с Василисой. Впихивать в это плотное расписание пары было некуда, но с учетом литературы, которую мне уже выдала и обещала додать Светлана из библиотеки, нагнать материал было не проблема.
Проблемой могло стать полное отсутствие свободного времени для изучения этого материала.
Когда мы с Иваном дошли до столовой, вся компания уже была в сборе. И встретили нас ребята вопросительными взглядами.
— Знаете, в приличном обществе воспитанные девушки не задают личных вопросов, но я бы хотела убедиться, что у вас все в порядке, — произнесла княжна Демидова.
— В полном, — заверил я.
— А я вот этой ерундой не страдаю, поэтому спрошу прямо — где вас носило? — пробасил Тугарин.
— Кутили, — миролюбиво ответил Иван, после чего добавил: — И, знаешь, что-то увлеклись.
— Без нас? — возмутился Лобачевский.
Это было настолько неожиданно, что весь стол развернулся к парню.
— Ну что? — поправил очки боярич.
— Нет, ну просто неожиданно как-то… — заметил Нахимов.
— Я решил, раз я еще не обременен никакими обязательствами, то нужно срочно использовать это. Пока еще не того… — парень покосился на Ермакова и Демидову, мило держащихся за руки.
— Тогда тебе, Андрей, нужно обратиться к более опытным товарищам, — громко посмеялся Алмаз. — Иван с Александром — они юнцы и новички. То ли дело мы с Кириллом.
Нахимов многозначительно хмыкнул, не поднимая взгляда от тарелки.
— Согласен с Алмазом, — вклинился я. — Вот он мне однажды придал такого ускорения, что я до сих пор не могу остановиться.
Юсупов от такой формулировки поперхнулся и закашлялся. Сидящий рядом Нахимов по-дружески и от души похлопал Тугарина по спине, чуть не впечатав в тарелку.
— Алмаз? — спросил Лобачевский парня с такой надеждой, что я начал подозревать неладное.
Впрочем, как оказалось, не я один.
— Уж не выдал ли тебе отец список невест для ознакомления? — строгим тоном старшего брата спросил Ермаков, высказывая предположение.
— Выдал, — вздохнул парень.
— Алма-а-аз? — протянул Ермаков, выражая такую искреннюю поддержку парню, что Дарья многозначительно вскинула бровь.
— Ну не посреди недели же! — возмутился Юсупов. — Ждем пятницы…
— И к актрисам в номера! — подхватил Нахимов.
— Мальчики, ну не при дамах, — поморщилась княжна Демидова.
— Прости их, Дарьюшка, это они от одиночества и отчаяния, — миролюбиво произнес Ермаков.
Юсупов громко закашлялся:
— Не — кха! — зави — кха-кха! — дуй.
Ермаков посмотрел на Юсупова тяжелым, нехорошим взглядом, уронил одно-единственное слово «Змий», и тот мгновенно свернул клоунаду.
— Простите, княжна Демидова, — тут же повинился Алмаз, — увлекся.
Дарья величественно кивнула, а потом окинула наш стол еще раз взглядом и нахмурилась:
— А где Мария?
Императорский Московский Университет, библиотека
Мария Нарышкина сидела в читальном зале и листала книги. Несмотря на довольно прогрессивный факультет — рекламы и связи с общественностью — для выполнения части заданий нужны были старые добрые бумажные книги, имеющиеся в университете в ограниченном количестве.
Нельзя сказать, что девушка была фанатом учебы, но когда определенные предметы вызывали у нее интерес, боярышня Нарышкина отдавалась процессу полностью, погружаясь в него с головой. Вот и сейчас Мария увлеченно конспектировала страницу за страницей и не заметила, как к ней подошел молодой человек.
Свет падал от окна, а потому девушка не сразу поняла, что кто-то стоит рядом. А поняв — резко вскинула голову.
— А, это ты, — скривила губы Нарышкина и снова отвернулась к книгам, изображая бурный интерес.
— Мария, нам надо поговорить, — спокойным тоном произнес Максим Меншиков.
— Тебе надо — ты и говори.
— Мария.
Несмотря на всю свою беспечность и легкомысленность, Мария Нарышкина обладала высокой степенью эмпатии. И по одному короткому слову «Мария» мгновенно почувствовала, что собеседник не настроен потакать ее капризам.
Девушка картинно вздохнула и, словно делая большое одолжение, принялась складывать книги и собирать вещи.
Меншиков стоял рядом, заложив большие пальцы в карманы брюк своего дорогого костюма, и молчал. Затем так же молча забрал книги, которые Мария отложила в отдельную стопку, чтобы вернуть библиотеке. По-прежнему не произнося ни слова, донес эту стопку до стойки дежурного сотрудника, подождал, пока Нарышкина оформит возврат, и все еще молча вышел с девушкой на улицу.
