16 июля, воскресенье
Сегодня у нас Вомбат на обед (не в буквальном смысле, конечно, — сомневаюсь, что это было бы вкусно!). В связи с грядущей операцией у нее развилась настоящая паранойя — она напрочь отказывается, чтобы ее оперировал доктор-индус. Мол, он введет ей наркоз, а потом пристукнет ее и сбежит с ее сумочкой. После обеда она заявила, что не боится умирать, а потом расплакалась. Мама попыталась успокоить ее и пообещала лично присмотреть за ее вещами в больнице. Тогда бабуля заговорила голосом Голлума и обвинила маму в том, что она хочет украсть ее «прелесть», ее драгоценности. Мама в ярости выбежала из дома, и нам с папой пришлось везти Вомбат домой.
17 июля, понедельник
09.00. Вомбат положили под нож. После операции хирург (не индус) сказал, что все прошло нормально, без осложнений. Мама (она уже простила Вомбат обвинения в воровстве) вздохнула с облегчением, расплакалась, обняла меня и слюняво поцеловала на виду у всех в приемной. Кое-кому из ожидающих повезло меньше — доктор отвел их в сторону и говорил с ними тихим шепотом. Потом одна женщина разрыдалась и побежала в туалет, а ее долговязый муж беспомощно бросился за ней, но перед дверью женского туалета неуверенно остановился. Мне хотелось спросить у них, что случилось, но это было бы невежливо, поэтому я спрятался за большим цветочным горшком и стал подслушивать. К сожалению, они говорили на африкаанс, и я не стал ломать себе голову, сел и начал читать журнал «Туризм и отдых».
18 июня, вторник
День рождения Манделы. По телевизору показывали большую программу, посвященную ему, — его камеру на острове Роббен и то, как ему приходилось пятнадцать лет дробить песчаник. Трудно поверить, что после такого он не мечтает уничтожить всех белых на Земле. Чтобы отпраздновать этот день, усердно пытался вникнуть в «Сухой белый сезон», но сосредоточиться никак не мог. Один раз прочел семь страниц и не запомнил ни слова. Означает ли это, что не быть мне юным борцом за свободу? Может, весь смысл этих книг про борьбу в том, что нужно побороть себя, чтобы дочитать их до конца?
19 июля, среда
Вомбат в добром здравии, сидит на подушках на больничной койке. С повязкой на глазу она жуть как похожа на капитана Крюка. Ругается матом на медсестер и грозит отсудить у больницы последнюю копейку, если в ее палате не установят телевизор. Хирург сказал, что завтра ее можно выписывать. Мама решила не ехать на рыбалку на озеро Сент-Лусия и провести выходные у Вомбат.
20 июля, четверг
Великая рыбацкая экспедиция (наша первая рыбалка с 1986 года).
06.00. С грохотом выкатываемся на тропинку, ведущую к дому, и, скрипнув тормозами, выезжаем на улицу, вопя, как хулиганская банда. Соседская собака (та, что осталась в живых) бежит за нами полкилометра, потом понимает, что погоня бесполезна, и вонзает зубы в покрышку припаркованного рядом автомобиля, вымещая злобу на ней.
06.02. Папа открывает первую банку пива.
06.12. Пришлось вернуться домой: папа забыл наживку и мясо в холодильнике.
06.14. Мама устраивает папе скандал, потому что от того несет пивом, а еще даже солнце не взошло (таковы идиотские правила в нашей семье — никакого пива, пока не взойдет солнце).
06.16. Папа выходит из себя и пытается переехать соседскую собаку, но вместо этого заезжает на тротуар.
06.17. Съехав с тротуара, «рено» начинает издавать ужасный лязг.
06.19. Папа допивает вторую банку пива.
06.42. На последнем издыхании «рено» заезжает в автомастерскую в маленьком городишке Баллито.
06.48. Механик говорит, что нужно заменить осевой клапан (или что-то вроде того). И обойдется это в триста рандов.
06.49. Папа залпом опрокидывает третью банку пива за утро.
06.55. Пока мы ждем за мастерской, папа учит меня забрасывать удочку (пахнет от него, как от пивоварни).
07.20. Снова едем.
07.23. Папа останавливается отлить на поле сахарного тростника.
07.25. Заводит одну из баек про рыбалку.
07.40. Останавливается отлить на обочине.
08.04. Понимаю, что где-то уже слышал эти рыбацкие байки. Это те же самые истории, что мне рассказывал дядя Обри, когда мы гостили у него на ферме на Пасху. Только имена и места разные. Вежливо выслушиваю всю эту чушь во второй раз, рисуя каракули в дневнике.
09.30. У спортклуба в Эшове к нам присоединяется один из папиных старых друзей. Мы завтракаем яичницей с сосисками, я выслушиваю еще пару историй, папин друг грузит в прицеп большую лодку и желает нам удачной рыбалки!
