– Это, моя дорогая, твоя плата за капитанские знаки и вранье о прошлом.
Эл криво усмехнулась.
– Я-то думала, что в будущем люди станут возвышеннее и чище. Значит, я ошиблась… Но вы не ответили на мой вопрос. Каков ваш мотив?
Ее настойчивость задела командора. Первым его желанием было прекратить разговор.
– Давай договоримся, – сказал он сурово, – мы оба преследуем свои цели, и надеюсь, благородные, давай оставим эту тему. Мои мотивы – это мои личные соображения. Тебе их не понять, в силу возраста и отсутствия опыта.
Эл подняла одну бровь, бросила на Ставинского колючий, полный сарказма взгляд и заявила:
– Все решается просто. Я не соглашусь на исследования, уйду в отставку и отправлюсь домой. У меня будет другое будущее, не то, которое домыслили вы или кто-то еще.
Ставинского обдало холодной волной.
– Что?! Как?! – его грозные вопросы эхом разнеслись по кабинету.
– Я сделаю, как сказала. Этим я решу целую массу вопросов и прекращу всю цепочку неурядиц, причиной которых была.
Командор впился в нее взглядом. Эл была готова лезть в драку, даже если будет одна против всех, ее решимость он знал и испытывал много раз.
– Значит, сбегаешь? – неожиданно заключил он. – Позволь узнать, ты немедленно исчезнешь или дождешься конца беседы?
– Боюсь беседа у нас не получиться, командор. Слишком много эмоций и у вас, и у меня. Я опасаюсь очередных домыслов в свой адрес, а вы не хотите сказать правду. Так мы только поссоримся. Единственный выход – сказать друг другу искренне о своих намерениях или остановиться, каждый на своем.
– Хорошо, – уже раздраженно согласился Ставинский. – Что ты хочешь услышать?
– Какую цель вы преследуете, помогая мне. В свою чрезмерную одаренность, в ваших глазах, я уже не верю. Каков мотив?
Ставинский грохнул кулаком по подлокотнику кресла и буквально заорал:
– Да кто ты такая, чтобы допрашивать меня?! Хочешь выжить – слушайся и делай, что тебе говорят!
Он еще что-то говорил, когда Эл вдруг озарило. Галактис! Ему нужен Галактис! Откуда пришла эта мысль она не знала. Ни тени сомнений. "Осторожно, Эл", – сказала она сама себе.
– Не будем продолжать, – успокаивающим тоном предложила она. – Извините за резкость. Я прошу отпустить меня. Мне бы не хотелось ссориться с вами, хоть я и не до конца вас понимаю. Разрешите мне уйти.
– Иди, – сухо сказал командор, понял, что она упрямится и бесполезно препираться со взбалмошной девчонкой. Вот чего он выбить из нее не смог.
Эл вышла из кабинета и со всех ног бросилась к лифту. Только бы добраться до катера.
***Димка слонялся по площадке, назначенный час настал, Эл задерживалась. От нечего делать он заглянул в кабину катера. Он проходил мимо, ему показалось, что в грузовом отсеке за креслами пилотов, кто-то есть.
– Эл? – Он ринулся в салон.
Она лежала на полу абсолютно бледная и периодически корчилась. Димка растерялся и пару минут стоял над ней, как истукан. Наконец, присел на корточки и протянул руку. Мощная ярко голубая волна прокатилась по телу Эл и по его руке. Она застонала, словно от мучительной боли. Руки были холодными, а лицо напоминало серо-мраморный бюст. Он отскочил в сторону. После очередных конвульсий Эл резко вытянула руку, будто показывала на ряд приборов между сидениями. Ее кисть то сжималась, то разжималась, как у просящего ребенка. Он зажал рот, чтобы не закричать.
– Уходи! – выдавила Эл.
Димке долго объяснять было не надо, он шарахнулся к дверям.Хлопок. Осколки кристаллов полетели во все стороны. Он едва успел прикрыть лицо, споткнулся и сильно ударился спиной о запертую дверь. На мгновение в глазах потемнело, и он потерял ориентацию. Чтобы не потерять сознание он укусил себя за руку. Боль отрезвила его. Специфический запах заполнил салон. Дыма не было, и он увидел, как Эл беспомощно опустила руку. Димку поразило, что на ней не было ни царапины. Он сидел, не шевелясь в ожидании продолжения. Эл не двигалась, и не дышала. Так продолжалось некоторое время, потом раздался шумный вдох, и кулаки сжались. Димка вздрогнул. Струйки холодного пота по спине, он почувствовал, как комфортный костюм впитывает влагу. Он заставил себя приблизиться к ней, встретил грустный взгляд.
