вуя, что следовало бы отказаться, Мишель согла
шается. Рольф поднимается, чтобы переодеться, и
оставляет его в гостиной, заставив пережить не
сколько ужасных минут. Наконец появляется
Мод, одетая так, словно они собираются развле
каться. За ужином она говорила мало, Мишель то
же был не слишком разговорчив, но одного
Рольфа хватало, чтобы было шумно и весело. Он
сообщил, что с 1 января 1884 года, то есть при
мерно через три месяца, станет заместителем ди-
302
ректора, рассказывал забавные истории, приклю
чившиеся на работе и рассмешившие его до слез,
с комизмом намекнул даже на американское фи
аско Мишеля и Мод. Мишель сжал кулаки, Мод
не должна была рассказывать об этом. Но Рольф
не настаивал: добрый взгляд его больших глаз дру
жески останавливался то на жене, то на Мишеле,
то на сидящих за соседним столом, то на офици
анте в белом фартуке, то на розовощекой девице,
собиравшей пожертвования для Salvation Army *.
За столом Мод подняла вуалетку. Я представляю
себе, как она, одетая в зеленое (любимый цвет
англичанок), держит двумя пальцами у губ рас
крытую устрицу, словно крошечную раковину.
Мишель смутно чувствует себя одураченным,
Рольф дергал за нитки двух марионеток. Не было
ли у него, случайно, любовницы? Быть может, он
был рад на время избавиться от молодой жены?
Может, он любит Мод почти отцовской любовью
(он на пятнадцать лет ее старше)? Может, ему
удался опасный опыт, состоящий в том, чтобы раз
и навсегда выдать женщине полную дозу страсти
и романтики, зная, что она из тех, кто в конце
концов предпочтет дом в Патни и мужа — заме
стителя директора? Молодой человек вспоминает
о почтовом переводе, полученном в Девоншире, и
о визитах Мод к тетке в Лондон. Может быть, не
друзья, уехавшие в Ирландию, а Рольф предло
жил ей управлять парфюмерным магазином в Ли
верпуле? Мишель спускается глубже, к гибельной
бездне, представляющейся ему смутно, к бездне,
опасной и смрадной, как сольфатара *. Что, если
303
Рольф, будучи в определенной степени импотен
том, с самого начала решил предложить Мод без
обидные развлечения в компании молодого
иностранца? Что, если в глубине его души таились
порок или мазохизм, свойственный его гонимой
расе? Среди всех объяснений, которые, кстати,
ничего не объясняют, Мишель не останавливается
на самом необычном, но и самом простом: огром
ной и неисправимой доброте.
После вежливых препирательств по поводу
счета, мужчины платят пополам, потом пьют за
поездку Мишеля и повышение Рольфа по службе.
Простятся они под фонарем.
Господин Мишель Мишель, снова став Мише
лем де К. (впрочем, часто, когда у него появлялось
желание, он вновь превращался просто в Мишеля
Мишеля), последовал отцовским указаниям.
Дважды или трижды он тайком посетил Мон-Нуар
в течение осени 1 8 8 3 года. Отправляясь из Ипра,
Мишель пешком проделывал пятнадцать километ
ров, и, смотря по обстоятельствам, таможенники
то приветствовали его, то делали вид, что не заме
чают. Но игра была рискованной: если бы его уз
нали и арестовали, дезертиру грозили бы два года
заключения в крепости. Поэтому из предосторож
ности Мишель Шарль время от времени заклады
вает коляску и едет в Ипр или Куртре повидаться
с сыном. Только однажды из лихачества молодой
человек пробирается в Лилль, скучный родной го
род, обретающий очарование запретного плода.
Незадолго до Нового года Мишель Шарль, на сей
304
раз в сопровождении Ноэми, встречается с сыном
в Турне в гостинице «Белая роза», где также ос
танавливаются, приехав из Франции, барон Лоис
де Л., его жена Мари Атенаис и та из их дочерей,
что собирается выйти замуж за Мишеля. Эта офи
циальная встреча скрепляет помолвку. Мари Ате-
наис, энергичная теща, сама родом из Турне, куда
ее предки эмигрировали во время Революции, бы
стро находит в городе друга или родственника, ко
торый соглашается сдать молодой чете свой
особняк на то время, пока Мишель не получит
официального разрешения вернуться во Францию.
Мишель Шарль обставляет дом хорошей старой
мебелью, которую Ноэми держала на чердаке.
Мишель женился на Берте де Л. в Турне в апреле
1884 года.
