– В Министерство юстиции, – добавил Декер.
– А куда еще она могла направиться? Она знала, что гангстеры станут искать ее. Но она думала, что их целью будет не дать ей говорить. Она не знала тогда, что крестный отец Джоя обвинил ее в его смерти, что гангстеры считали, что это она убила Джоя и взяла деньги. Теперь это стало вопросом чести. Фамильной чести. Кровная месть.
Декер кивнул.
– Итак, Министерство юстиции в течение нескольких месяцев допрашивало ее, потом переселило под новым именем в Санта-Фе и в конце концов вызвало обратно в Нью-Йорк для дачи показаний в суде.
– Под охраной.
– Говоря об охране, вы имеете в виду МакКиттрика?
– К сожалению.
– Какая чертовская неразбериха, – проронил Эсперанса.
– Вы все еще не сказали мне, кто такой Ник, – напомнил Декер.
– Ник Джордано, глава клана, крестный отец Джоя. Родной отец Джоя был лучшим другом Ника. Когда родители Джоя погибли во время мафиозной разборки с покушением на жизнь Ника, тот вырастил мальчишку как родного сына. Вот что я имел в виду, говоря о фамильной чести и кровной мести. Для Ника это вопрос семейной чести в самом строгом смысле слова – найти и покарать убийцу. Теперь ваша очередь, – закончил Миллер. – Каким образом то, что я вам только что рассказал, может помочь вам спасти жизнь Дианы Сколари?
Декер несколько секунд сидел молча.
– Похоже, что у меня есть только один выход.
– О чем вы говорите? Какой выход?
– Я вдруг почувствовал, что невозможно устал. Я поеду домой.
– Как, черт возьми, это поможет вашей подруге?
– Я позвоню вам, когда проснусь. Возможно, к тому времени у вас появится еще какая-нибудь информация. – Декер повернулся к Эсперансе. – Я подвезу вас домой.
6
– Не трудитесь везти меня домой, – сказал Эсперанса, когда Декер включил мотор «Чероки» и отъехал от дома Миллера.
– В таком случае куда же мне отвезти вас? – Декер обогнул почти неразличимый в темноте угол.
– Знаете, считайте, что я совершенно одинок и могу поехать, куда хочу.
– И чего вы рассчитываете этим достичь?
– Возможно, мне удастся уберечь вас от неприятностей, – ответил Эсперанса. – А где ваши друзья?
– Друзья? – При мысли о Хэле и Бене Декер почувствовал во рту вкус пепла.
– Вы сказали это так, будто у вас их очень немного.
– У меня много знакомых.
– Я имею в виду тех двоих мужчин, которые приехали к вам домой вчера днем.
– Я знаю, о ком вы говорите. Они уехали из города. – К вкусу пепла прибавилась самая настоящая боль – в груди и в глазах.
– Так скоро? – удивился Эсперанса. – После всех беспокойств, которые им пришлось перенести, чтобы так быстро сюда попасть?
– Мое прежнее начальство решило, что все, что здесь произошло, не имеет никакого отношения к их делам. – Темные улицы, освещенные лишь фарами его машины, были совершенно пусты. Декер с силой нажал на акселератор.
– Вы считаете, что превышать скорость, когда рядом с вами в машине сидит полицейский, это хорошая мысль?
– Пожалуй, мне все равно, в чьем обществе превышать скорость. Если нас остановит патруль, покажете ваш значок и скажете, что мы спешим на срочное задание.
– Я солгал вам, – сказал Эсперанса. – На самом деле я уже передал в полицию штата и в департамент полиции Альбукерке запрос о вашем розыске.
Декер почувствовал, что у него похолодела спина.
– Я сообщил им также номер и описание того «Тауруса», на котором приехали ваши друзья. Автомобиль нашли возле места преступления на Чама-стрит в Альбукерке около одиннадцати часов ночи. Соседи сообщили, что там были какие-то, как им показалось, выстрелы и взрывы. Оказалось, что они не ошиблись. На полу кухни дома, на шум в котором жаловались соседи, был найден застреленным человек, судя по документам, его звали Бен Эйсили. А где Хэл Вебер, мы понятия не имеем.
На мгновение скорбь, которую Декер так старательно скрывал, все же вырвалась наружу. Изумленное лицо Бена – изумление отразилось на нем в тот самый миг, когда в него попала пуля и изо лба брызнула кровь, – заслонило все перед Декером. Внезапно ему страстно захотелось, чтобы он никогда не приезжал в Санта-Фе, чтобы он никогда не пытался отрешиться от своей прежней жизни. Он подумал о том, как Хэл получил пулю в грудь и все же нашел в себе силы, чтобы ударить того мерзавца, который стрелял в него и собирался застрелить Декера. «Это был не их бой! – подумал Декер. – Я должен был настоять, чтобы они оставили меня. Но я просил их о помощи. Они погибли из-за меня. Это моя вина!»
