— Но это далеко не самое главное, — продолжал обвиняемый. — Тогда же произошло событие, которое все в стране перевернуло. Именно из того времени пошли все наши олигархи, поскольку в девяносто третьем году власти перешли ко второму этапу реформ — приватизации государственных хозяйственных объектов. Поначалу приватизационные ваучеры предполагалось выпускать именными, по чешскому образцу. Однако власти быстро передумали, смекнув, видимо, что это помешает номенклатуре скупать их и свободно ими манипулировать. Ваучеры стали выпускать безымянными на предъявителя. Их выдавали всем гражданам России. Цену бумажкам присвоили смехотворно маленькую — десять тысяч рублей. В то время это было равно примерно средней месячной зарплате. Рыжий руководитель приватизации торжественно объявил, что вскоре после выпуска ваучеров рыночная их стоимость поднимется столь высоко, что на один ваучер можно будет купить две автомашины «Волга». А купленный «экономист» Бунич научно доказывал, что рыночная их стоимость вскоре достигнет двухсот тысяч рублей.
Вы же сами имели такой клочок бумаги, правда? Не интересуюсь, куда дели. Если бы дели правильно, сейчас бы тут — напротив меня — не сидели.
А на самом же деле номенклатурно-мафиозные круги в течение всего основного срока продажи и действия ваучеров держали их рыночную цену ниже номинала. И это при том, что инфляция продолжала расти ежедневно. Это позволило им — в том числе и Робику с его новым приятелем Ромиком — скупить все за бесценок, чтобы потом урвать на них целые промышленные предприятия…
О жизни Ромика — Романа Романовича Галаева — шеф асафьевской безопасности тоже был наслышан, что, впрочем, неудивительно.
К окончанию Ленинградского института холодильной промышленности Роман Романович, который с первого курса числился секретарем комсомольской ячейки, научился многому. На пятом он уже возглавлял комсомольское бюро всего института. И развил главное свое врожденное умение: находить компромиссы. Он ухитрялся быть угодным всем — и властям, и плебеям. И сам жил в гармонии с самим собой. Он учил только то, что ему нравилось, но, благодаря статусу комсомольского вожака, сдавал все экзамены без особого труда. Студенты шли к нему с проблемами — некоторые он решал сам, некоторые — благодаря своим партийным покровителям. К покровителям он ходил регулярно, как на службу, неся им ту информацию, которую они хотели услышать, и полагая искренне, что именно так и нужно жить.
Сейчас его вполне можно осуждать за стукачество, а можно и восхищаться тем, как умело он организовал свою жизнь. Но на самом деле он никого сознательно не закладывал, а если кто и пострадал от него, то лишь потому, что только так, малой кровью, можно было погасить конфликт, грозящий большими неприятностями. Да и не организовывал комсомолец Рома личной своей жизни, не организовывал ничего, кроме комсомольских мероприятий. А в жизни так у него все гладко получалось лишь потому, что он инстинктивно огибал все острые углы.
Первое подношение Галаев принял, чтобы не обидеть сокурсника, благодарящего за доброе дело, первую взятку дал, чтобы упростить решение сложного вопроса. Не для себя — для коллектива. И его совесть была чиста, как у младенца. И, похоже, остается таковой до сих пор. Ведь главное — уметь находить компромиссы и с самим собой тоже.
Распределили молодого специалиста по холодильным установкам в Томск, где в незапамятные времена жили его родители и в котором у него давно уж не осталось родных или близких. Но так было спокойнее всего — не в глушь, где только зачахнуть, не в столицу, где могут сразу затоптать, а в приличный провинциальный город — с перспективой. На мясокомбинате он избирается комсоргом холодильного цеха. Через год — освобожденным секретарем комсомольской организации предприятия. Еще семь месяцев спустя вторым секретарем горкома ВЛКСМ. Ленинградский его покровитель перебирается тем временем в Москву, возносясь на заоблачные высоты.
Перемены, начавшиеся в стране, застали еще молодого Галаева в должности второго секретаря областного комитета партии. Это было весьма кстати: у него уже имелись прочные связи в высшем руководстве партии и собственная молодая, преданная команда. А с другой стороны, он еще не успел совершить ничего такого, что позволило бы демократам казнить его в политическом смысле.
