много того, что повергало швейцаров в шок, особенно Айка Гувера. Первым делом я настояла на том, что буду сама пользоваться лифтом, не дожидаясь пока кто-нибудь из швейцаров мне поможет. Жены президентов никогда так не делали.
Миссис Гувер обставила клетками с птицами, плетеной мебелью и растениями ту комнату, которую мы в Вест-холле называли верандой. Я решила использовать этот конец широкого холла как дополнительную гостиную и, чтобы ускорить процесс, помогала передвигать и расставлять мебель, к огромному ужасу прислуги.
К счастью для меня, мисс Томпсон согласилась поехать со мной в Вашингтон. Она жила в Нью-Йорке, когда мой муж был губернатором, и лишь изредка ездила в Олбани. До сих пор мисс Талли помогала мне и Франклину, но с тех пор как мы уехали в Вашингтон, она работала только на него.
Задолго до дня инаугурации миссис Джеймс Хелм предложила нам помощь в Белом доме на «несколько дней», пока мы не разберемся, что к чему. Миссис Хелм, дочь адмирала и вдова адмирала, прожила в Вашингтоне много лет и знала всех этих грозных людей, которых называли «пещерными жителями» – этот термин применялся к тем немногим людям, которые живут в Вашингтоне, а не приезжают время от времени. Мы с Франклином видели миссис Хелм с президентом и второй миссис Уилсон в Париже, когда она работала секретарем у миссис Уилсон. Франклину она очень нравилась, поэтому мы все были одинаково ей благодарны за помощь.
Вокруг стола мисс Томпсон постоянно скапливалась почта – письма, книги, подарки и разные посылки. Она пыталась справиться со всем этим в одиночку, потому что нам никто не говорил, что есть сотрудники, которые могут помочь, пока наконец Эдит Хелм не выдержала и не сказала: «Почему бы вам не отдать всю эту почту мистеру Мэджи? Он сидит внизу, ему нечего делать, и он со своими рабочими готов вам помочь». После этого мы разработали систему, которая отлично работала, и нас всегда хвалили за то, что на все письма мы отвечали довольно быстро.
Позже добровольная деятельность Эдит Хелм переросла в постоянную должность секретаря по социальным вопросам. Мисс Томпсон вскоре обнаружила, что разбираться с почтой и выполнять мою личную работу – это все, что ей по силам, и, как и я, она мало интересовалась тонкостями общественной жизни Вашингтона.
С самого начала у меня вошло в привычку завтракать в Вест-холле в восемь или в половине девятого. Мой муж завтракал в постели, и я всегда приходила в его комнату, как только ему приносили поднос с едой. Я просто говорила: «Доброе утро», потому что он не любил болтать в час, посвященный чтению газет.
После завтрака я шла к своему столу в гостиной, чтобы по очереди встретиться с экономкой, швейцаром и секретарем по социальным вопросам. Бабушка и свекровь научили меня вести хозяйство, и я считала, что все хорошие хозяйки сами составляют меню, убирают и выдают столовое и постельное белье, покупают еду и раздают распоряжения на день. В Белом доме я узнала, что все это делается под присмотром экономки. Что касается дома, мне не приходилось работать, и я мало за что несла ответственность.
Я привезла с собой экономку, миссис Генри Несбитт, которая работала у меня в Гайд-парке в Лиге женщин-избирателей. Ее муж поехал вместе с ней, чтобы вести бухгалтерию. Она сама совершала покупки, готовила меню и в целом следила за хозяйством. Она первая приходила ко мне каждое утро после завтрака с подготовленным меню на день. Я называла ей приблизительное количество гостей, которых мы ожидаем к обеду, но вскоре мы выяснили, что число часто меняется в последнюю минуту, поэтому она должна быть готова к любым непредвиденным обстоятельствам.
Я удивилась, узнав, какие ужасные были условия жизни у прислуги в Белом доме. Некоторым выделили комнаты на третьем этаже для ночлега. Большинство приходили днем, как и принято делать на юге, но условия для переодевания и приема пищи у них были просто неадекватные. Я старалась все обустроить как можно удобнее, но не осталась довольна результатом, пока на цокольном этаже не внесли существенные изменения.
Некоторые аспекты ведения домашнего хозяйства в Белом доме могут представлять интерес. Во-первых, думаю, мало кто понимает, каковы расходы человека, занимающего государственную должность, президентскую или даже губернаторскую. Зарплата домашней прислуге выплачивалась как из бюджета штата Нью-Йорк, так и из федерального бюджета, но в какую сумму бы ни обходилось их пропитание, мой муж покрывал эти расходы из собственного кармана. В Олбани у нас было 8–10 постоянных домашних работников, а в Белом доме обычно около тридцати. Я всегда считала, что правительство как штата, так и государства должно само оплачивать свою еду.
В Белом доме нам предстояло принимать тысячи посетителей в год, и это означало, что придется нанять гораздо больше людей, чем было необходимо просто ради поддержания чистоты. Кроме того, мой муж оплачивал ежегодные рождественские вечеринки, которые мы устраивали для охраны и всех тех, кто работал в Белом доме, на территории и в гараже. Официальные приемы и государственные обеды оплачивало правительство, но если мы с Франклином приглашали кого-нибудь из наших детей или друзей на официальный ужин, то возмещали соответствующую долю расходов. Тогда, конечно, поступало бесчисленное множество просьб о пожертвованиях – а от президента всегда ждут, что он даст больше всех. Я уверена, что каждый президент оставляет после себя Белый дом в более изношенном состоянии, чем он был раньше.
Все это усложняло бухгалтерию и ведение домашнего хозяйства. Еще возникали сложности и трудности с покупками для Белого дома. Ничто из того, что уже износилось и было списано, не могло исчезнуть просто так. Нужно будет принести саму вещь, если вы купите ей замену, поэтому склады забивают старой мебелью, от которой избавляются только тогда, когда не остается ни одного свободного квадратного метра. Если экономка купит даже простое ситечко для чая, старое придется оставить на случай, если ее попросят его принести.
Все используют до тех пор, пока совсем не износится. Старые предметы уничтожаются в присутствии свидетелей. Все, что представляет исторический интерес, например, золотое пианино и старая кабина лифта, отправляют в Смитсоновский институт.
За пополнением запаса занавесок и ковров, а также за перекраской стен и мебели в официальных залах нужно следить особенно тщательно и регулярно, потому что дом, который постоянно находится на всеобщем обозрении, должен всегда выглядеть безукоризненно. Миссис Гувер рассказала мне, что некоторые посетители писали ей, что одна из штор, висящих на большом окне возле лестницы, заштопана, не понимая, что высота и размер окон делают покупку новых штор дорогим мероприятием.
Каждое утро, после того как мы с миссис Несбитт заканчивали обсуждение важных хозяйственных вопросов, ко мне в гостиную приходил
