– Вот я вас не понимаю, – сказал Прайс, представленный неопределенно «американским консультантом британской разведки». – Будьте добры, мистер Нойес, объясните мне.
– Я вовсе не хочу впутываться во всякие неприятности, да. Я не сделал ничего плохого.
– В таком случае, говорите. Что это было за соглашение?
– Ну, года два-три назад, где-то в это время, да, ко мне пожаловал тот тип и сказал, что у него есть для меня новый клиент, богатенький дядя, у которого проблемы в семье. Знаете, это беда многих состоятельных людей…
– Пожалуйста, вернемся к соглашению.
– В нем не было ничего противозаконного, ни с чем таким я не стал бы связываться, ни за что. Просто меня попросили оказать профессиональное одолжение одному видному человеку из очень благородного семейства. Только и всего, и я готов поклясться на могиле матери, что это все.
– О каком профессиональном одолжении, мистер Нойес, шла речь?
– Ну, все было просто, как дважды два, да. Понимаете, как только этот парень попадал на своем красном «Ягуаре» в беду, он звонил нам, мы подгоняли эвакуатор туда, куда он говорил, и забирали машину.
– Речь шла об авариях, я правильно понял?
– Да, были и аварии, но не только.
– Вот как? – удивленно поднял брови Джеффри Уэйтерс. – И что же еще?
– Ну как же, сэр. Этот человек… в общем, у него было что-то с нервами, да, что-то вроде… ипохондрии – только чихнул, надо сразу бежать к врачу, вы понимаете, что я хочу сказать?
– Вообще-то не совсем, – признался глава МИ-5. – Если вам не трудно, объяснитесь.
– Ну, понимаете, он мог сказать, что двигатель стучит, хотя на самом деле с двигателем было все в порядке, или ему начинал слышаться скрип в окне, который пропадал, когда машину доставляли к нам, – может быть, всему виной были несколько капель дождя, попавшие на резиновый уплотнитель. Я вам вот что скажу, господа: своими жалобами и придирками этот тип мог мертвого достать, но мы исправно высылали эвакуатор, а он оплачивал все счета.
– Давайте перейдем к счетам, – сказала Лесли Монтроз, скромно стоявшая слева от Камерона. – Насколько я поняла, у вас были проблемы с бухгалтерской фирмой, которая вела дела Хеншоу – точнее, семейства Брюстеров.
– Вы имеете в виду контору «Вестминстер-Хауз»? О, но я не стал бы выражаться так сильно, мэм. В конце концов, у нас своя работа, а у них – своя. Да, платить деньги они не спешили, но я уж как-нибудь мог это пережить, работой своей я доволен, да. Рано или поздно они все-таки раскошеливались, так что тут жаловаться не на что, особенно если речь идет о таком клиенте, как мистер Хеншоу.
– Как звали того человека, который два или три года назад предложил вам Хеншоу в качестве клиента? – спросил Уэйтерс.
– Если он и назвал свою фамилию, то так тихо, что я ее не расслышал. Он сказал, что представляет частный торговый банк, который присматривает за интересами Хеншоу.
– Какой банк?
– Этого он не сказал.
– Вам не пришло в голову спросить у него, почему нельзя направлять счета за ремонт прямо к нему, раз он является банкиром Хеншоу?
– О, тут все яснее ясного. Этот человек сказал, что хочет сохранить в тайне связь мистера Хеншоу с собой и со своим банком.
– Старина, а вам это не показалось странным?
– Вообще-то да, показалось. Но, как объяснил этот человек, ясно и понятно, у богатых все не как у людей, особенно когда речь заходит об отношении мужей, жен и детей… Сами знаете, все эти доверительные фонды и правила наследования, в чем мы ни черта не смыслим.
– Итак, что же вы должны были делать?
– Все то, о чем меня попросит Хеншоу. Тут он был полный хозяин… Ну да, я подправил несколько счетов, но только для того, чтобы расплатиться за услуги эвакуаторов, клянусь! Конечно, все это напоминало дурдом, но к нам нечасто обращаются такие клиенты, как Хеншоу и Брюстеры. Я хочу сказать, такие крутые, о которых пишут в газетах, – уважаемые люди.
– Мистер Нойес, давайте вернемся к делу, – решительно произнесла Лесли. – Ради которого мы и приехали к вам. Как вы объясните то «прочее», указанное в счете, за которое Роджер Брюстер заплатил вам наличными? Если я не ошибаюсь, чуть меньше полутора тысяч фунтов.
– Боже всемогущий, я знал, что рано или поздно это всплывет! И я призна́юсь вам как на духу: мне с самого начала не нравилось все это дерьмо – прошу прощения за свой язык, мисс. Эта статья расходов висела в моих бухгалтерских книгах почти полтора года, черт побери! Хеншоу обещал заплатить, но предупредил, что если я обращусь в «Вестминстер-Хауз», то не увижу больше ни денег, ни его самого. В конце концов это мне так надоело, твою мать… прошу прощения за…
– Прощаю, прощаю, продолжайте.
