через Одессу, занятую союзниками-французами. И этот путь был опасен. На пограничной с районом, занятым французами, станции Вапнярка петлюровцы обыскивали поезда и всех захваченных русских офицеров расстреливали. Все же всем трем офицерам-петроградцам, ехавшим порознь, удалось благополучно достигнуть Одессы.
В Одессе формировался Сводно-кавалерийский полк, в составе которого был эскадрон сумских гусар. Узнав от своих бывших однодивизников о возможности формирования своего полка, решено было ехать в город Екатеринодар и просить разрешения генерала Деникина на формирование Петроградского уланского полка.
По дороге морем в Новороссийск поручик Марков 1-й должен был остаться в Севастополе, так как его жена и грудной ребенок заболели от сильной качки.
Разрешение на формирование полка от генерала Деникина было получено, но только своими средствами, так как Добровольческая армия не могла дать ни одного добровольца, ни одной лошади, ни одного седла. Место формирования было назначено в Крыму при сформированном там Сводно-гвардейском дивизионе. Полковник Папчинский, хорошо знакомый с Кавказом, решил ехать туда для набора добровольцев из горцев. Ротмистр Рубцов отправился в Крым.
На Кубани узнали о смерти первого добровольца от петроградских улан, отличного офицера штабс-ротмистра Надеина, примкнувшего к кубанским казакам и убитого в атаке под Царицыном.
Прибывши в запасную часть Сводно-гвардейского дивизиона, ротмистр Рубцов скоро увидел, что рассчитывать на помощь формирования здесь нельзя. Только накануне немногочисленный дивизион понес большие потери, а командир дивизиона полковник Гершельман[360] был убит. Задача формирования была трудноразрешима.
Силы Добровольческой армии в Крыму тогда были очень малы. Генерал Корвин-Круковский[361], командующий частями добровольцев, мог выделить только небольшой отряд на Перекопский перешеек – ключ обороны Крыма. Отрядом командовал полковник Лермонтов, бывший в мирное время офицером Санкт-Петербургского уланского полка. Окончив Академию Генерального штаба и откомандовав 6-м эскадроном в полку, ротмистр Лермонтов был назначен штабс-офицером в 16-й уланский Новоархангельский полк.
Связавшись телеграммой с полковником Лермонтовым, ротмистр Рубцов прибыл в Перекоп. Полковник Лермонтов был рад помочь формированию полка, в котором раньше он служил. 12 человек кавалеристов, 7 лошадей, 2 седла и одна повозка – вот все, что мог дать полковник Лермонтов, но все же это было начало формирования не только на бумаге.
В Перекопский отряд входили дивизион новороссийских драгун и эскадрон александрийских гусар. Распоряжением полковника Лермонтова ротмистр Рубцов с людьми и лошадьми прикомандировывался к новороссийским драгунам для дальнейшего формирования. Место – отдельный маленький хутор за Сивашами недалеко от Перекопа.
Недолго на хуторе продолжалось обучение новых улан. Дня через три проезжающий мимо хуторка казак кричал: «Што вы здесь делаете? Большевики перешли Сиваш, и их цепи недалеко отсюда!» Пришлось поспешно уходить к большой дороге от Перекопа на Юшунь, по которой уже отступал Перекопский отряд. Была вторая половина февраля, дорога превратилась в непролазную грязь, лошади батареи не в силах были вытащить орудия и зарядные ящики. Пришлось дать 5 лошадей, не имевших седел, в помощь артиллеристам.
Под давлением многочисленного противника все войска Крыма отходили к городу Керчь на Акманайские позиции, где и закрепились. Формирование опять стало проблематичным. Уланы стали в ряды новороссийских драгун, не теряя все же своего наименования и прав на формирование. Заняв Крым, красные Акманайских позиций освоить не могли. Так продолжалось до мая месяца, когда началось общее наступление армии генерала Деникина. Крым был очищен от красных, для развития успешного наступления требовалось увеличение конницы.
