Положительным в этой морской авантюре было лишь то, что моё внедрение в заокеанскую жизнь облегчалось наличием номера соцобеспечения, недавно истекшим удостоверением личности и пока ещё действующим водительским удостоверением штата Флорида, что значительно упрощало положение нелегального пришельца. Я бы мог вполне представляться там, как субъект, непрерывно находящийся в стране с 1993 года. С двумя американскими банками штата Нью-Йорк и Флорида мои отношения были также легко восстановимы, и отсутствие стартовых денег, я полагаю, можно было бы восполнить кредитной карточкой, пусть даже с небольшим лимитом…
Всех этих бюрократических благ не было у моего соседа-земляка, а на мои здравые вопросы-замечания о неизбежных осложнениях в новой стране, он раздражительно реагировал, как на занудство.
Заниматься воспитательно-просветительской работой под марши оркестра и окрики торговцев хот-догами, у меня не было ни сил, ни желания. Я лишь советовал поумерить энтузиазм, трезво оценить предоставленные нам в Саутхэмптоне блага и продолжать осваивать островную жизнь.
Предлагал ему поставить себя на место капитана судна, который отвечает за экипаж и несёт ответственность за провоз в чужую страну нелегальных пассажиров. За какие деньги тот станет рисковать своей должностью и работой? Но меня не слышали. Я не настаивал.
На обратном пути мы зашли в винную лавку. Обойдя ряды с алкоголем, нашли ящики с уценённой продукцией. Выбрав оттуда несколько бутылок пива, подошли к прилавку с кассой. Дежурила молодая особа ярко рыжей масти с конопатой симпатичной физиономией.
— У вас здесь постоянно бывает уценённое пиво? — спросил я её, выставляя на прилавок бутылки.
— Обычно что-то бывает. Когда как, — неуверенно, но приветливо ответила она.
— Шо она говорит? — отвлёкся земляк от темы переезда в Америку. — Спроси, как её звать, — поставили передо мной новое деликатное задание.
Я игнорировал.
— Тебе шо, трудно спросить? — снова проявили недовольство мной.
Девушка за кассой поняла, что речь на непонятном языке идёт о ней. Земляк рассматривал её с откровенным бычьим аппетитом, догадаться о его романтических мотивах было нетрудно. От меня хмуро ожидали дружеского содействия, хотя бы в этом простом деле.
— Этот парень спрашивает; как тебя звать? — обратился я к ней, кивнув головой на рядом стоящего приятеля.
— Шо ты ей про меня сказал? — недоверчиво насторожился земляк.
— Сказал, что ты хочешь узнать её имя, — ответил я.
— Я же просил тебя просто спросить, как её зовут, а не переводить на меня! — раздражённо упрекнули меня в ненадлежащем исполнении поручения.
— Но меня не интересует, как её звать. Ведь это ты хотел! — завёлся я.
Девушка назвала сумму, вложила в пакет бутылки и терпеливо ожидала оплаты, осторожно наблюдая за нашим диалогом.
— Мы берём пиво, или как? — спросил я насупившегося товарища-собутыльника.
— Берём-берём, — проворчал тот. — Так ты спросишь её?
— Я спросил, но тебе же не понравилось, как я это сделал…, Да и она прикинулась занятой, — рапортовал я, получая сдачу.
— Так спроси снова! — назидательно подсказали мне.
— Слушай, озабоченный Ромэо! О такой простой фигне мог бы и сам как-нибудь спросить, — посоветовал я с интонацией раздражённого сарказма.
Девушка, закончив с нашей покупкой, заметила напряжение на другой стороне прилавка и тактично занялась кассовыми хлопотами. Земляк смотрел на меня с неприязнью и о чём-то соображал.
— Ну, так ты спросишь её? — обиженно вернулся он к волнующей его теме.
— Алё барышня! А как тебя звать?… Если это не секрет, — шутливо обратился я к ней, с надеждой разрядить глупо-мрачную ситуацию, и поскорей освободиться от участия.
— Холли, — коротко ответила та.
— Её зовут Холли, — язвительно доложил я вопросительно взирающему на меня земляку. — Удовлетворён?
— Нет, не удовлетворён, — озлобленно рыкнул тот. — Я хотел бы поговорить с ней, но разве с тобой можно… — с досадой махнул он рукой.
— Так говори, кто тебе не даёт. И, поинтересуйся, хочет ли она говорить с тобой?
— Она-то хочет. Это ты не хочешь, и мне не даёшь, — уверенно выдали мне диагноз текущей ситуации.
Девушка, тем временем, отошла от кассы и удалилась, поправляя что-то на винных полках.
— Чтобы не мешать твоему личному счастью, я пошёл отсюда, — подвёл я итог очередному приступу идиотизма, и направился к выходу. Земляк последовал за мной. Выйдя на улицу, он мрачно предложил расположиться в ближайшем сквере на скамейке. Это место мне нравилось, но близость магазина предполагала продолжение темы и возможные потуги вернуться туда для дальнейшего охмурения рыжей британской тёлы. Из всего этого мне понравился вызревающий романтический образ пары; неугомонно мычащий украинский бык и вежливо недоумевающая британская тёла.
There must be some misunderstanding, there must be some kind of mistake…[38]
Я сидел на холодной скамейке, дул с горлышка пиво и улыбался. Недовольный моим поведением сосед, яростно перелив в себя трёхсотграммовую бутылочку, заворчал о моём несносном характере, о зависти к его успехам у женщин, о нежелании участвовать в интересных и перспективных, на его взгляд, замыслах…
Всё это я уже слышал, становилось не скучно, а тошно.
Металлическая табличка, закреплённая на каменной стене, с благодарностью от жителей города извещала о героическом участии в 1982 году военно-морских подразделений из Саутхэмптона в боях за Фолклендские Острова. Мы находились в историческом месте и мрачно потребляли уценённое пиво. Я не слышал рядом сидящего товарища, рассеянно думал о своём. Оставшееся пиво хотелось допить наедине. В ответ на очередной вопрос-предложение, вслух я выразил лишь желание пойти к себе в комнату и завалиться спать. На меня снова обиделись. Я не пытался исправиться. Просто встал и побрёл в сторону своего временного места проживания.
Шагая по центральной улице, я отреагировал на ярко проявившееся солнышко и изменил свои планы. Вероятность того, что я смогу уснуть и качественно выспаться днём, была ничтожна. Прояснившаяся вдруг погода подсказывала погулять в удовольствие, а сон отложить на ночь. Свернув с центральной улицы, я брёл, рассматривая витрины мелких магазинов. Зайдя в один из них, торгующий всякими мелочами за копеечные цены. Я нашёл там увесистую упаковку почтовых конвертов (бутылки для сообщений) за 50 пенсов и штопор для проникновение в винные бутылки. Продвигаясь среди прилавков, заметил бабулю, примеряющую солнечные очки в дешёвой пластмассовой оправе комичной формы. Та заметила задержавшийся на ней взгляд, и, не снимая идиотских очков с оправой формы сердечек и стёклами розового цвета, задорно обратилась ко мне;
— Мне это идёт?
От меня снова ожидали ответа. Захотелось послать!
— Вы выглядите как рок-звезда на пенсии, — вполне вежливо и совершенно честно, ответил я.
— Действительно!? — расцвела в улыбке бабулька и посмотрелась в зеркало. Я стоял рядом и наблюдал. Эта, похоже, не обиделась, — подумал я.
— Retired rock star…[39] — примерила она к себе присвоенный ей статус.
Судя по её довольной улыбке, моя оценка пришлась ей по душе. Приопустив очки на нос, она снова взглянула на меня поверх очков повнимательней.
— В каком месяце ты родился? — выдала она неожиданный вопрос.
— В ноябре, — коротко ответил я.
— Я так и подумала. Скорпио! — радостно впечатала бабка, явно довольная своей наблюдательностью.
— Могу ли я узнать и день твоего рождения? — с игривой вежливостью продолжила она.
— Седьмое ноября, — послушно отвечал я из уважения к её возрасту.
— О боже! Да мы с тобой родственники. Меня звать Берил, — заявила она, и протянула руку.
— Сергей, — ответил я и пожал крупную кисть с заметно деформированными в суставах пальцами.
Юморная разговорчивая бабка оказалась очень преклонного возраста. Свободной от рукопожатия рукой она поспешно водворила на нос уже свои очки, и внимательно взглянула мне в глаза. Вероятно, рассмотрев во мне субъекта, которому можно об этом сообщить, она решила продолжить;
— А я родилась 8 ноября! Так что, теперь мы имеем представление друг о друге. Я хорошо знаю людей ноябрьского типа. Уважаю скорпионов!
— Не все так считают. Несколько минут назад, от другого человека я только и слышал о своём скверном характере и невыносимых шутках.
— Знаю, знаю… Мы не всем нравимся. Поверь моему огромному опыту, тебе не следует беспокоиться об этом, и тем более искажать себя. Оставайся самим собой, у нас масса положительных качеств. К примеру, чувство юмора и ответственности. Просто держись подальше от людей, которые тебя не понимают и не выносят. Нам нельзя долго задерживаться в чуждом окружении, где мы не можем быть собой, это действительно делает нас ядовитыми. Ты уж, поверь мне, людей, которые уважают и любят нас, немало! И это, как правило, достойные люди, способные правильно понять нас. Нам следует ценить и беречь их дружбу, они нам нужны, как воздух. Люди, которые способны правильно понимать и положительно воспринимать нас, какими мы есть, помогают нам стать лучше. Там же, где тебя не воспринимают… Не трать на них попусту себя и своё время. Всё равно ничего хорошего из этого не выйдет. Уходи поскорей, иначе недоразумений и врагов наживёшь… И сам расстроишься, будешь переживать попусту. Я-то уж знаю! Пожилая леди увлеклась, и говорила хотя и правильным литературным английским, какой нечасто услышишь на улицах, но без учёта моего приторможенного восприятия на слух. Игнорируя незнакомые слова, я улавливал общую суть сказанного, отмечая несовременную размеренную интонацию и тщательное произношение.