– Я был просто взбешен, и я сказал Хеншоу по телефону – я думал, что разговариваю с Хеншоу, – что или он выкладывает деньги, или красный «Ягуар» он больше не увидит!
– Так за что же вы требовали эти деньги? – не отставала Монтроз.
– Прошу меня простить, но я поклялся, что не скажу об этом ни одной живой душе.
Сунув руку в карман, Джеффри Уэйтерс второй раз достал удостоверение МИ-5; раскрыв книжечку, он произнес зловещим тоном:
– Старина, думаю, тебе лучше выложить все начистоту, или же тебе будет предъявлено обвинение в преступлении против престола.
– Преступление против престола? Только не это! Я член народного ополчения!
– Его распустили вот уже десять лет назад.
– Говорите! – властно промолвил Прайс.
– Ну хорошо, я не хочу портить отношения с вами… Года два назад Хеншоу сказал мне, что ему нужен первоклассный сейф, если точнее, маленький тайник, спрятанный под стальным днищем багажника «Ягуара», который внешне выглядел бы как часть несущей конструкции кузова. Мы бросили на эту работу все силы, и тем не менее у нас ушло больше недели, хотя Хеншоу хотел получить все за два дня. Нам пришлось отложить все остальные заказы – так что я не взял с него ни одного лишнего пенса, да! Особенно если учесть, что он устанавливал замок для этого сейфа в багажнике в другой мастерской. Не могу сказать, за каким чертом ему это понадобилось!
– Вы больше никогда не встречались с тем человеком из банка? – спросил Камерон.
– Лично с ним – нет, но зато с множеством его коллег.
– Вот как?
– Каждый раз, когда мы забирали «Ягуар» в ремонт, к нам наведывался один из этих типов и проверял нашу работу. Я вам честно скажу, мне это очень не нравилось, точно так же, как я посчитал замок в багажнике за личное оскорбление. У меня отличная репутация, мне доверяют!
– А эти люди оставались наедине с машиной?
– Понятия не имею, я всегда бывал занят.
– Благодарю вас, мистер Нойес, – сказал глава МИ-5 Джеффри Уэйтерс. – Вы оказали нам неоценимую помощь. Королевский престол будет вам очень признателен.
– Хвала небесам!
Красный «Ягуар» стоял в гараже на три машины в задней части особняка на Бельграв-сквер. Роджер Брюстер вытащил откуда-то большой ящик с инструментами, оставшийся от покойного отца, и нашел в мастерской ацетиленовую горелку. Прайс развернул чертежи, полученные из архивов Альфреда Нойеса, и юноша открыл багажник «Ягуара».
– В детстве я часами сидел на скамейке и смотрел, как папа возится с машинами, – объяснил Роджер. – Не знаю, хорошим ли он был механиком, но, как правило, у него получалось все, за что он брался, потому что он полностью отдавался делу… Так, начнем, – объявил он, отдирая от днища багажника мягкую обшивку. Надев черные очки, парень зажег горелку. – Мистер Прайс, обведите мелом это место.
– Вы точно не хотите, чтобы этим занялся я? – спросил Камерон. У него в руках была коробочка с мелками и чертежи из мастерской в Сент-Олбансе.
– Нет, и по двум причинам, – ответил Брюстер. – Если здесь что-то есть, я хочу лично пригвоздить сукиного сына, а как сделать это лучше всего, если не отцовским инструментом?
Роджер Брюстер принялся за работу. Голубовато-белое пламя медленно плавило сталь, прожигая в днище ровный прямоугольник. Когда работа была завершена, юноша полил металл холодной водой, и над багажником с шипением поднялись облачка пара. Затем он взял молоток и постучал по контуру; вырезанный кусок провалился внутрь в темноту. Взяв из ящика с инструментом клещи, Роджер просунул руку в образовавшееся отверстие, вытащил металлический обрезок и бросил его на пол. Под днищем открылся небольшой массивный сейф с закоптелым черно-белым циферблатом посредине. Снова изучив чертежи из авторемонтной мастерской Альфреда Нойеса, Прайс увидел то, о чем даже не подозревал Джеральд Хеншоу: напечатанную последовательность цифр, кодовую комбинацию замка сейфа, переданную его изготовителем, Манчестерской компанией по производству сейфов и железных шкафов.
Открыв сейф, Роджер и Камерон извлекли его содержимое и разложили его на верстаке. Здесь оказались небольшая стопка облигаций на предъявителя, подлежащих погашению последовательными партиями, причем первая из них должна была быть погашена семь недель назад, в день убийства леди Алисии; четыре ключа от четырех разных дверей, предположительно, от квартир любовниц Хеншоу; несколько просроченных дорожных чеков; смятые записки с закодированными записями, разобраться в которых не удалось, поскольку прочитать их мог только человек, бесследно исчезнувший и считающийся мертвым.
