента и миссис Гувер стали настоящим испытанием.
Эта идея может показаться нелепой, но, поработав в сфере политики, человек обычно становится осмотрительнее. Стратеги с обеих сторон взвешивают свои действия, решая, насколько далеко они могут зайти и при этом не вызвать у народа чувство, что стороны играют не по правилам. Люди распространяют слухи то об одном, то о другом, но эти слухи никогда не доходят кандидатов и не получают официального признания.
Я с трудом смогу припомнить хоть одну кампанию, во время которой в нашей деревне Гайд-парк не говорили непристойностей ни о моем муже, ни о его матери, ни обо мне, ни даже о детях. Друзья приходили ко мне встревоженные, потому что до них дошла история, будто у моего мужа был не полиомиелит, а другая болезнь, которая прогрессировала и в конечном итоге поразила мозг.
Во время предвыборной кампании 1932 года Луис Хоу услышал, что республиканцы планируют выпустить заявление с утверждением, что детский паралич – это прогрессирующее заболевание, которое поражает мозг. Луис немедленно обратился к доктору Джорджу Дрейперу, ведущему специалисту по полиомиелиту, который вместе с доктором Ловеттом заботился о Франклине, за опровержением, которое мог бы использовать в случае необходимости. Доктор Дрейпер сделал официальное заявление с медицинской точки зрения, которое опровергало любые подобные идеи. Он отметил, что сэр Вальтер Скотт в детстве переболел полиомиелитом, и никто не сможет найти нарушения в работе его мозга.
Моя свекровь тоже не была рада сплетням и слухам о ней, ее сыне и внуках. Неприятные письма ее очень расстраивали, а заявление о том, что правительство платит ей за использование дома в Гайд-парке в качестве летней резиденции Белого дома, огорчало ее больше всего. Она гордилась своим домом и была счастлива, когда ее сын, его семья и друзья могли проводить с ней время, и ничто не смогло бы заставить ее принять деньги за это. Во всяком случае, ни о каком государственном жалованье речи не шло, и после ее смерти мой муж продолжал оплачивать расходы по дому и поместью в целом из собственного кармана.
Все публичные люди подвергаются подобной клевете. Почти всегда возможно получить косвенные доказательства слухов, чтобы история о чужой личной жизни казалась правдивой для тех, кто хочет в нее верить. Человек, решивший занять государственную должность, должен научиться принимать клевету как часть своей работы и поверить, что большинство людей будут оценивать его по достижениям на государственной службе. Его семье тоже нужно научиться принимать это явление. В случае с моим мужем даже его маленькая собачка Фала получила свою долю ложных обвинений.
Глава 16
Я учусь быть женой президента
Франклин не говорил, когда именно решил баллотироваться в президенты, но я знала, что год или даже дольше все, что Луис Хоу делал для моего мужа, было связано с идеей расширения его круга знакомств и информирования об условиях жизни по всей стране. Этот маленький человек на самом деле был самым большим с точки зрения масштабов воображения и решимости из всех, кого я когда-либо знала. У него было мало друзей, и о большинстве из них он судил по их преданности «Боссу», как называл моего мужа. Он был одним из немногих, кто никогда не говорил «да», имея в виду «нет».
Именно Луис Хоу спланировал предвыборную кампанию. Разработка стратегии и выбор людей оставались в основном за ним, и несмотря на обсуждение планов с Франклином, он по-настоящему «руководил» всей кампанией. Ему нравилось ощущение власти, и он хотел, чтобы несколько человек знали, что она у него есть, но в целом предпочитал анонимность. Именно Луис выбрал Эдварда Флинна и Джеймса Фарли для исполнения важных ролей, хотя Франклин любил и доверял им обоим. Эд Флинн понял многое из того, во что верил мой муж и ради чего работал. Джим Фарли верил в своего начальника, но его мало интересовали идеи и идеалы, за которые он стоял. Он обладал удивительным даром общения с людьми, мог выполнять колоссальные объемы работы и нес свою долю бремени так же великолепно, как Луис и Эд Флинн.
Много других преданных и лояльных людей верили в моего мужа и, щедро жертвуя своим временем и деньгами, работали над его кампанией. Среди них были Фрэнк Уокер, Генри Моргенто-старший и Генри Моргенто-младший, У. Форбс Морган и Бернард Барух. Эти люди собрали вокруг себя других людей, которые занялись активным планированием и подготовкой к решению будущих проблем. Тех, кто сформировал так называемый мозговой трест, выбирали главным образом Луис Хоу и Сэм Розенман. С этой группой Франклин консультировался при составлении планов решения предстоящих проблем: юристы, профессора, политики – все собирались вместе, чтобы обдумать пути и средства решения конкретных задач. Первоначальный «мозговой трест» состоял из профессора Рэймонда Моли, профессора Рексфорда Тагвелла и судьи Сэмюэла Розенмана. Позже к работе привлекли Адольфа Берле, а
