— Дай мне, дай! — прохрипел Кар.
Смех мага, зловещий и резкий, как удар хлыста, привел его в чувство. Кар открыл глаза. Чаша лежала на полу, разлитая вокруг кровь казалась бледной, как чуть подкрашенная вода. Оун стоял там же, и лишь обостренные чувства Кара подсказывали, как переполняет его Сила.
— Сейчас я могу одним движением убить десять человек, — обычным голосом сказал маг. — Могу поднять умершего. Залечить смертельные раны. Превратить железо в золото. А могу — оставить ее себе, и эта Сила отодвинет мою старость на годы. Понял, дикареныш? Будь ты хоть Сильнейшим, без крови тебя ненадолго хватит. Тебе придется избегать высокой магии, чтобы не растратиться и не опустеть. Вот почему мы никогда не откажемся от рабов, не смешаемся с ними. И не перестанем убивать детей.
— При чем тут дети? — Кар уже знал, что ответ ему не понравится.
— Кровь младенца полна неистраченной жизни. В ней больше всего Силы.
— А животные?
Оун покачал головой.
— Мне пришлось бы зарезать полсотни драконов, чтобы получить это, — он шевельнул рукой, и Кар едва не застонал, вспомнив багровый поток Силы. — Грифоны подойдут, но они слишком ценны и слишком медленно плодятся. Это было бы расточительством.
Нет, только не грифоны! Кар инстинктивно потянулся мыслью к Ветру, тут же ощутив утешительное тепло грифоньей любви. «Мы — вместе…»
— Пора избавиться от дикарского мягкосердечия, — добавил Оун. — Или тебе никогда не стать настоящим магом.
Зал Познания — просторная пещера, искусством древних магов и руками рабов превращенная в дивной красоты покой, мог вместить вдесятеро больше учеников. Но племя наделенных Силой медленно стареет и медленно умножается, а дети, во множестве рождаемые светлокожими наложницами от магов, обречены умереть во младенчестве. Сегодня под сводами Зала Познания собрались восемнадцать молодых магов. Кар был девятнадцатым — и единственным, в чьих жилах текла кровь дикарей. Все обернулись, когда он шагнул внутрь, сдвинув блестящую занавесь из драконьей кожи.
Такие занавеси отделяли каждое помещение в городе магов, за исключением тех, где жили рабы. Никто не войдет за занавесь без воли ее владельца: наложенные заклятия надежней любых засовов остановят незваного посетителя. Кар вошел. Как равный, как полноправный ученик начавшегося магического курса. Сердце замерло от радости и тревоги.
Одетый так же, как все, чертами похожий на отца, Кар знал, что выглядит настоящим магом. Но знал также, что собравшиеся в Зале другого мнения. Для них, заносчивых юношей древнего племени, он — полукровка, сын рабыни. Его судьба — стать кровью в серебряной чаше, багровым паром, дающим Силу магам, продляющим на века их жизнь. Волею Сильнейшего Кар получил равные с чистокровными права. Но ни один из них не захочет признать его равным себе.
И вновь, как делал множество раз, Кар-маг призвал на помощь другого Кара. Брата-принца, чья надменность не уступит надменности самого Сильнейшего. Он умеет возвышаться над презирающими его. Он — принц, а принцу нет дела до перешептываний челяди.
Небрежный кивок предназначался ученикам, уважительный поклон — учителю. Подобные знаки, не принятые среди магов, подчеркивали отличие Кара, но тем лучше. Он такой, как есть, а остальные пусть привыкают. Как привык Оун.
Словно и не замечая колючих взглядов, Кар занял место на одной из каменных скамей, полукругом огибавших возвышение у дальней стены, что до самого потолка была занята книжными полками. Рассохшиеся от старости фолианты на них соседствовали с новыми, только вышедшими из под руки переписчика, книгами. Темные корешки покрывала затейливая вязь букв. Эти буквы, древний алфавит магов, легли когда-то в основу письменного языка Империи.
На возвышении стояли два широких стола. Один полностью занимали чаши для крови, такие же, как использовал Оун, только много меньше. На другом Кар увидел знакомые по урокам Оуна предметы: кусочки меди, золота и серебра, весы с двумя чашами, большие и маленькие сосуды с жидкостями, зеркала, песочные часы, разрезанные мышиные тушки, живых мышей в клетке.
Грозного вида учитель, с проседью в волосах, что редко встретишь среди медленно стареющих обитателей Долины, проводил Кара холодным взглядом.
— Все здесь собравшиеся претендуют на высокое звание магов, — сказал он. — И должны соблюдать принятые правила. Одно из них — приходить за несколько минут до начала занятий. Надеюсь, я понятно говорю, Карий?
Кар наклонил голову.
— Вполне.
— Хорошо, потому что впредь за опоздание ты будешь отстраняться от занятий. Мы все понимаем, как трудно дикарю привыкнуть к дисциплине, но здесь ты не можешь рассчитывать на поблажки.
— Я не рассчитываю на поблажки, учитель.
— Надеюсь. Итак, сейчас я раздам вам чаши. Крови в них совсем немного, и я не жду, что вы сумеете полностью воспринять ее Силу. Все, что вам нужно — наблюдать за мной и стараться повторить.
Протягивая чашу Кару, он добавил — так, чтобы слышали все:
— Должен предупредить, это кровь младенца, рожденного моей наложницей-дикаркой. Ты вправе отказаться ее использовать.
Кар молча взял чашу. Прикрыл глаза, обнажая магические чувства — и увидел восемнадцать бьющих родников неприязни. Это больше, чем неприятие чужака. Это инстинктивная ненависть магов к тем, чьей кровью питается их Сила, отвращение, густо замешанное на чувстве вины. Его никогда не примут. Он получит признание, только превзойдя их, когда не желавшие видеть в нем равного склонятся перед Сильным.
Кар сосредоточил внимание на учителе. Как вчера Оун, тот протянул руку к чаше, коснулся краев.
— Сила крови дремлет, — сказал он. — Тело, которому она давала жизнь, умерло, а Сила осталась. Если ее упустить, она разольется в пространстве — это все равно что вылить кровь на землю. Я посылаю толчок, чтобы разбудить Силу и одновременно захватываю ее — вот так. Теперь она плещется, ища выхода. Я ловлю поток, направляю его… Поглощаю. Теперь ваша очередь.
Восемнадцать чаш встали перед магами, восемнадцать ладоней потянулись за кровью. Кар чуть помедлил и тут же понял: молодых магов одолевает любопытство. Полукровка возьмет кровь другого полукровки — есть на что поглядеть. А в магии, как не раз повторял Оун, потеря сосредоточенности равна неудаче. Багровый пар уходил, терялся в пространстве. Меньше половины впитывалось в ладони магов.
Кар заставил себя забыть о наблюдателях. Протянул руку к чаше. Коснулся магией — осторожно, почти ласкающе. Дай мне твою Силу… Кровь всколыхнулась навстречу. Кар сосредоточился, ловя Силу, не давая ей уйти. Приподнял руку и потянул к себе. И стоял, впитывая, наполняясь, едва сдерживая крик. Повелевать жизнью и смертью, крушить горы, достигать звезд! Сила. Власть. Магия. Что может сравниться с этим? Разве они не чувствуют? Как они могут думать о чем-то еще?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
