Как-то субботним вечером позвонил Евгений, предложив завтра вместе навестить сына. Катя не видела причин для отказа, и утром он заехал за ней. По дороге в лагерь он говорил о рабочих делах, а Катя делала вид, что слушает, но думами была далеко. Она не заметила, как машина свернула на проселочную дорогу и остановилась у обочины. Евгений защелкал зажигалкой.
– Ты куришь? – удивилась она, вспомнив сон прошлого лета.
– Балуюсь помаленьку… – Он неловко держал сигарету и стряхивал пепел указательным пальцем, как в том южном сне.
– Мы приехали или это саностановка? – выглянула она из окна.
– Мне надо сказать тебе кое-что, – нахмурился Евгений.
– Слушаю.
– Считаю, ты должна знать, – он нерешительно взглянул на нее и затем выдохнул – У меня женщина, Катя.
Она ненадолго задумалась и развернулась к нему.
– Жень, а зачем ты рассказал мне об этом?
– Потому, что люблю тебя, – с досадой ответил он. – Понимаю, это странно звучит в свете только что сказанного, но иначе не могу.
– И какой реакции ты ждешь? Только честно, – с интересом спросила она.
– Честно? – Евгений покраснел, что случалось с ним крайне редко. – Хорошо, давай честно. Я хочу, чтобы ты сейчас же, сию минуту бросилась мне на грудь и сказала, что больше не будешь меня мучить, что ты любишь меня и возвращаешься ко мне.
Она не ожидала услышать то, что услышала. Сердце болезненно сжалось. Евгений смело сбросил перед ней маску ироничной доброжелательности, так успешно и долго освобождавшую ее от укоров совести и обременительного сострадания.
– Женечка, – мягко сказала она, – спасибо за откровенность, но это невозможно.
– Невозможно сейчас?
– Думаю, в принципе.
– Не верю! – воскликнул Евгений. – Ты хотела, чтобы я был честен с тобой, а сама лжешь! Я же не слепец! Я вижу, что все пошло не так, как ты себе нафантазировала. Ты ведь одна сейчас? И довольно давно одна.
– Это ни о чем не говорит и ничего не означает! – перебила она его. – Все не так, как тебе представляется. Даже когда я одна…
– Все! Не продолжай, я понял. Тему закрыли, – мрачно оборвал ее Евгений.
Катя замолчала. Она хотела сказать ему, что больше не чувствует тоскливой опустошенности, которые так часто ощущала при всей искренности и регулярности его внимания. Нелегкие, подчас слишком долгие ожидания встреч с Георгием, конечно, истомили ее, но она ни за что не променяла бы их на многолетнюю стабильность неопределенности. А известие о появлении у Евгения любовницы перенесла почти безболезненно, не считая совсем крохотного укола. Она привыкла считать его своей собственностью, и теперь с интересом поглядывала на него оставшуюся часть пути. Ничего удивительного, что у такого красивого, совсем еще молодого мужчины появилась женщина. Да и в чем она может упрекнуть его? Она сама оттолкнула его, надолго оставив наедине с мужскими проблемами. Он не хотел ее отпускать, делая все возможное, чтобы быть с ней. Простил ей ее замужество, похожее на предательство, не упрекнув ни словом. Готов простить и, как выяснилось, уже простил ее нынешний роман, по всем их критериям – настоящую измену. Он даже немного пугал ее своими реакциями на ее метания. На минуту она представила, как бы повел себя Георгий, если бы и сотая их доля коснулась его. При довольно самолюбивой и страстной натуре Евгений проявлял удивительное великодушие и доброту, которых она не заслужила. Было бы нелепо требовать от него еще и монашеского подвига. Ей даже хотелось расспросить его, кто эта женщина, где и как они познакомились. Но она воздержалась, опасаясь, что простое женское любопытство может быть истолковано им неверно.
Всю обратную дорогу они говорили об Алешке, с удовольствием вспоминая яркие глазки на загорелой мордашке. Новые словечки и взрослая повадка, позаимствованные у старших мальчишек, вызывали у обоих растерянность перед наступающими переменами.
– Да, удивительно быстро летит время, – с грустью заметил Евгений. – Парень-то совсем взрослый.
Катя повеселила его рассказом о понравившейся Алешке девочке. Сын успел шепнуть матери, что у него возникли серьезные намерения – он решил попросить у красавицы адрес, чтобы переписываться зимой. Евгений рассмеялся.
– Вот, благодаря отдельным энтузиастам эпистолярный жанр еще и не заглох окончательно. Может, и мне написать письмо любимой девочке?
– А почему нет? Конечно, напиши. Читать-то твоя девочка умеет? – улыбнулась Катя не без ехидства.
Евгений бросил на нее быстрый взгляд. Они замолчали и ехали до Москвы, задумавшись каждый о своем.
Отступила духота пыльного московского лета. Дохнула слезливой прохладой осень, смывая с улиц нестойкую позолоту. Уже к концу октября тонким серебром забинтовало тополиные культи вдоль тротуаров. Начались осенние каникулы, которые Алешка проводил у деда с бабкой. И однажды холодным субботним утром раздался долгожданный звонок:
– Здравствуй, любовь моя! Я в столице!
– Гошка! Где тебя носило? Откуда ты?
– С приисков, радость! Мыл золотишко в горах, но ничего не намыл, как и следовало ожидать. Не с моим счастьем, родная.
– С золотых приисков? Ты? Приезжай скорее, расскажешь!
– Нет, милая, не сейчас. Старый друг женится, и я пересаживаюсь на электричку до славной Апрелевки. Раз я так вовремя здесь очутился, грех не поздравить! – Катя пораженно замолчала. – Я ненадолго. Ближе к ночи подгребу, в крайнем случае, завтра утром. Хочешь, тоже подъезжай. Запиши адресок.
– Так ты… не ко мне? – Она замерла от горя. – Поняла… извини, я никуда не поеду, не хочу мешать встрече старых друзей. Отдыхай, веселись, обо мне не беспокойся. Впрочем, тебе не привыкать.
– Кать, ты разозлилась? Напрасно. Старая мужская дружба имеет свои законы.
– Не надо слов, Жорик, – прервала она его. – Я девушка понятливая. Можешь вообще никогда не появляться! Я больше не жду тебя. Ты свободен!
Она бросила трубку и уселась на диван, борясь с гневом. Они виделись в последний раз в июне, а на дворе уже ноябрь. Он пропадал целых пять месяцев! И вот, появился. И где же он? К кому приехал? К ней или к другу?
Обида душила. Весь день она не находила себе места. Слонялась по квартире, вновь и вновь переживая ссору. Неужели, правы все те, кто предупреждал ее о легковесности курортных романов? Как он мог столько времени жить без нее и известий о ней? Чем занимался? Где пропадал? И что это еще за прииски?
Давно стемнело. Света она не зажгла и сидела на диване в полной темноте. Телефонный звонок заставил вздрогнуть.
– Привет, дорогая! Узнала? А я выгуливаю малышку Фифи, и мы обе задубели от холода. Зашли погреться в телефонную будку, и первый вспомнившийся номер – твой. Не спишь еще, не разбудила?
