вздохнула Мария, выражая Ивану полную поддержку. — Но, увы, на сегодня меня уже ангажировали.
— Вот это поворот! — хохотнул Тугарин. — Это кто же у нас такой отчаянный и отважный?
— Максим, — буркнула боярышня.
Присутствующие удивленно переглянулись.
— Это который Меншиков, да? — с надеждой спросила Демидова.
— Да. А что? — Мария с вызовом посмотрела на подругу.
— Ничего. Радуюсь за тебя, — миролюбиво ответила уральская княжна.
— Рано, — решительно отрезала боярышня, давая понять, что разговор окончен.
Тугарину, кажется, надоело слушать подробности личной жизни Марии, и он обратился к Нахимову:
— Что я могу сказать? Нас-то Меншиков на свиданку не приглашал, так что мы смело можем упасть на хвост Кириллу. Верно я говорю?
— Да, почему нет, — пожал плечами парень. — Но у меня сегодня заезд, я не смогу вас развлекать.
— Мы сами развлечемся, — легко отмахнувшись, заверил друга Алмаз. — А заезд, я так понимаю, на деньги?
— Обязательно, — хмыкнул Нахимов. — Без денег только некоторые не обремененные моралью девушки ездят.
— Это как? — не поняла Демидова.
— Этого тебе лучше не знать, милая, — сдержанно улыбнулся Ермаков, выразительно глядя на Нахимова.
Во взгляде Алексея, верховодившего в этой группе, явственно читалось «фильтруй базар при дамах». Но будучи среди присутствующих самым старшим, самым воспитанным и во всех смыслах образцом для подражания, Ермакову приходилось быть сдержаннее в словах.
Чего не скажешь об остальных, конечно же.
— То есть, мы можем поставить, например, на тебя? — уточнил Новиков у Кирилла.
— Можете, — пожал плечами тот.
— И большие ставки? — продолжил допытываться Его Высочество.
— Да когда как, — ответил Кирилл. — Участники имеют малую долю с заездов. Но там редко кто катается из-за денег.
— А из-за чего? — поинтересовался Иван.
Если сейчас цесаревич скажет, что ему тоже надо попробовать, я, честное слово, немедленно позвоню Нарышкину. Пусть приковывает пацана к батарее в общаге. А чтоб скучно не было — выдаст пару девиц для плодотворной работы над ошибками.
— Кто как, — уклончиво ответил Нахимов. — Мне просто нравится процесс езды. Кому-то по душе адреналин. Кому-то просто компания и атмосфера.
— Итак, с планами на вечер определились, — хлопнул в ладоши Тугарин. — Пойдем, покажешь ребятам свою ласточку. Они-то, небось, в своих выселках такой красоты и не видали никогда в жизни. Я вот в своей деревне точно никогда не видал!
Казань, конечно, сложно было бы назвать деревней, но посмотреть на машинку действительно хотелось.
Княжич Нахимов гонял на бэтмобиле.
Ладно, на самом деле это была смесь бульдога с носорогом: когда под импортный кузов напихали ультра-современную технику, а внутри все отделали с максимальным русским шиком. Кожаные сиденья, кость на приборной панели, вставки редкого дерева в дверях и золоченые гербы везде, где только можно.
Короче, заглядываешь в салон и сразу понимаешь — едет юный аристократ, и сейчас он будет катать красавиц.
— Ах, хороша чертовка! — воскликнула Нарышкина, потянувшись к тачке княжича.
— Руки, — рявкнул Нахимов, — с полировки!
— Ой, да пожалуйста, — фыркнула девушка и, тряхнув копной рыжих волос, удалилась наводить марафет к предстоящему свиданию.
— Машина действительно красивая, — сказал я, обходя ее по периметру.
— Индивидуальный заказ, — надулся от гордости Кирилл.
— Да, заметно, — покивал Иван, после чего торжественно объявил: — Буду ставить на тебя!
— Лучше вообще не ставь, — посоветовал Нахимов. — Трасса — это не тотализатор. Дорога любит смелых, и смелых же забирает с собой.
Последнее он произнес с легкой грустью, заставив друзей помрачнеть. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — у парня за душой какая-то печальная история, известная всем присутствующим, кроме меня с Иваном. И то, последний может разведать по своим каналам.
— Ладно вам языками молоть, — прервал затянувшееся молчание Тугарин. — Погнали на Ходынку. Ночь будет интересной!
Мы расселись по машинам.
Ехать на такси в такое место было моветоном, так что нас с Иваном взял себе на борт Алмаз, а Лобачевский нарушил романтическое уединение Ермакова с невестой.
