Что происходило? Я вспомнила о пятне крови на мраморном полу и о странной искре в глазах мистера Поттера. Знал ли он вчера вечером, кто похоронен здесь? Я задрожала.
Эфраим снова взял меня за руку, предложив свою поддержку, когда показались белые кости скелета.
— Есть еще кое-что, мисс Уитни, — сказал офицер Эванс, его тон смягчился. — Я понимаю, что это деликатная тема. Но не знаете ли вы в прошлом кого-нибудь из родственников, кто умер от выстрела в голову? Может быть, солдат?
Я задохнулась, увидев чистое круглое отверстие во лбу скелета. Внезапно я поняла, кто это.
Эфраим сжал мою руку, дав понять, чтобы я держала свои мысли при себе.
В голове у меня зашумело от возможных последствий увиденного.
— Боюсь, я не знаю. Возможно, мои тети или мама смогут помочь в этом. Мы их спросим.
Голоса за спиной на гравийной дорожке заставили нас всех обернуться. К нам приближалась небольшая группа журналистов, сверкая бейджами.
— Миссис Дарлинг, — указал на меня один из них, затем жестом пригласил подойти ближе. — У меня к вам несколько вопросов.
Другой обратился за комментарием.
Еще один сделал снимок на телефон, вспышка которого назойливо сверкала, несмотря на утренний солнечный свет.
— Отлично, — нахмурился Эфраим. — Это именно то, что нам нужно.
— Вы все свободны, — сказал офицер Эванс. — Мне нужен кто-то из семьи, чтобы проследить за ситуацией. Мы будем держать вас в курсе развития событий.
— Спасибо, — сказала я, когда Эфраим взял меня за руку и повел нас мимо все еще болтающих журналистов.
Мы молчали, когда сели в машину и поехали по гравийной дороге к воротам кладбища. Мы молчали, когда подъехали к острову, и когда Эфраим припарковался перед Дарлинг-Хаусом, даже когда мы вошли в холл.
Мы не разговаривали до тех пор, пока оба не поднялись по лестнице и не вошли в спальню Уильяма Дарлинга, нашу спальню, и не закрыли за собой дверь.
— Я забираю тебя в Нью-Йорк. Сейчас же. — Голос Эфраима был стальным.
— Ни в коем случае.
— Уитни, мы уезжаем. Пока не поймают того, кто стоит за всем этим.
Я опустилась на край кровати.
— Эфраим, нет. Я не могу уехать. Не могу. Торжество через три дня. И если ты думаешь, что я сяду с тобой в самолет…
— Черт возьми, Уитни, я не боюсь дурацкого проклятия! — глаза Эфраима вспыхнули гневом. — Я сделаю все, что угодно. Я полечу куда угодно, лишь бы ты была в безопасности. Кто бы это ни был, он сумел обойти все наши меры предосторожности.
— Эфраим.
— Достаточно. Торжество может подождать.
— О, правда? Эфраим, это значит, что те, кто это делает, выиграют.
— Пусть выиграют. Пусть они победят, перед тем как попасть в тюрьму. А мы тем временем будем в Нью-Йорке.
— И почему ты думаешь, что кто бы это ни был, он не последует за нами туда?
— То, что ему нужно, не может быть найдено в Нью-Йорке.
Я вздохнула. Он был прав.
— Три дня. Дай мне три дня. Мы проведем гала-вечер, и потом уедем.
Он скрестил руки.
— У тебя весь остров под охраной. С тех пор как Адель упала, ничего странного не происходило.
Он вскинул бровь, и я поняла, что он думает о моей встрече в комнате у подножия лестницы в зимнем саду.
— С тех пор как Адель упала, здесь не происходило ничего, связанного с призраками, — поправила я сама себя. — Давай устроим торжество, а потом, обещаю, я поеду с тобой в Нью-Йорк.
Он поднял подбородок.
— А мы будем обсуждать, как ко всему этому относится скелет, брошенный на вскрытой могиле Пенелопы?
Я прищурилась.
— Очевидно, кто-то искал бриллиант. Предположим, что они его не нашли, поскольку призрак Горация, похоже, все еще одержим тем, что он пропал.
— Нет, — покачал головой Эфраим. — Я имею в виду, как Гораций туда попал? Как ты думаешь, почему Гораций Леру лежит на участке захоронения Дарлингов с пулевым отверстием в черепе?