– Наверно, пока они были здесь, им спустили другое задание, – самым спокойным тоном, на какой был способен, сказал Декер.
– Вы, похоже, не очень-то расстроены из-за того, что случилось с Беном.
– Расстроен, но по-своему.
– Я никогда еще не встречал таких людей, как вы, – признался Эсперанса. – Неужели вам не любопытно, что он там делал и куда делся его напарник?
– Позвольте-ка мне задать вопрос вам, – сердито перебил его Декер. – Почему вы так долго ждали, прежде чем сказать мне, что объявили на меня полицейскую охоту?
– Я хотел дождаться подходящего момента. Получить точку опоры. Вы без меня не обойдетесь, – с готовностью объяснил Эсперанса. – Служба безопасности в аэропорту Альбукерке знает ваше имя. Полицейским поручено задержать мужчину, описание которого точь-в-точь подходит к вам. В ту же минуту, как вы попытаетесь купить билет, вас остановят. Раз вы хотите лететь в Нью-Йорк, то вам понадобится моя помощь, чтобы отменить ваш розыск, а я за это хочу получить ту цену, какую назову. Вам придется позволить мне отправиться с вами.
– Лететь в Нью-Йорк? А почему вы так решили? Я...
– Декер, может быть, вы, ради Христа, все-таки хоть сейчас оставите эти игры со мной, а?
– Но вы-то с какой стати полетите в Нью-Йорк?
– Допустим, у меня завтра выходной день, и мы с женой будем рады немного отдохнуть друг от друга. – Эсперанса с сердцем махнул рукой. – Или, скажем, общение с вами является для меня чем-то вроде повышения квалификации, и мне не хочется бросать занятия на середине. Или еще один вариант, скажем... это уж действительно ни в какие ворота... скажем, что я стал копом, потому что так и рвусь помогать людям. Дурацкая идея, точно? Ну так вот, сейчас мне на ум не приходит никто, кто нуждался бы в помощи больше, чем Бет Двайер. Я хочу помочь вам спасти ее. У меня такое ощущение, что вы единственный человек на свете, который имеет четкое представление о том, как это сделать.
7
По салону реактивного самолета, мчавшегося на восток, разносился приглушенный рев двигателей. В окно лился ничем не замутненный солнечный свет, от которого на переутомленных глазах Декера выступали слезы. Когда в проходе появились стюардессы, разносившие кофе и сладкий рулет, он почувствовал в желудке приступ боли, напомнивший ему о том, что он постоянно страдал от точно таких же болей, когда был оперативником. Все возвращается на круги своя, сказал он себе.
Рядом с ним сидел Эсперанса; других пассажиров в их ряду не было.
– Жаль, что я никогда не встречался с Бет Двайер. Она, должно быть, исключительная женщина.
Декер смотрел из окна на пейзаж высокогорной пустыни, которую покидал, на горы, ручьи, Рио-Гранде, зеленые рощи сосен (нет, пиний, поправил он себя) на фоне желтой, оранжевой и красной земли. Он не мог отогнать от себя воспоминание о тех двойственных чувствах, которые испытывал после того, как впервые попал сюда, о тревожных мыслях о том, не совершил ли он серьезную ошибку. Теперь, по прошествии года с четвертью, он улетал отсюда и снова испытывал столь же двойственные чувства, снова задавался вопросом, не совершает ли он ошибку.
– Да, – ответил он на слова Эсперансы, – совершенно исключительная.
– Вы, должно быть, очень любите ее.
– Пожалуй. А может быть, – ему было очень трудно говорить, – я ее еще и ненавижу.
– Ненавидите?
– Она должна была рассказать мне о своем прошлом, – объяснил Декер.
– Вначале она, вероятно, думала, что оно вас нисколько не касается.
– Ну а потом, когда нас с нею связали серьезные отношения и мы оба это понимали? – не желал сдаваться Декер.
– Не исключено, что она боялась рассказывать вам об этом, опасаясь, что вы будете реагировать именно так, как реагируете сейчас.
– Если бы она любила меня, то доверяла бы мне.
– А-а, – протянул Эсперанса. – Я начинаю понимать. Вы переживаете из-за того, что она, возможно, не любит вас.
– Я всегда подчинял личную жизнь делам, – сказал Декер. – Я никогда не был влюблен, я имею в виду серьезно, по-настоящему. Пока я не встретил Бет Двайер, я никогда не позволял себе испытывать... – Он замялся, подбирая слово. – Страсть.
Эсперанса задумчиво нахмурил брови.