Ротмистр Рубцов получил приказание прибыть в город Севастополь для формирования Петроградского уланского полка при Сводно-драгунском полку[362], в который вошли Крымский конный дивизион и новороссийские драгуны. Командиром полка был назначен Крымского конного полка полковник Туган-Барановский[363].
В сводных казармах Брестского пехотного полка в Матросской Слободке Севастополя закипела работа формирования первых эскадронов петроградских улан. Полковник Лермонтов, находившийся при штабе генерала Корвин-Круковского, старался помочь формированию. В штабе и на станциях были расклеены плакаты, зовущие в полк офицеров-однополчан и добровольцев. Первым откликнулся штабс-ротмистр Меньшиков[364] – петроградский улан. На него, как на отличного инструктора, была возложена подготовка унтер-офицеров и обучение прибывающих добровольцев. Явился и бывший петроградец, вахмистр Чупринко. Прибывали офицеры и других кавалерийских полков: штабс-ротмистр Пеленкин[365], поручик Соколов, корнеты Рубан и Василевский[366]. Через месяц был сформирован 1-й эскадрон и приступлено к формированию 2-го. Вернулся полковник Папчинский и вступил в командование дивизионом. Его поездка за добровольцами на Кавказ успеха не имела (холостяк полковник Папчинский чеченцев не нашел, но зато нашел подругу жизни – жену). Состав 1-го эскадрона ротмистра Рубцова доходил до 80—85 человек, а 2-го эскадрона штабс-ротмистра Меньшикова был еще вдвое меньше, когда Сводно-драгунский полк, не закончивши формирования, был вызван на фронт военных действий.
Занятие Одессы. Петлюровский фронт
В конце марта оставленная французским десантом Одесса была занята красными, страшным террором наводившими ужас на местных жителей. Многочисленные застигнутые большевиками в Одессе офицеры организовали тайный союз и, связавшись с добровольческим командованием в Крыму, настойчиво просили освободить Одессу, обещая всю возможную помощь. Им удалось сформировать Одесский конный дивизион, готовый при занятии Одессы перейти на нашу сторону. Ввиду успешного наступления всей армией генерала Деникина, командование решило послать десант в Одессу. Свободных войск не было, и для этой цели был назначен не закончивший еще свое формирование Сводно-драгунский полк. На транспорте «Маргарита», сопровождаемый двумя крейсерами, русским и английским, 1 августа 1919 года Сводно-драгунский полк поплыл к Одессе. Подойдя к Одессе, крейсера открыли огонь. В красном гарнизоне Одессы началась паника. Высадившийся на косе десант к вечеру занял предместья города Большой и Малый Фонтаны, выставив на ночь сторожевое охранение. Только на станции Одесса большевики, преимущественно набранные ими китайцы, оказали небольшое сопротивление. Туда были посланы крымцы, как более многочисленные и имеющие уже один конный эскадрон. На следующее утро петроградским уланам было назначено занять центр города. На одной из площадей, на пути уланского дивизиона, выстроились находившиеся в Одессе георгиевские кавалеры и в конном строю Одесский конный дивизион. Поблагодарив за помощь тех и других, полковник Папчинский обратился к конному дивизиону, предложив всем желающим вступить в борьбу с красными выехать вперед и стать в ряды улан. Ни один не выехал… «Дивизион, слезай! – коротко скомандовал Папчинский. – Уланы, разберите лошадей!» Лошади и седла были в отличном порядке. Уланы в конном строю входили в центр города.
Восторг освобожденных жителей города Одессы был неописуем. Толпы народа, с криками «Ура», забрасывали улан цветами. Некоторые бежали, чтобы обнять и расцеловать улан. Многие семейные дамы приглашали офицеров приходить в их семьи, как в свои.
Пройдя город, уланы остановились на северной его окраине – Пересыпи.
В Одессе Петроградский