Я посмотрела вниз на свои ноги. Ужас, который я сдерживала с тех пор, как мы покинули кладбище, быстро поднимался на поверхность. Я уже знала, что скажет Эфраим.
Часы тикали дважды. Три раза. Четыре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кто-то из твоей семьи убил его, Уитни. И этот кто-то забрал его египетский бриллиант.
— Я знаю это, — сказала я, подумав о последствиях. Об Уильяме и Джулии. Обо всех Дарлингах. Обо мне. Я встретила взгляд Эфраима. — Должно быть, у них была веская причина.
Я вздохнула, вспомнив найденное письмо. Письмо с извинениями от Уильяма к Джулии. О том, что они потеряли, и о том, что он все возместит.
— Письмо Уильяма, — прошептала я.
Эфраим кивнул.
— Я думал об этом. Сейчас важно то, что, очевидно, мы не единственные, кто знает об этом. И это увеличивает опасность в геометрической прогрессии.
— Эфраим, мы не можем отменить торжество. Если об этом каким-то образом станет известно, отмена мероприятия только усугубит ситуацию. Мы должны продолжать, как будто ничего не случилось.
Он долго смотрел на меня, в его глазах вспыхнул гнев.
— Ладно. Мы останемся на гала-вечер, а потом уедем отсюда к черту.
Я бросила на него взгляд.
— Не будь такой задницей.
Он нахмурился, мышцы на его челюсти ритмично сокращались.
— Ты моя жена, Уитни. Моя ответственность. Как и этот дом, и эта проклятая стеклянная студия с волшебной сказочной пылью, и все остальное. Я должен тебя защищать. Так что да, если тебе угрожают, это моя работа — быть ослом. Это моя работа — быть чертовым дикарем.
Он повернулся и умчался, хлопнув дверью за собой.
Я упала спиной на кровать и зажмурила глаза: тысяча вопросов и гипотетических ситуаций требовали своего решения. По крайней мере, сейчас одно было предельно ясно.
Спустя столетие после его исчезновения мы нашли пропавшие, неосвященные останки Горация Леру.
Глава 26
Уитни Дарлинг
Лунный свет, мягкий и серебристый, проникал в окно спальни. Я приоткрыла глаза, не пытаясь сфокусироваться за ресницами, и вдохнула мускусный запах Эфраима, оставшийся на простынях под моей щекой. Я потянулась к нему, ища кончиками пальцев тепло его кожи, сильные выпуклости его мускулистой спины, но рядом со мной была только холодная пустота.
Все еще не понимая, что происходит, я приподнялась. Его сторона кровати была по-прежнему идеально ровной. Я опустила взгляд на часы и напрягалась, чтобы разглядеть крошечные золотые стрелки. За полночь. Сердце упало. Он все еще злился.
Я перекинула ноги через край кровати и подошла к окну, почти ожидая увидеть его тень, идущую по лодочному причалу и сверкающему, зовущему болоту. Но там ничего не было.
Повернувшись к двери, я накинула на себя белый шелковый халат и шагнула в тусклый коридор. В доме было тихо и спокойно. Слишком тихо.
Я замерла, пытаясь услышать шорох юбок. Но ничего не было, ни разговоров охраны Эфраима, ни даже тихого тиканья дедушкиных часов.
Я была одна.
Я спускалась по лестнице, касаясь пальцами прохладного дерева перил. Наверняка Эфраим был в кабинете и работал.
Я повернулась и медленно пошла по освещенному свечами холлу, скользнув взглядом между закрытыми дверями, мое сердце замирало с каждым шагом.
Из кабинета не пробивался теплый свет. Эфраима не было.
Где он был? Неужели он оставил меня здесь?
Из другого коридора, расположенного далеко впереди, донесся резкий, оглушительный звон, похожий на звук упавшего на пол фужера с шампанским. Я поспешила вперед, белый халат развевался вокруг моих босых ног, пока я не завернула за угол и не оказалась перед тяжелыми дубовыми дверями в бальный зал.
Одна из них была приоткрыта, и оттуда доносился тихий топот шагов, неровных, с нечеткими интервалами.
Пригнувшись, я заглянула в щель между дверьми, осторожно прижалась лицом к дереву и сглотнула.
Посреди огромного, украшенного люстрами зала двигалась высокая фигура.
