Ну а мне было не до орланов, столько всего сразу навалилось, я чувствовала страшную усталость (наверное, сказывались гормональные перестройки в моем организме), и очень даже хорошо, что Луиза с Гэртом занимали гостя светской беседой. Мой истомленный мозг никак не мог постичь: у меня в животе ребенок Кейра, это известно и моей сестре, и ее другу. И только папочка ничего не знает.
Попрощавшись с Гэртом и Луизой, они вышли из квартиры. Кейр снес вниз чемодан Марианны, гулко шагая, двинулся к выходу. Когда они подошли к массивной двери, он поставил чемодан на пол и обернулся к Марианне:
— Так ты едешь? Ты точно этого хочешь?
— Конечно! А почему ты спрашиваешь?
Он пожал плечами:
— Потому что у тебя вид как у Снегурочки.
— У Снегурочки? Ты это о чем?
— О твоем поведении. И это одеяние. Вся в белом, с головы до ног.
— В белом? Ч-черт, я же хотела черное. Перепутала шкафы, в последнее время у меня что-то с памятью.
— Такая вся неприступная. Белый цвет тебе очень идет, но даже подойти страшно. И дело не только в одежде. Ты сама… какая-то недосягаемая.
— Это ты совершенно недосягаемый.
Марианна протянула к нему руку. Ее пальцы на миг замерли, почувствовав на его щеках щетину. Привстав на цыпочки, она вытянула шею и прижалась губами к заросшей щеке, потом, найдя кончиками пальцев его рот, снова поцеловала, слизав капельку пота, выступившую над верхней губой.
— Не ожидал, а то бы побрился. — Голос у Кейра был смеющимся. — Эти два послания были очень доходчивыми, Марианна.
— Прости. Я сама не ожидала, мне даже неловко.
— Неловко? А вот мы сейчас проверим.
Стиснув плечи Марианны, он крепко прижал ее к себе. Откинув голову, она подставила ему губы, целуя, он слегка поцарапал ее щетиной, но это было даже приятно. Потом он выпустил ее из объятий, и они просто стояли друг против друга, молча, даже не прикасаясь.
— Если тебе не хочется ехать, не насилуй себя, — вдруг еле слышно произнес он. — Мы все равно потом встретимся, непременно. Не думай, что я решил устроить тебе какую-то проверку. Что-то в духе спортивных игр для заключенных.
— Игры уже были. Зимние. В снегу.
Он расхохотался. Она прижала ладони к его груди, словно так ей было спокойнее.
— Кейр, давай сделаем первый шаг, ладно? И никаких прогнозов. Только будем предельно честными, хорошо?
— Давай. Я и не думаю о будущем. Стараюсь не думать. Ты знаешь почему.
— Едем на Скай, и… как получится. Попробуем играть не по нотам, а импровизировать, ты не против?
— Я — за. Отличная мысль. — Он ласково прижал ладонь к ее щеке. — Ты напоешь мелодию, Марианна, а я ее сыграю.
Глава шестнадцатая
Марианна
Дура я дура. Законченная дура. Дура, что снова потащилась на Скай. Возомнила, будто сумею все держать под контролем, сопротивляться желаниям своего тела, не окажусь снова вместе с этим человеком в постели. От кого я хотела спрятать свои чувства? От Кейра, который всех видит насквозь?
Дура, понадеялась, что смогу устоять перед чарами этого острова. Перед ароматами цветущего утесника, нарциссов, примул. Перед жалобным блеяньем однодневных ягнят. Птичье многоголосье на рассвете, эта чудесная симфония. А при вечернем солнце всего в нескольких метрах от моих перепачканных грязью ботинок что-то грызут два зайца (по-моему, я даже слышала хруст веточек на зубах). Когда они упрыгали, Кейр быстро приложил мою ладонь к примятой траве, еще теплой от этих «похожих на чехлы для чайника» ушастиков.
Где бы мы ни бродили, где бы ни сидели, всюду кипела жизнь, клубились звуки и запахи, разве можно было не потерять голову? Погода менялась мгновенно. То дождь, то ветер, то неожиданно жаркое солнце, но мы продолжали слоняться по округе, пока мои мускулы не начали молить о милости. А в чем она могла состоять? Только в том, что Кейр поднял меня на руки и, весело надо мной подтрунивая, потащил наверх, в спальню.
— Ты этого хочешь?
— Да, хочу. Могу дать расписку. Принеси мне булавку и листик бумаги, я наколю это значками из азбуки Брайля.
— Не стоит, обойдемся без расписок.
Она услышала шорох куртки, упавшей на пол, взвизгнула молния на джинсах, на прикроватный столик бухнулись наручные часы. Марианна непослушными пальцами начала расстегивать блузку.
— Тут пока еще светло? — спросила она. — Мне чуть-чуть… неловко… оттого что ты смотришь на меня. Не зажигай лампу, хорошо?
— Я и не собирался. Уже темнеет. Но я вижу тебя в этом полумраке. И ты — прекрасна.
Он сел, матрас мягко спружинил.
— Наверное, это в сравнении. Ведь в прошлый раз я была в шерстяной шапке, а на ногах перчатки.
— Я, конечно, догадывался, что упустил нечто потрясающее…
Она протянула руку в сторону его голоса, ее ладошка уткнулась в мускулистый торс. Ее пальцы ласково пробежались по пружинящим завиткам на груди, по литому животу, спустились ниже, к паху.
— Что же это напоминает? — задумчиво произнесла она, продолжив обследование. — Ну да, примулы, они бывают такие забавные, у которых цветы как плотный упругий шарик, собранный из мелких чашечек. Есть и лесные, почему ты мне их не показал? Очень хочется эти шарики погладить.
Почти касаясь губами ее губ, Кейр прошептал:
— Не показал, потому что ты сильно устала, пожалел тебя, повел домой. Завтра продолжим урок по ботанике.
Она провела ладонью по его лицу, прижав кончики пальцев к скуле.
— А сейчас у нас какой урок? Сексологии?
Она почувствовала, как приподнялись мышцы на его щеке, от улыбки.
— Урок? Сейчас у нас, я полагаю, переменка, игры на досуге. — Он поцеловал ее. — Так, значит… мне разрешено это сделать?
— Да…
— А вот это?
Марианна пролепетала что-то невнятное. Но Кейр понял, что это тоже «да».
Во время близости поначалу он был предельно осторожен, как будто хотел искупить вину, будто втайне каялся в том, что с таким исступлением, с такой изматывающей ненасытностью овладевал ею в прошлый раз… Но вскоре с благодарным изумлением Кейр почувствовал, что она с готовностью и упоением вторит его движениям, понял, как сильно она сама этого хотела. Ее чуткие, видящие руки ласкали все его тело, ее душа доверчиво устремилась ему навстречу. И все же кто-то мешал их полному слиянию.
Кейр, не раз видевший, как в жизнь вдруг вторгается смерть, подумал, что это Харви.
Кейр обнимал Марианну, голова ее покоилась у него на плече, а рука со слегка раздвинутыми пальцами — на ребрах, чуть ниже сердца. Почувствовав, что вот-вот уснет, она слегка покрутилась и решила немедленно спросить о том, что так ее мучило. Поцеловав Кейра в грудь, она прошептала:
