«сердца». Таким образом, первые два эскадрона состояли на 3/4 из немцев-колонистов.
8 мая 1919 года дивизион имел первое самостоятельное столкновение супротивником у деревни Малая Орловка. 13 мая был серьезный бой у деревни Рассыпной, в котором был убит корнет Граве, похороненный в селе Матвеев Курган. В июне дивизион получил английское обмундирование, ручные пулеметы Люиса и новые винтовки. До 1 августа дивизион оставался при 1-м конном полку, входя в состав конного отряда полковника Сабурова из 1-го конного полка Черниговского и Изюмского дивизионов и батареи из двух орудий. За этот период дивизион имел большие бои у станции Рассыпная, города Славяносербска, села Мандрова и города Корочи. С 1 августа Черниговский и Изюмский дивизионы были сведены в Сводно-гусарский полк (командир – полковник Гаевский[335]), вошедший в состав 1-й кавалерийской дивизии генерала Чекотовского. В августе в полк прибыл ротмистр Романовский с эскадроном черкес, переведенных на пополнение дивизиона из 1-го Черкесского полка.
Сводно-гусарский полк имел большие бои у городов Севск и Купянск. Крайним северным пунктом продвижения дивизиона было 40 верст к югу от города Брянска. В день полкового праздника было получено сообщение о занятии города Орла. В октябре к полку присоединился (после ранения у Корочи) ротмистр Скуридин[336], приведший с собой из Орловской губернии 100 человек добровольцев. Таким образом, в октябре 1919 года дивизион состоял из четырех эскадронов и пулеметной команды и был поднят вопрос о выделении дивизиона в отдельный полк.
При отходе за Дон дивизион был сведен в один эскадрон и вошел в состав 1-го конного полка бригады генерала Барбовича, приняв участие в боях у Ростова и Батайска.
Крымский период
В составе 1-го конного полка дивизии генерала Барбовича эскадрон был эвакуирован в Феодосию. При посадке на суда дивизия была принуждена оставить конский состав в Новороссийске. Выступив на фронт в пешем строю, эскадрон принимал участие в прорыве укрепленной позиции противника у Перекопа. В апреле 1920 года черниговцы были переведены в 3-й кавалерийский полк[337] и сведены в один эскадрон с изюмскими гусарами[338], все еще в пешем строю. В районе села Маячки, у Днепра, будучи в сторожевом охранении, эскадрон опрокинул в Днепр переправившиеся пехотные части красных. В этом бою был ранен пулей в живот штабс-ротмистр Ковалевский[339]. В конце мая был получен конский состав.
В составе 3-го кавалерийского полка отдельным эскадроном черниговцы принимали участие в боях у городов Жеребец, Орехов, Малый Токмак, во взятии города Александровска, а также и в рейде за Днепр. Командовал эскадроном полковник Нестеренко[340], заместивший раненного в бою у села Аул-Белицкий полковника Субботина[341]. Следует отметить блестящее дело у села Малый Токмак, где дивизия генерала Барбовича разбила две дивизии красных и взяла 15 орудий из 16, и также конную атаку против броневого поезда у села Большой Токмак. Эскадрон принимал участие и в последних боях у Перекопа.
При эвакуации часть офицеров и гусар была погружена на пароход «Крым» и благополучно прибыла в Галлиполи. Другая часть находилась на миноносце «Живой»[342], шедшем на буксире другого корабля. Во время бури миноносец «Живой» оторвался и погиб, и на нем погибло 16 офицеров-черниговцев.
После трехнедельного пребывания на «Крыме», из которых две – на рейде Константинополя, почти без воды и без еды, остатки дивизии генерала Барбовича, в составе 1-го армейского корпуса генерала Кутепова, были выгружены в Галлиполи. Строевые части были расположены в палаточном лагере в 7 верстах от городка, штаб корпуса, учреждения и госпиталя – в городе. По прибытии в Галлиполи части были в самом плачевном состоянии, но вскоре дух взял верх, и под влиянием железной воли генерала Кутепова корпус вновь принял воинский вид. Черниговский эскадрон вошел в состав 2-го кавалерийского полка. Материальная сторона жизни была очень тяжела (палатки зимою), и было голодно. Продовольствием снабжало корпус французское интендантство.
Осенью 1921 года вместе с дивизией генерала Барбовича эскадрон прибыл в Сербию, где часть офицеров была назначена на службу в сербскую пограничную стражу, часть – в резерв (женатые). Печальный инцидент с ротмистром Добровольским[343], убитым в ссоре сербским офицером, заставил наших офицеров покинуть сербскую службу. Полковник Нестеренко, не бывший в непосредственном подчинении сербским офицерам, остался с гусарами.
Югославия
В конце 1921 года, в Белграде, собрание офицеров образовало Общество объединения чинов 17-го гусарского Черниговского полка под председательством генерала от кавалерии Кауфмана-Туркестанского[344] и при исполняющем должность председателя полковнике Иосифе Ивановиче Хакольском[345]. В русской церкви в Белграде хранился и наш штандарт. Объединение ставило своей целью объединять чинов полка, хранение традиций полка, хранение штандарта и сбор всех реликвий и документов, относящихся к полку.
В 1922 году на общем собрании офицеров полка и с письменным согласием полковника Нестеренко были приняты в число офицеров 12 молодых корнетов выпуска Николаевского кавалерийского училища в Белой Церкви. В это время эскадрон был снят с пограничной стражи и переведен на работы по постройке шоссе Кральево – Рашка, где молодые офицеры слились с эскадроном. Затем эскадрон был переброшен на работы в рудник «Любия», в Словении. В течение этого периода началось распыление эскадрона, так как каждый искал и старался устроиться лучше и, как тогда говорилось, уходил «на беженское положение». Несколько человек присоединилось к полковнику Берестовскому, составлявшему отряд для отъезда в Албанию. В конце концов эскадрон был расформирован, и все разъехались по разным городам и странам, но связи с Обществом не теряли.
Приказом генерала Миллера № 42 от 1930 года Объединение чинов Черниговского гусарского полка было зачислено в состав Русского Общевоинского Союза с утверждением в должности председателя полковника И.И. Хакольского. В это время в Обществе состояло 65 членов и 8 прикомандированных (нежинских гусар). Обществом были заказаны полковые знаки уменьшенного размера для ношения в петлице пиджака.
12 июля 1930 года в Белграде состоялась перебивка 15 полотнищ штандартов на установленного образца древки, в том числе и нашего. В декабре 1931 года Обществом, согласно разрешению генерала Миллера, получены для хранения исторические грамоты: 1) грамота на Георгиевские штандарты, 2) грамота на серебряные трубы, 3) грамота на знаки отличия на головные уборы, 4) копия нагрудного знака, утвержденного военным министром, 5) положение об офицерском капитале, 6) положение о солдатском капитале (все грамоты за собственноручной подписью Императора и Великого Князя Михаила) и 7) списки убитых, умерших и без вести пропавших в Великую войну. В 1936 году Обществом была получена одна из 13 серебряных труб, возвращенная югославским офицером
