один раз продал, продаст и второй, как только уедем. Его надо заткнуть.
— Имеешь в виду, убить?
Он ответил тяжёлым взглядом.
— Энцо ведь сам рассказал про наёмника, его не принуждали, — помотала я головой. — Люди меняются.
— Так быстро — нет. Он один знает, что мы уже здесь. Хочешь, чтобы узнали другие?
Я ходила кругами, взвешивая за и против. Энцо нельзя просто сбросить со счетов. Ладно корыстный — он ведь попросту ненадёжный! Но ведь Берди доверила ему таверну, дело всей жизни. Измениться могут все. Я изменилась. Каден тоже.
Да о чём это я, Энцо ведь готовит похлебку. Сам! И в мойке ни одной грязной миски!
— Берди верит Энцо, — ответила я. — Нам тоже стоит. К тому же, он явно ещё от того крестьянина не отошёл. Пригрозишь ножом пару раз, чтоб не расслаблялся, и глупить не станет.
Каден долго смотрел на меня с сомнением, затем протяжно выдохнул.
— Пускай только косо на нас глянет. Угрозами не ограничусь.
Вернувшись на кухню, мы сразу принялись хлопотать: постирали с Натией одежду и развесили у очага, чтобы просохла быстрее, после чего поискали в нашем с Паулиной домике что-нибудь неприметное на смену. Нашли две широкие рабочие рубахи и несколько шалей. А ещё белый траурный шарф Паулины. Натии незачем прятать лицо на людях, но вот я — другое дело, а скорбящую вдову никто не заподозрит. Как только Каден закончил с лошадьми, мы втроём налетели на кладовку Берди — готовить-то на костре теперь будет нельзя. Энцо помогал разложить по сумкам припасы, когда вдруг послышался ослиный рёв.
— Отто, — пояснил Энцо. — По своим скучает.
— Отто здесь?! — Накинув вдовий шарф, чтобы не узнали случайные путники, я выбежала к загону.
Я ласково чесала Отто за ухом, пока он отводил душу, а его жалобное хныканье звучало для меня милее всякой музыки. Вспомнилось, как мы с Паулиной въехали на осликах в Терравин, думая, что останемся здесь до конца жизни.
Отто ткнулся в меня нежным носом. Как же ему, наверное, одиноко без друзей.
— Знаю, — нежно заговорила я. — Потерпи, Нове и Дьечи скоро вернутся. Обещаю.
Но обещание было пустым. Я говорила, только чтобы утешить и…
На душе стало муторно. Давние слова Рейфа верёвкой затягивали куда-то в глубину, не позволяя дышать. «Я говорил то, что ты хотела услышать. Вселял надежду, как мог».
В груди закололо, и я отвернулась от загона. Рейф кормил меня ложной надеждой, воруя драгоценное время. Я вошла в сарай, долго глядела на чердачную лестницу и наконец решилась подняться. Через крышу наискось пробивались редкие лучи. На полу, всё ещё нетронутые, лежали два матраса, будто мы и не уезжали. Со спинки стула свисала забытая рубаха. На столике в углу пылился пустой графин. В дальнем конце громоздилась целая гора ящиков… а рядом стояли ясли. Сердце бешено зашлось.
Нет, Лия. Не смотри. Тебе уже всё равно.
Но ноги сами несли меня вперёд.
Я отодвинула ясли всего на ладонь. Всё как он и говорил. Ворох белой запачканной ткани. На язык будто соли насыпали. Чердак сделался тесным, воздуха не хватало. Я расправила ком, и на пол посыпалась солома. Подол, весь грязный и в дырах, был тут и там заляпан кровью. Его кровью. Поранился, когда выпутывал из колючек. «Я просто думал о той, кто его носила». То самое платье, что я злобно зашвырнула в кусты ежевики. Колени подломились, и я осела на пол. Уткнулась в платье лицом, лишь бы выбросить картину из головы, но видела, как Рейф вытаскивает его из кустов, убирает в сумку, строя догадки обо мне, как и я о нём. До чего же я тогда ошибалась!
Мне он представлялся бесхребетным папенькиным сынком. Никак не…
— Лия? Всё хорошо?
Я подняла голову. На чердак заглядывал Каден.
Вскочив, я закинула платье обратно за ясли и ответила, не оборачиваясь:
— Да, всё нормально.
— Мне показалось, что ты…
Я вытерла щёки и, разгладив юбку, повернулась к нему.
— Закашлялась. Тут так пыльно.
Каден подошёл, скрипя половицами, и заглянул мне в лицо. Скользнул пальцем по влажным ресницам.
— Просто пыль, — повторила я.
Кивнув, он привлёк меня к себе.
— Конечно, пыль.
Гладил по волосам, а я жалась к нему, чувствуя боль в его душе так же сильно, как собственную.
За окном чернела ночь. Натия давно ушла спать в домик, а Энцо закрылся в комнате Берди. Мы с Каденом сидели на кухне, и я вытягивала из него всё, что он ещё мог рассказать о планах Комизара, но было видно, что мимолётная нежность в сарае разбередила ему душу. Спасибо, хоть разговора не заводил. В тот миг я просто дала слабину от усталости. Ни больше, ни меньше. Миска наваристой рыбной похлёбки — на удивление вкусной, почти как у Берди — и я вновь полна готовности продолжать путь.
Каден из уважения терпел вопросы, которые я задавала не первый раз. Ответы были всё теми же. Он знал только про канцлера. Быть может, канцлер и королевский книжник — единственные изменники среди министров?
Мои отношения с министрами, не считая, пожалуй, вице-регента и первого ловчего, всегда были в лучшем случае натянутыми. Когда я входила, эти двое и улыбнуться могли и добрым словом поприветствовать, а не хмуриться презрительно. Впрочем, пост первого ловчего давно стал больше церемониальным, пережитком времён, когда за наполнение кладовых министры отвечали головой. Обычно он даже не присутствовал на заседаниях. Первой дочери королевства тоже полагалось почётное место на совете, но мою мать редко приглашали.
В мыслях снова возник вице-регент.
— Сначала Паулина отправится к нему, — предположила я. — Из министров он один умеет слушать.
Я прикусила кулак. Вице-регент постоянно в разъездах по службе, мотается из одного королевства в другое, и Паулина могла его не застать. Если так, она пойдёт напрямую к моему отцу и рискует попасть под горячую руку.
Каден молча пялился в дальнюю стену. Затем вдруг встал и скрылся в кладовой.
Я должен уехать, недалеко, — отрывисто сообщил он. — Час на запад от Луизвека в графстве Дюрр. Времени не потеряем. — Он назначил место встречи к северу от и велел ехать через лес. — Вас не заметят, всё пройдёт гладко.
— Сейчас? Посреди ночи?! — Я встала и вырвала у него из рук мешок с солониной.
— Энцо спит. Только так я ему доверяю.
— Тебе тоже надо поспать. Что…
— Посплю там, на месте. — Он забрал солонину и стал перебирать сумку.
Сердце заколотилось. Что же на Кадена нашло?!
— Зачем тебе понадобилось в Дюрр?
— Хочу
