Откуда ж мне было знать, что это ты приехал?
Наткет чувствовал себя как выхухоль на краю горного водопада. Прямо сейчас — хоть отжимай, и, если не свалится, того и гляди захлебнется.
— Давно приехал? — спросил Дилавети. — И даже не зашел проведать…
До него наконец дошло, что что-то идет не так. Чуть подумав, он опустил шланг. Отфыркиваясь, Наткет облегченно выдохнул — хоть одной проблемой меньше. По волосам струилась вода, затекая в глаза и за шиворот, но это мелочи. Сосед, прикрыв глаза ладонью, смотрел на его эквилибристику.
— Послушай, — озадаченно спросил Дилавети. — Ты там в порядке?
— Да, вполне…
— Может, чем помочь? — спросил Дилавети. — Я могу принести лестницу.
Наткет посмотрел на клумбу. Нет уж. Пускать сюда Дилавети с лестницей — все равно что пригласить слона в оранжерею помочь с пересадками. Вытопчет цветы и не заметит. Решение было слишком радикальным.
— Нет, спасибо, — ответил он. — Попробую как-нибудь сам.
— Как знаешь, — сказал Дилавети. — Мое дело, — предложить. Ты что, проводку чинишь? Сверкнуло, будто молния.
— Да, да, проводку.
Наткет был не в том состоянии, чтобы объяснять про компас. Главное, чтобы Дилавети не задался вопросом, откуда проводка на крыше. Выдумать убедительный ответ Наткет бы не смог.
— Хорошее дело, — сказал Дилавети. — Не успел приехать, а уже дом в порядок приводишь. Хозяйственный стал. Хвалю.
Водосток прогибался и отходил в сторону. Если он ничего не предпримет, падения не избежать. Наткет подтянулся, но только усугубил ситуацию — вылетело еще одно крепление, и жестяной желоб сорвался. Из водостока посыпался гнилой мусор — листья, веточки и перья, остатки птичьего гнезда. Наткета швырнуло вниз, пальцы соскочили, и только чудом он умудрился перехватить желоб. Наткет вцепился в него, как коала в эвкалипт, прижал к груди, с тоской и ужасом понимая, что все равно сползает.
В стороне блестело окно спальни. Если вытянуть руку и наклониться, то можно дотянуться кончиками пальцев до подоконника. Тот казался более надежной опорой по сравнению с той, на которой он висел. Да и окно не закрыто…
Только как до него добраться? Раскачать водосток и перелететь, словно Тарзан на жестяной лиане? Но каждое лишнее движение отзывалось пронзительным визгом и треском креплений. Гвозди прямо выпрыгивали из рассохшихся досок.
— А давно приехал? — спросил сосед.
— Вчера.
Дилавети задумался.
Запястья жутко ныли, мышцы сводило от напряжения. Наткет подтянулся и замер, испугавшись зловещего скрипа. Вот ведь угораздило… Его возвращение грозило обернуться катастрофой. Если так пойдет и дальше, то еще пара дней — и от дома останется груда обломков.
— Сосед! — снова подал голос Дилавети. — А у тебя память хорошая?
Наткет попытался сообразить, не собирается ли Дилавети припомнить какую-нибудь давнюю обиду. В детстве Наткет объедал ежевику и смородину на его заднем дворе. Если сейчас в отместку сосед окатит его водой из шланга…
— Не жалуюсь.
— Такое дело, — начал Дилавети. — Я пару стихотворений сочинил. Лимериков. Поливал лужайку, и пришло Вдохновение. А под рукой нет ни ручки, ни бумаги. Бежать в дом — это растерять и стихи, и Вдохновение… Вот я и подумал, может, ты запомнишь? Сам я могу забыть или перепутать чего.
Стихи? Наткет уставился на соседа, на мгновение забыв о своем плачевном положении. Дилавети со своей залысиной, пивным пузом, в грязной майке и мятых шортах меньше всего походил на поэта. Наткет знал его с детства, и, сколько помнил, соседа занимали исключительно судебные тяжбы с бывшей женой. Наткет и не подозревал, что тот пишет стихи.
— Я могу попробовать, — сказал он, и тут же пожалел о своем решении. Какие могут быть стихи, когда он в жалких метрах от катастрофы? Думать надо о том, как добраться до окна.
— Благодарю! — обрадовался Дилавети. — Это несложные стихи, всех этих сбитых ритмов, ассонансов и терций я еще не постиг. Но начинать надо с малого, а? Юмористические лимерики, как бы для детей, но не только. Один старичок… ты запоминаешь?
Наткет вытянул руку. До карниза считанные сантиметры… Паутина трещинок на белой краске казалась удивительно красивой, а сами доски воплощением надежности. Со времен Ромео еще никого так не манили окна.
— Сосед?
— Да, запоминаю…
— Хорошо. Один старичок в Альбукерке супругу держал в табакерке. Но когда просыпался, всегда удивлялся, жену находя в табакерке. Запомнил?
— Вроде того.
Наткет покосился на лучащееся от счастья лицо соседа. Дилавети искренне радовался своему творению. У Наткета язык не повернулся бы его расстроить. Да, в конце концов, он же не претендует на лавры Китса.
Наткет перевел взгляд на окно. Может, рискнуть? Раскачать трубу и… Врезаться в стену? Или того хуже — в стекло? Разбить и изрезать руки в кровь?
— Точно запомнил? — переспросил Дилавети. — Повтори! Сейчас ты несешь ответственность перед всем человечеством. Если шедевр погибнет…
То человечество, к своей радости, о нем не узнает. Вместо этого Наткет сказал:
— Альбукерке — жена в табакерке.
— Нет-нет! Не жена, а супруга. Подобное официозное обращение задает иронический контекст.
— Запомнил — супруга в ироническом контексте.
Похоже, отношения с женой до сих пор не давали соседу покоя.
И без того мокрые руки вспотели. Сколько он еще продержится? Надо действовать. Наткет отклонился назад, потом вперед, раскачивая трубу. Чуть сильнее, еще чуть…
— Хорошо, — обрадовался сосед. — Вот еще одно стихотворение. Другой старичок из Китая… Именно другой, чтобы было ясно, что это не тот, что был в первом лимерике…
В запале Дилавети вскинул руки. Струя ледяной воды ударила точно в затылок. Наткет вскрикнул, так и не успел понять, что летит, а уже лежал на мягкой земле. Черт!
Перед глазами колыхались цветы. По небу ползло облако, похожее на кита. Хорошо еще, Николь не выращивала шиповник или ежевику. Повернув голову, он встретился взглядом с суровым садовым гномом.
Мышцы невольно сжались. Проклятье… Он совсем забыл про садовые скульптуры Николь. Мог упасть на какого-нибудь гипсового ежа… А вдруг и на самом деле упал? А боли не чувствует, потому что сломал позвоночник? Наткет пошевелил пальцами на ногах, потом руками. Кажется, все цело и работает.
— Сосед?! — донесся взволнованный голос. — Ты цел? Может, того, скорую вызвать?
Подпрыгивая и сверкая макушкой из густой зелени, Дилавети пытался выглянуть за ограду.
— Похоже, все в порядке, — отозвался Наткет.
Совершив поистине акробатический трюк, он перебрался с клумбы на дорожку и встал. Отпечаток тела выглядел ужасно — словно на цветы шлепнулась гигантская морская звезда. Отец бы так и сказал, но поверит ли Николь этому объяснению? Наткет приподнял пальцем одну из маргариток, но стоило убрать руку, и цветок сник.
— А лимерик, лимерик ты не забыл? — не унимался Дилавети.