Перед этим произошла драма, запечатлевшаяся
в его памяти сильнее, чем свадебная церемония, о
которой, кажется, ему нечего сказать. Однажды в
мартовский вечер он в последний раз перед
свадьбой отправляется на Мон-Нуар с обычными
предосторожностями. В тот год Мишель Шарль
рано перебирается в деревню, возможно, чтобы
быть ближе к сыну. Как всегда, Мишель идет пеш
ком. Тонкий слой позднего снега лежит в голых
лесах и серых полях. Ред, как обычно, сопровож
дает хозяина, он прыгает на дороге, ползает в за
рослях кустарника, вдруг исчезая из глаз, а потом
возвращается со скоростью метеора, желая убе
диться, что хозяин на месте. На границе немало
контрабандистов подвешивали на шею собакам
пакеты с запрещенными товарами. Выдрессиро-
305
20-1868
ванные животные сами сновали туда-обратно. В
тот вечер таможенник, увидев, что на бледном фо
не снега вырисовался силуэт одинокой, как ему
показалось, собаки, выстрелил: звук выстрела и
жалобное повизгивание заставили Мишеля добе
жать до ближайшего поворота. У смертельно ра
ненного Реда едва хватило сил, чтобы лизнуть ему
руку. Молодой хозяин собаки бросился на землю
и зарыдал. Он поднял труп и на руках донес его
до Мон-Нуар, где с почестями похоронил под де
ревом. Быстрая легкая собака была тяжела как ка
мень. Пес был самым дорогим из всего, что
Мишель вывез из Англии, Ред был для него не
просто напоминанием о Мод: это был друг, перед
которым у Мишеля были обязательства, особенно
после того дня, когда тот искал хозяина до полно
го изнеможения сил и наконец нашел. Ред стал
также жертвой преступления, которое мы все со
вершаем, — невинное существо верило нам, а мы
не сумели защитить его и спасти. Если бы Мишель
был суеверен, то это несчастье послужило бы для
него предзнаменованием.
* * *
Пожелания моего деда исполнились в точно
сти. Через год после свадьбы у молодой четы ро
дился единственный ребенок, названный Мишель
Фернан Мари Ж о з е ф , для краткости будем име
новать его Мишель Ж о з е ф . Я не собираюсь часто
вспоминать о сводном брате, который был старше
меня на восемнадцать лет, но рассказ мой был бы
306
неполным, если бы я исключила его из повество
вания совсем. Кажется, немножко рановато пы
таться охарактеризовать младенца, который пока
пищит на руках у няни. Однако напрашивается од
на цитата, я позаимствую ее у самого Мишеля
Ж о з е ф а . В первых строчках коротких мемуаров,
о которых я упоминала и которые он написал шесть
десят лет спустя, есть фраза, где брат говорит о сво
ем рождении, — равной ей не найдется, пожалуй,
ни в одной другой автобиографии: «Я родился в
Турне, в частном особняке, меблировка которого,
согласно документу, сохранившемуся в архивах,
повлекла за собой расходы в двадцать шесть ты
сяч франков».
Я писала, что нежность в отношениях между
Мишелем Шарлем и его сыном сохранилась, не
смотря на проступки последнего. В следующем
поколении все сложилось иначе. Не последнюю
роль при этом сыграло воспитание. Ребенок, кото
рого родители не могли возить за собой с курорта
на курорт, с одного конного состязания на другое,
вырос, будучи вверен то ласковым, но беспоря
дочным заботам бабушки, Мари Атенаис, в семей
ном поместье в Феесе (название я изменяю), то
на Мон-Нуар, где угрюмый мальчик сходится с не
уживчивой Ноэми, другой своей бабкой. Зимой
он находится на попечении старого ворчуна-офице
ра и его жены, маленькой дамы, рисующей на
фарфоре и выдающей свою продукцию за старые
лилльские изделия. Последовавшие за этим не
приятности, несомненно, травмировали юного
пансионера супружеской четы. П о з ж е Мари
307
20*
де П., набожная сестра Мишеля, отчаявшись сла
дить с упрямым брюзгливым подростком, попро
сит брата забрать у нее племянника. Мы увидим,
как он с невероятной быстротой переходит из за
ведения религиозного в светское, от иезуитов с
улицы Вожирар в лицей в Дуэ, а оттуда в пансион
для мальчиков из хороших семей на Ривьере. При
этом школы отличались друг от друга лишь более
или менее дурной пищей и более или менее гряз