– Прости, – прошептали сухие губы. – Я не хотела, чтобы кто-то это видел.
Димка сел рядом.
– Тебе плохо? – спросил он.
– Еще как, – ответила она. – Пройдет.
– Почему такое произошло?
– Я не смогла себя сдержать. Ставинский вывел меня из себя.
– Часто бывает? – поинтересовался он, старясь быть мягким.
– Нет. Три, может четыре раза.
Она снова шумно вдохнула. Он помог ей сесть и подставил плечо. Она склонила голову, и кудри закрыли лицо.
– Страшно было? – спросила она.
Димка помедлил.
– Да. Я испугался, что ты умрешь, – ответил он.
– Ты первый, кто это видел. Если появятся сомнения – обижаться не стану. Я не знаю, что происходит.
Димка обнял ее одной рукой за плечи, другая болела от ушиба.
– Ведь тебя не убило, даже не ранило. Он посмотрел на ее руки, а потом вокруг на мелкие обломки прибора.
– Сама удивляюсь. Я плохо соображаю сейчас, – сказала она, пытаясь улыбнуться.
– Давай помолчим, – предложил он.
Ее молчание означало, что она не возражает. Он соображал, как ему действовать. В голове было пусто. Отсутствие какого-либо опыта на этот счет породило чувство беспомощности. Единственное, что он мо –г, это поддержать ее не только плечом, но и своим участием. Ему было очень ее жаль. Ни тени сомнения, что она не настоящая, не легло на душу. "Эл – это Эл, пусть немного другая", – повторил он про себя в который раз.
Она ожила быстрее, чем он ожидал, дотянулась до пульта на подлокотнике кресла и набрала комбинацию. Заработали уборочные устройства катера, осколки исчезли, запах тоже. Система приступила к наращиванию утраченного блока.
– Хороший катер. Сам следы заметает, – своим обычным голосом сказала она. – Ты как? Сильно пострадал?
Она посмотрела на него.
– У-у. Лицо в крови и рука. Не вовремя ты появился. Я тебе всегда говорила, что ты – "лисий хвост", вечно суешься, куда не следует и попадаешь в неприятности.
Она нашла салфетку, воду и стала отмывать его лицо. Раны были неглубокие, только царапины, а вот из Димкиной руки пришлось извлечь пару осколков.
– Оставь. Заживет, – протестовал он.
– Это единственное, чем я могу извиниться перед тобой.
Димка наблюдал, как она отмывает кровь и смазывает рану, аптечка у нее была всегда. Ловкие руки Эл стали вдруг мягкими. Он не ощущал ни боли, ни прикосновений. Димка чувствовал, что с ним что-то происходит. Эл показалась ему тонкой и хрупкой, такой родной, что он забыл о случившемся. Ему захотелось ее обнять.
Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.
– Дим, ты чего? Вид у тебя очумелый.
Видение пропало.
– Показалось, – сказал он.
– Ты головой не стукнулся?
– Нет. Хребтом, – со смехом сказал он. – А у тебя не бывает так, что ты видишь людей по-другому?
Она смутилась и, помедлив, сказала:
– Очень часто бывает. Люди и не подозревают, какие они бывают разные.
– Вот ты показалась мне нежной и утонченной. Беззащитной.
– У тебя контузия, Димка, – прокомментировала она.
– Брось, Эл, не притворяйся. Ты сама давным-давно рассказывала, что видишь через стены и ходишь во сне, что люди разные тоже говорила.
– Я придумывала, чтобы было интереснее.
– Врала?
– Ну, да, – смутилась она, – немножко врала.
– Ты не врала.
Она насторожилась.
– Кто-то идет, – сказала она.
Димка ничего не услышал. Как она догадалась? Действительно шаги за бортом.
Эл сразу изменилась и с интересом заглянула, как работает преобразователь, выращивая кристаллы для нового блока.
В окне кабины появилось лицо инспектора Донована. Димка сразу проклял его. Свою физиономию он кому-кому, а Доновану предъявлять не хотел.
Он увидел их и спросил, его голос за окном прозвучал глухо.
– Вот вы где. Случилось что-то?
Эл потянулась к панели на двери и открыла ее. Донован заглянул внутрь с нескрываемым любопытством.
– Вон. Деятель, – сказала Эл и кивнула в сторону Димки. – Сунулся, при включенном двигателе, испортил блок, чуть без глаз не остался.
Донован посмотрел в лицо Димки, скрыл недоумение.
– Как это ты умудрился? Катер новый.