Солнышко спряталось, дул противный, промозглый ветер, обещая к вечеру обратиться в дождь. Холод противной змеей заползал под ворот тонкой рубашки, заставляя девушку поежиться. Но Нарышкина не успела додумать мысль о том, что зря она не посмотрела прогноз погоды, как на плечи ей лег тяжелый мужской пиджак. Он пах дорогим терпким парфюмом, доходил ей до середины бедра и хранил чужое тепло.
Мария растерянно посмотрела на Меншикова, ничем не показывающего дискомфорт.
— Время обеда, — произнес юноша. — Я провожу тебя.
Боярышня кивнула, и пара медленным шагом пошла к столовой. Максим заговорил не сразу. В какой-то момент Марии даже показалось, что они так и дойдут в тишине до столовой, но Меншиков все же начал диалог:
— У нас проблема, — объявил он. — И эту проблему надо решать.
— Разорвем помолвку — проблема решится сама собой, — ощетинилась Нарышкина.
— Ты знаешь, что это невозможно. Но ты готова влезть в любую авантюру в попытках этого добиться.
— И буду продолжать! — упрямо произнесла Мария.
— Ты не просто рискуешь своей репутацией, — заметил в ответ Максим. — Ты подставляешь своих друзей.
Девушка упрямо поджала губы, а юноша взъерошил волосы, выдавая этим все свое волнение.
— И ты даже не дала мне шанса, — наконец произнес он то главное, что так давно собирался сказать.
Теперь Мария ответила не сразу. Ей не хотелось говорить с этим человеком. Ей не хотелось ничего с ним обсуждать. Головой она понимала, что Максим в чем-то прав. Но ее юный мятежный дух требовал бунта.
— Зачем это тебе? — наконец произнесла она, когда до столовой оставалась пара шагов.
Меншиков усмехнулся уголком рта, остановившись прямо перед стеклянными дверьми. Юноша посмотрел ей в глаза, и взгляд этот, серьезный и спокойный, поразил боярышню.
— Просто дай мне шанс, Мария. Я сделаю все, чтобы ты не пожалела об этом.
И не дождавшись ответа, Максим развернулся и ушел в сторону учебных корпусов.
Нарышкина же, захваченная врасплох этой погодой и этой беседой, в глубокой задумчивости пошла в столовую. Привычно найдя взглядом стол с друзьями, она шла к ним, погруженная в свои мысли.
Кажется, что с того момента, как ее отец заключил с главой Свободной фракции помолвочное соглашение, она впервые посмотрела на Максима. Посмотрела по-настоящему. Посмотрела, чтобы совершенно неожиданно увидеть в нем человека, также захваченного врасплох происходящей ситуацией, но все же пытающегося ей управлять.
Из размышлений Нарышкину вырвал голос подруги. Дарья Демидова с нескрываемым удивлением спросила:
— Мария, а чей это пиджак?
Набережная Москвы-реки, офисное здание
Ефим Константинович Панов, околовсяческий помощник Нарышкина, назначил мне встречу в офисе.
Офис Виктора Сергеевича занимал целое пятиэтажное здание на набережной Москвы-реки. За красивым кованым забором стоял не менее красивый пафосный домик, отчаянно косивший под историческую ценность. Но все-таки что-то выдавало попытку обмана: то ли слишком большие дверные и оконные проемы, то ли слишком чистенький фасад, то ли высота потолков. В общем, здание явно было новеньким и хрустящим.
На проходной на меня смотрели с любопытством, но долго не мурыжили, и спустя четверть часа милая улыбчивая девушка участливо спрашивала, буду ли я чай или кофе, пока Ефим Константинович заканчивает важный разговор.
— Итак, Александр, — произнес Панов, когда мы с ним уселись в переговорной, вооружившись кофейником и папкой с бумагами. — Здесь проект договора, с которым вам следует ознакомиться. Если все устраивает, можем подписать хоть сейчас.
Я посмотрел на мужчину, как на идиота.
Нет, понятно, что если перед тобой сидит пацан, то нагреть его на ерунде — милое дело. Но не до такой же степени!
Поэтому я вежливо улыбнулся и ответил:
— С удовольствием изучу проект договора и подпишу его, — произнес я, глядя на собеседника. — Или пришлю вам свои замечания на электронную почту.
Панов недовольно пожевал губами, но спорить не стал.
— Хорошо, тогда давайте обсудим, как вы видите трансформацию клуба, и составим план работ по старту заведения.
По истечении трех часов в одном кабинете с этой пираньей я начал мечтать снова оказаться на самой скучной паре в университете. Ефим был профессиональным управленцем, и это было одновременно великолепно и кошмарно. Великолепно — потому что он хорошо, иногда даже получше меня, понимал, кто и что должен делать и в какой последовательности, чтобы вся махина заработала.
Недостаточно было крутануть колесо под новой вывеской, требовалось