Проходили гонки, кстати, не по городским улицам, чему я был крайне приятно удивлен. У местных стритрейсеров был свой собственный отдельный загончик для адреналинщиков. Градоправитель отдал под нужды золотой молодежи закрытый аэропорт на Ходынском поле, обнес его стеной и приставил по машине пожарной и скорой дежурить, чтобы обеспокоенные главы родов не выедали мозги.
Мы не торопясь доехали до брошенного аэропорта, высыпали дружной гурьбой на улицу и только-только начали вливаться в атмосферу этого места, как весь позитивный настрой оказался убит одной нарочито-громко брошенной фразой.
— Я не понял, а на кой хрен сюда приволокли это безродное быдло?
Том 2
Глава 6
Москва, княжеский особняк
— Ты уверен? — медленно проговорил Виталий Михайлович Долгоруков, смотря на собеседника нехорошим, тяжелым взглядом.
Стоящий перед столом в его рабочем кабинете мужчина, одетый неброско, даже немного пыльно, казался неуместным в этом шикарном и богатом месте. Он давно знал своего нанимателя, работу свою выполнял прекрасно и в целом всегда был на хорошем счету у Долгорукова-старшего.
Но сегодня он принес очень, очень плохие вести и, если честно, немного боялся. Гонцам ведь всегда достается в первую очередь — и радости, и гнева, и горя. А аристократы особенно были слишком импульсивные в общении со своими подчиненными.
— Уверен, — спокойно ответил мужчина. — Есть свидетельские показания.
— Этого недостаточно, — отмахнулся Виталий Михайлович.
— Это свидетельские показания Руслана Олеговича Кравцова, — возразил собеседник. — Его приняли люди Нарышкина.
Озвученное имя заставило Долгорукова внутренне похолодеть. Кравцов был известной личностью в определенных кругах. Его ребята брались за любую маркую работу, делали ее идеально и никогда и ни при каких обстоятельствах не закладывали заказчика.
— Он что же, собака, решил купить себе свободу? — прошипел Виталий Михайлович.
— С вашего позволения… Мои источники сообщают, что Кравцову пытались вменить какую-то разборку в клане Романовых, — пояснил подчиненный. — И Руслан Олегович малодушно запел. Имен он пока что не называет, но, как вы понимаете, это лишь вопрос времени. Связь вашего сына с Кравцовым очень быстро обнаружится.
Долгоруков сделал глубокий вдох и медленный, ме-е-едленный выдох.
— И по какому же поводу мой сын обращался к нему? — спросил Виталий Михайлович.
— Я не совсем понял мотивы, — честно признался мужчина. — Знаю лишь имя.
— И? — Долгоруков приподнял бровь.
— Александр Мирный. Студент Императорского Московского Университета, первый курс.
— Ясно. Свободен.
Подчиненный вышел, а Долгоруков-старший откинулся в кресле и потер глаза.
Это был какой-то гребаный сюр. Его сын — студент четвертого курса, у Дениса, как и у самого Виталия Михайловича, открыто семь стихий. Он просто тупо старше, сильнее и опытнее какого-то там безымянного первокурсника.
До недавнего времени сила наследника была одним из немногих поводов для гордости у Долгорукова-старшего. Даже если род начал бы бурлить после его смерти, Денису бы хватило мощи отстоять свое место по праву сильнейшего.
Мощи бы хватило, но мозгов, видимо, не достало.
Зачем нанимать убийц для простолюдина, если ты можешь просто магическими техниками размазать его тонким слоем по полигону под равнодушным взглядом наблюдателей от ректората? И под веселое улюлюканье студенческой толпы, которая разнесет весть о твоей победе по всему высшему свету?
Но хуже всего даже не это.
Выходка безмозглого наследника кинет тень на весь род Долгоруковых. Замять дело, в которое вцепились люди Нарышкина, просто так не получится. И, значит, скоро с Виталия Михайловича спросят за такое скверное воспитание собственного сына по всей строгости сословного общества.
Если только…
Если только Долгоруков-старший не сделает то, что должен. То, что, по-хорошему, давно должен был сделать.
Ходынское поле, закрытый аэропорт, Николай Распутин
Импровизация не была сильной стороной Распутина, но сегодня на него явно снизошло вдохновение. И когда он увидел Нахимова, понял, что сейчас подъедет остальная часть компании. А среди них явно будет Александр Мирный, который уже костью в глотке встал у Распутина.
Феноменальное везение безродного парня, который раз за разом выходил не просто сухим из воды, а живым и на своих ногах, да еще и победителем, сегодня должно было закончиться.
Что может быть проще, чем намотать наглеца на колеса? Или стравить его с кем-нибудь из местных отморозков? Что скрывать, далеко не все аристократы были обременены понятиями чести и доблести.