Почуяв, куда дует ветер, Роман Романович прилюдно порвал партбилет. Этот демарш принес ему известность на всю страну, хоть и кратковременную. А «демократам» он продемонстрировал готовность молодого и энергичного партийного функционера играть в новые политические игры…
И его приняли в игру.
От самой значительной тогдашней партии «Свободная Россия» он получил партийное задание — готовить кадры для партийной работы, молодую поросль, юную смену…
Роберт же Максимович тоже начал свою карьеру, как и говорил ранее Соколовский, на комсомольском поприще, работая младшим научным сотрудником в одном из московских НИИ. Затем смышленого интеллигентного молодого человека приметили и взяли инструктором в райком. Где он быстро пробился в секретари. А после нескольких очень важных комсомольских заседаний в сауне он получил приглашение в ЦК комсомола. Потом его политическая карьера — по понятным причинам — на некоторое время прервалась. Когда же эта молодежная организация была реанимирована, каким-то макаром он оказался и в ее Центральном Комитете.
Там они — Асафьев с Галаевым — и встретились. И работали бок о бок несколько лет. Там же они научились разным политическим «премудростям», в основном мошенничеству, жульничеству, шулерству, обману, присвоению и циничному воровству.
К примеру, так случилось, что государство, в котором решения принимали члены той — самой правильной — партии, выделило комсомолу и Спорткомитету на спортивную работу сто миллионов долларов.
Куда ушли эти деньги, до сих пор никому не ясно. Ну со Спорткомитета отдельный спрос. А с комсомола и вообще никакого. На сегодняшний день ясно только одно, что новый комсомол не добился никаких спортивных успехов. Впрочем, он не добился вообще никаких успехов и сейчас подавляющим большинством населения нашей великой и могучей Родины успешно забыт. В отличие от его бывших руководителей — Галаева и Асафьева.
Ходили, правда, некоторое время слухи, что молодые комсомольские боссы попросту распределили эти деньги между собой. Но ведь слух, как говорится, к делу не пришьешь. Спустя годы слухи тоже забылись.
А затем на эти «спортивные» деньги через подставных лиц — активных комсомольцев, рьяно выполняющих комсомольские поручения за долю малую, — скупили у бабушек ваучеры. И завладели многими крупными промышленными предприятиями. В том числе предприятиями, добывающими нефть, газ, уран и прочие полезные ископаемые.
Один из их тогдашних приятелей — Дубовицкий — предлагал им верное дело — совместно приватизировать весь воздушный флот России. Но комсомольцы сделали ставку на недра. Хотя как к ним добраться, еще предстояло решить.
И еще много интересного рассказал следователю бывший полковник Соколовский. Рассказывая о хозяевах, он никак не мог пройти мимо их окружения. Перед Турецким развернулась картина больших денег, непрерывно перетекающих из кармана в карман — из государственного в частный. Стройными рядами прошли бывшие комсомольцы и младшие научные сотрудники, ставшие миллиардерами за полгода. Сначала за счет компьютеров, потом за счет нефти, газа, цветных металлов. Генералы и полковники, покупающие огромные заводы за десятую часть вывезенного ими из покинутой Германии. Мелкие бандиты, сумевшие скупить ваучеры у целых областей и приватизировавшие в них все, что возможно. Педерасты в ночных клубах, обсыпающиеся кокаином, как мукой, удовлетворяющие своих высоких покровителей под крики сочувствующих зрителей. Наконец, чиновники, получающие где десятину, а где и поболе от упомянутых миллиардов.
Даже привычного Александра Борисовича, которому повседневно приходилось сталкиваться с «нехорошими делами», к концу очередного дня допросов начинало от этой мерзости мутить.
Однако именно из этих откровений Соколовского, которого как знакомого милиционера пригласил «в упряжку» бывший сосед, складывалась наконец абсолютно ясная и стройная картина произошедшего.
Дав большую взятку профессору Ефиму Таганкину, заместителю директора Центра имени Вернадского, то есть фактически первому помощнику академика Шарова Павла Васильевича, Асафьев и Галаев получили первоначальную информацию о том, что в данном учреждении хранятся документы о месторождениях нефти, газа, урана и других полезных ископаемых на территории бывшего Советского Союза.
Эта информация и натолкнула их на мысль о завладении недоступными редчайшими документами. Но на пути варварства стоял неподкупный директор Центра.
