Впрочем, вам даже не обязательно встретить самих слонов, чтобы догадаться о их присутствии. Все баобабы в парке точно подгрызены гигантскими бобрами: слоны сдирают кору бивнями, стараясь добраться до влагоносной пульпы. Многие деревья уже повалены, засохли, и сучья их белеют на земле, как старые кости. Иные участки парка живо напоминают места, где прошли тяжелые бои: обломанные ветви деревьев, растерзанный, вырванный с корнем кустарник, вытоптанная трава. И это не удивительно — в Цаво сейчас более двадцати тысяч слонов.
Когда солнце, превратившись в красный пылающий круг, повиснет в фиолетовой дымке над самым горизонтом, вы повернете назад, к отелю. И опять перед вами пройдут нескончаемые стада: зебры, импалы, газели, конгони. Как-то незаметно из памяти улетучатся и роскошь отеля, и поток туристов, ухоженные дороги с указателями, и вы обязательно подумаете: как вечна и неизменна природа! Как мало все изменилось, точно и не пролетели годы!
И только поздно вечером, проводив за потемневший горизонт солнце, сидя на веранде под абажурами, сделанными из разрисованных сухих тыкв, слушая разноголосый шум из ресторана, разговаривая с симпатичным седым доктором Гловером, директором научного центра Цаво, сопоставляя и взвешивал все увиденное за день, вы поймете, как много здесь переменилось.
Цаво перестал быть дикой, труднодоступной местностью. Прекрасные дороги, почта и телефон связывают его с Найроби и Момбасой.
Отели, построенные по лучшим канонам современной архитектуры, комфортабельные и красивые, умело вписанные в пейзаж, гарантируют ночлег и пищу тысячам туристов. Специальная служба обеспечивает показ всех животных, которые обитают на территории парка. Практически ликвидирован страшный бич природы — браконьерство. Наземные патрули в радиофицированных «лендроверах» и специальные самолеты воздушного наблюдения делают территорию парка недосягаемой для любителей легкой наживы. Биологическими проблемами, связанными с регулированием численности животных и изучением их жизни, занимается специальный научный центр, располагающий первоклассными кадрами зоологов, ботаников и геологов, оснащенный по последнему слову техники. Примитивные методы исследования отошли в область прошлого. Сейчас к услугам ученых радиотелеметрия, авиация, прекрасные картографические материалы, отлично оборудованные лаборатории. Жизнь в Цаво перестала быть приключением, утратила свою опасность.
Но природа парка не изменилась. Она осталась точно такой же, какой была десять, двадцать, сто лет назад. Те же непроходимые заросли кустарниковых акаций, те же бесчисленные стада копытных и слонов, и то же строгое чередование дождливых и сухих сезонов, голода и изобилия пищи. И еще одно остается пока неизменным — проблема слонов.
Проблема эта — явление сравнительно новое. Родилась она при параллельном воздействии нескольких процессов, внешне как будто и не связанных: бурного развития строительства, интенсификации сельского хозяйства, создания сети национальных парков и резерватов, где браконьерство сведено до минимума. Первым следствием этих процессов оказалась концентрация животных на сравнительно небольших участках заповедной территории и резкое сокращение диапазона миграций. Одновременно шел интенсивный процесс увеличения поголовья. По-видимому, уже в начале 50-х годов XX века численность слонов достигла максимума, хотя точными цифрами мы не располагаем, так как планомерных сплошных учетов в эти годы не проводилось.
Не удивительно, что рост численности слонов радовал работников национальных парков. Ведь в начале века слон был на грани полного истребления и сохранение его рассматривалось как одна из самых важных и неотложных задач.
Первые тревожные признаки начали проявляться при затяжных, более длительных, чем обычно, засухах. Именно этот период нашел отражение в книге Дафни Шелдрик, где очень точно описана гибель слонят от недостатка воды. Однако в то время засуху ошибочно приняли за главного врага, и все силы сотрудников национальных парков бросили на борьбу с ней. Огромные средства затратили на поиски воды, бурение артезианских скважин, постройку дамб и плотин, создание искусственных водоемов. Работа была поистине титанической и оказалась успешной только благодаря неиссякаемому энтузиазму Дэвида Шелдрика и целой армии таких же фанатически настроенных борцов за сохранение природы.
А последствия оказались трагическими. Если раньше отсутствие воды так или иначе вынуждало животных мигрировать, то теперь они не покидали обводненного района круглый год. Чем суровее была засуха, тем больше слоны жались к искусственным водоемам, собираясь к ним с больших площадей. Потребность слона в сочных растительных кормах очень велика; он ест ветви деревьев, траву, кору и даже подземные части растений. И на каждого слона в сутки нужно около ста килограммов такого корма! Подсчитано, что для прокормления одного слона в течение года требуется растительность с площади около пяти квадратных километров. Стоит ли удивляться, что вокруг искусственных водоемов с невиданной быстротой начала образовываться все расширяющаяся зона настоящей пустыни.
И первыми пострадали сами слоны. Недостаток корма и отсутствие тени привели к истощению животных. Участились случаи тепловых ударов, особенно гибельных для слонят. У взрослых животных начали развиваться сердечно-сосудистые заболевания, нарушения пищеварительной системы, повысилось заражение паразитами. От постоянных движений ушей, которыми слоны обмахиваются в жару, стали склеротизироваться сосуды. Все это в конечном итоге приводило к повышенной смертности. Особенно много животных погибло в 1970–1971 годах в долине Галаны, где сотрудники научного центра собрали более трех тысяч черепов.
Анализ черепов показал, что больше всего пострадали слонята в возрасте до трех лет и старые слоны. Значительной была смертность и среди наиболее важных для популяции половозрелых самок. И только молодые неполовозрелые слоны в возрасте пяти-десяти лет оказались наиболее выносливыми. Однако в целом такая структура популяции ненормальна, нежизненна, в ней прекращается размножение.
В качестве меры для борьбы с перенаселенностью слонами национальных парков и резерватов был предложен выборочный отстрел животных. Однако эта мера, действительно неизбежная и радикальная, встретила резкий отпор общественности. В газетах появились многочисленные статьи о «неслыханном злодеянии», замышляемом руководством парка, посыпались резкие запросы в парламент. И хотя такое активное вмешательство общественности говорит о коренной перемене отношения людей к природе и животным, эта позиция оказалась по сути своей совершенно ложной и даже вредной.
