— Должен сказать, мне не придется стыдиться за тебя, дикареныш, — добавил Оун. — Ты превзошел все ожидания. Продолжай так дальше, и когда-нибудь ты сядешь в Совете Сильных.
— Оун… — Кар сам не ждал от себя такого волнения. Помнится, он ненавидел этого вечно недовольного колдуна? — Я благодарен тебе за все. Ты дал мне столько… Я и мечтать не мог. Спасибо.
«Ты всегда будешь для меня Учителем», — добавил он мысленно и улыбнулся, когда Оун проворчал в ответ:
«Велика честь быть Учителем дикаря!»
«А кто сейчас обещал мне место в Совете?»
«Тебе померещилось, дикареныш. Ты пересидел за книгами».
— А кто же мне эти книги навязал? — Кар не выдержал и рассмеялся. Оун ответил скупой улыбкой.
— Больше я ничего не стану тебе навязывать.
— Есть одно, чего ты мне так и не сказал, — серьезно заметил Кар.
— Разве?
— Да. Ты не сказал мне, зачем ты меня учил. Зачем я нужен отцу. Ведь, по правде, на место в Совете мне рассчитывать не приходится, даже если я сравняюсь в могуществе с Сильными.
Мгновение Оун колебался. Затем прикрыл глаза, и комнату накрыл прозрачный колпак из чистой магии. Теперь никто не сможет подслушать их разговор.
— Разве ты сам еще не понял? — спросил Оун.
— Нет.
— Тогда ты глупей, чем я думал, дикареныш. Чего, по-твоему, может желать Сильнейший?
— Власти? Он и так… Или… Ты говорил, он последний из выживших, но…
Оун кивнул.
— Посмотри, во что мы превратились! Слава нашей Империи достигала звезд. Мы правили миром. Мы были всемогущи, дикареныш, а теперь… — Кар с удивлением услышал в голосе мага неподдельную боль. — Теперь рабы владеют нашей землей. Ничтожества, полуживотные, поселились в наших городах! Они молятся своему божеству в Храме Силы, даже не понимая, что за место оскверняют! Их ничтожные вожди поселились во дворце Сильнейших. Они правят, а мы забыты, мы уничтожены. Их сотни тысяч — нас жалкая горстка. Они плодятся, как мухи — мы ограничиваем рождаемость, потому что больше наша Долина не вместит и не прокормит, а ведь нам нужны еще и рабы! И ты спрашиваешь, зачем ты нужен?
— Подожди, Оун! Если вы хотите вернуть Империю… При чем здесь я? Разве я могу…
— Кто здесь толковал мне про закон, дикареныш? Разве не ты наследник дикарского императора?
— Что?! Нет, подожди… — Кар схватился за голову, силясь вернуть достойную мага ясность мысли. — Подожди. Да, по закону я наследник. Если у Эриана нет детей. Я не знаю, так ли это. Не знаю даже, жив ли Эриан. Когда я пришел сюда, там начиналась война.
— Твой молочный брат жив и бездетен. Война давно закончилась. Они пришли к соглашению.
— Ты знал? — поразился Кар. — Знал и не говорил мне?
— Мне велено учить тебя, дикареныш, а не рассказывать новости о жизни дикарей! — рявкнул Оун.
— Хорошо, я понимаю. Ты не должен и сейчас мне это говорить. Я благодарен тебе, Оун. Но если вы хотите, чтобы я занял престол… Нет, ни за что. Да и невозможно это.
— Почему же?
— Я маг! Колдун, как они говорят. Я для них проклятый. Верховный жрец никогда этого не допустит.
— Ты в этом уверен?
— Законом держится Империя… — прошептал Кар. — Не знаю. Я никогда не думал о престоле, хоть меня и обвинили в этом. Я не хочу власти — такой власти.
— Сильнейший решил иначе. А его желания весомей твоих, дикареныш. Неужели ты думал, что случайно стал приемным сыном императора дикарей?
— Я не думал об этом! — с отчаянием признался Кар. — Я вырос во дворце, и не задавался вопросами! Потом попал к аггарам, и снова… Теперь я понимаю. И там я стал почти сыном вождю и другом его преемнику. И все время… Это был он, да? Отец? Его магия?
— Да.
— Но как?
— Это высшая магия, дикареныш. Она доступна только Сильным. Твой отец — единственный, кто полностью овладел ею.
— И безразлично, хочу ли я?
— Если ты не готов померяться Силой с Сильнейшим — безразлично.
Кар встал, с трудом удержавшись, чтобы не отшвырнуть стул. Пошел к выходу, вернулся. Оун ждал. На лице его не отражалось ни гнева, ни сочувствия. Тогда Кар сел обратно, с преувеличенным спокойствием положив руки ладонями на стол.
— Я ему не сын. Я только инструмент. Ты мне говорил, да? Но я не понимал.
— Теперь понял?
— Да.
— И что ты будешь делать?
— А я готов померяться Силой с Сильнейшим, Учитель?
— Не в ближайшую сотню лет.
— Значит, мне остается одно, — сказал Кар. — Учиться дальше.
Оун кивнул.
— Верное решение.
— Но зачем так, Оун? Разве не было другого пути, проще?
— Считаешь себя мудрей Сильных, дикареныш? — усмехнулся маг. — Предложи легкий путь. Как бы поступил ты?
И Кар сказал — как множество раз говорил сам себе:
— Ты сказал, вас жалкая горстка. Почему? Столько веков прошло. Зачем убивать детей-полукровок? Я могу стать магом, значит, и другие смогли бы. Нужно только не обращаться с дикарями, как с рабами. Стать одним народом, размножиться, выйти за пределы Долины. Если аггары пришли к соглашению с Империей, то смогли бы и вы!
Оун рассмеялся невеселым смехом.
— Ты глуп, дикареныш, — сказал он. — Смешение с дикарями привело бы к утрате магии, это даже ты должен понимать.
— Нельзя знать наверняка! — возразил Кар.
— Может быть, ты прав. Нельзя. Какая разница? Дикари никогда не смешаются с нами, никогда не прекратят ненавидеть нас. Потому что мы никогда не откажемся от их крови. Неужели не ясно?
— Не ясно. Я здесь третий год и до сих пор не пробовал никакой крови. О чем ты говоришь?
Оун размышлял недолго.
— Я покажу тебе. Это будет нашим последним уроком. Жди меня здесь.
Он вышел. Кар остался сидеть, сгибая и разгибая пальцы. На душе было темно.
Вернувшись, Оун поставил на стол большой серебряный сосуд с широким днищем и сближающимися краями. Кару немного полегчало, когда он почувствовал, что кровь холодная. Кто бы ни расстался с жизнью ради нее, произошло это не сейчас.
— Это чаша мага, — сказал Оун. — Теперь раскройся полностью и наблюдай за мной.
Привычно — и не счесть, сколько уроков начиналось так — Кар закрыл глаза и обнажил магические чувства. Увидел Оуна, пульсирующую багровым чашу перед ним. Вот маг протянул руку, так что его раскрытая ладонь коснулась поверхности чаши. Кровь вскипела. Оун приподнял руку, и багровый пар хлынул в его ладонь. Сила, огромная Сила, подобной Кар еще не встречал, бесконечная пылающая мощь! Все его существо рванулось навстречу, но Сила предназначалась одному Оуну. Она текла и текла, и казалось, конца не будет ее огненному потоку. Ничего в жизни Кар не желал так страстно. Он закричал, когда темная фигура мага засветилась алым — и пар иссяк. Оун уронил руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