09.35. Прихлебывая четвертую банку пива за утро (чтобы успокоить урчание в животе), папа начинает лекцию по стратегии рыбалки.
09.48. Папа снова остановился отлить у обочины. На этот раз подъехала полицейская машина, и коп пригрозил привлечь папу за то, что он останавливается на шоссе и мочится у всех на виду. Но папе удалось уговорить его не делать этого после того, как они обнаружили, что у них много общего (рыбалка, регби и ненависть к «новой» Южной Африке). Удивляюсь, как это полицейский не учуял одуряющий аромат пива из папиного рта. Наверное, ему даже в голову не пришло, что кто-то может напиться до десяти утра.
09.57. В честь того, что ему удалось обвести стражей закона вокруг пальца, папа открывает пятую за утро банку пива.
12.50. Подъехали к устью реки Сент-Лусия. Проезжая по главной улице, папа беспрестанно гудит в клаксон, пока один из прохожих не приказывает ему прекратить эту…!
13.05. Мы в нашем отеле, который называется «Отпускные апартаменты „Зыбучие пески"». Владелец, краснолицый мужчина с брюшком по имени Фрик де Вет, сообщает, что «в устье реки глушат рыбу». Папа приходит в такой восторг, что кидает наши сумки в шкаф, берет наживку и удочку и вприпрыжку бежит в машину.
13.13. Папа ставит лодку и прицеп на мостки и спускает их в воду. Затем мы развязываем различные веревки и отстегиваем цепи, которыми лодка крепится к прицепу. После чего пытаемся столкнуть лодку с прицепа в холодную зеленую воду. Лодка не сдвигается ни на дюйм. Предлагаю отправиться за помощью, но папа отказывается со словами «только через мой труп»!
13.25. Потолкав еще немного, папа решает, что нужно открепить прицепное устройство и поднять его в воздух. Тогда под действием ускорения лодка соскользнет с прицепа и спустится на воду. Мы медленно приподнимаем буксирный крюк, и действительно, лодка как по маслу соскальзывает в воду. К сожалению, сам прицеп тоже двигается вверх и вперед и с оглушительным треском падает на крышу «рено». Как в замедленной съемке прицеп съезжает по крыше и с душераздирающим грохотом врезается в заднее стекло автомобиля. И наступает тишина. Потрясенная тишина.
13.37. Толпа ржущих зевак наблюдает, как мы с папой выталкиваем буксирный крюк с заднего сиденья машины. Когда к нам возвращается контроль над ситуацией и некое подобие самообладания, по рядам проносится волна насмешливых аплодисментов. Ругнувшись вполголоса, папа приказывает мне садиться в лодку. Мы плывем к устью реки.
13.40. Оказавшись вне поля зрения зевак, папа опрокидывает первую послеобеденную банку пива и сразу приободряется.
17.00. Не считая пары мелких лещиков, нам нечем похвастаться в этот насыщенный событиями первый день рыбалки.
21 июля, пятница
06.00. Не побоявшись ледяного предрассветного ветра, неустрашимые Мильтоны сидели в устье реки и ждали прилива. Вдруг из воды, как торпеда, выпрыгнула длинная костлявая рыба, и начался дурдом. Моя бобина предупреждающе завизжала, папа завизжал от восторга, а я — от испуга. Рыба (позднее мы поняли, что это был скипджек[43]) все выпрыгивала и выпрыгивала из воды, пока наконец не обернулась вокруг якорного каната, лодочного мотора и трех чужих лесок. Тут она снова выскочила, и леска с треском оборвалась. По правде, я был рад, что скипджек вырвался — жалко убивать такую красивую рыбу, устроившую нам столь блестящее шоу.
В то утро удача была на нашей стороне. Папа поймал пятнистого ворчуна и леща, а я — пожилую песчаную акулу. (Несмотря на название, зубов у нее не было, и, кажется, она больше боялась нас, чем мы ее.)
К сожалению, часов в девять поднялся ветер, и рыбалку пришлось сворачивать. Мы вернулись в наши «отпускные апартаменты» и сели за плотный завтрак. Пошел дождь, поэтому остаток дня мы провели в баре, играя в домино и карты с местным старичьем (которые называли себя морскими волками). От них мы услышали кучу баек про Сент-Лусию; действие большинства происходило еще до моего рождения. Ветер по-прежнему завывал, а дождь колотил в окна. Бармен принес еще эля, и на папу напала жалостливая меланхолия. К обеду он вспомнил какого-то Вебстера и начал плакать. Морские волки переглянулись и откланялись, сославшись на то, что им пора домой. Я видел, как они сели в пабе через дорогу, но решил не расстраивать папу.
