— Ясно… Выучить-то мне нетрудно, только пользы от этого, как от питья мочи.
— Ты что, пьёшь мочу?! — удивлённо воззрился Гена на моего соседа.
— Та отстань ты! Не веришь, в пользу мочи, твоё дело. А вот я верю и в лечебные качества мочи, и в силу молитвы! Сам на себе испытал и другим советую, — увлёкся темой Сергей и долил вино в свой, уже пустой, бокал.
— Ясно. Похмеляешься своей алкогольной мочой, когда пива нет, — подначивал его Гена.
— Можете не верить ни Малахову, ни мне. А что вы имеете против православной веры и молитв? — завёлся Сергей.
Мне хотелось расслабиться и молча пить вино, но Гена ждал от меня продолжения, ответа. Постоянные замечания-упрёки в адрес моей безмерной гордыни начинали доставать меня.
— Я ничего не имею против православия или уринотерапии, как явлений самих по себе… Просто, у меня душа к этому не лежит, и я не желаю её насиловать. Но когда спрашивают моё мнение, я его выражаю. Если не нравится, не спрашивайте меня об этом, и я буду молча пить вино. Как литовский крокодил Гена.
— Нет-нет, Серёга, не молчи, отвечай. Я помалкиваю, потому что слушаю вас, мне интересно, и я согласен с тобой, — не то поддержал, не то подстрекнул меня Гена.
— Так чего же твоя душа не лежит к православию? Ты крещённый? — не унимался соотечественник.
— Крещённый, надеюсь, это меня ничему не обязывает?
— Как это не обязывает?! Хотя бы одну молитву выучить мог бы. Поверь моему опыту, тебе это поможет, — лечил мою душу Сергей на потеху католику Геннадию.
— Хорошо. Я обещаю тебе выучить «Отче наш», — хотел я закрыть тему, — но идея о смирении, покорности и холуйской готовности подставлять щеку мне не нравится, и я не могу ничего поделать с собой. Это для меня тоже самое, что заставить себя пить мочу, — подвёл я итог.
Сергей в этот момент внедрялся штопором в пробку второй бутылки. Это занятие отвлекло его внимание, и он потерял нить дискуссии. Возникла пауза, которую поспешил заполнить подстрекатель Гена:
— Вот я католик. Но я согласен с Сергеем, и не осуждаю его гордыню, не вижу в этом ничего греховного, — вставил Гена в расчёте на продолжение наших дебатов.
— Гена, кроме того, что ты католик-алкоголик… Чем ты в Литве промышлял? Может, какая идея поинтересней возникнет, — попробовал я сменить тему.
— В Литве сейчас тоже дело швах. Раньше можно было автомобили гонять из Европы, и дома продавать выгодно. Теперь и это прикрыли… Налоги, — неохотно, сбивчиво ответил Гена.
— А из каких стран ты автомобили гонял? — спросил я, лишь бы не возвращаться к теме о современном православии и уринотерапии.
— Последнее время у меня были устойчивые отношения с одним французским дельцом. Я заказывал модель, он подыскивал и сообщал мне. Если подходило, я приезжал, и мы совершали куплю-продажу.
— Ясно… приходилось ли тебе когда-нибудь проезжать через территорию Украины? — спросил я.
— Нет, мне это не по пути. А что?
— Тебе повезло, что не по пути. А то бы ты узнал на своей шкуре, что такое украинские таможенники и работники ГАИ.
— Я слышал об этом от ваших земляков-автомобилистов. Они много анекдотов об этом рассказывали, говорят, что это не выдумки, а чистая правда. Здесь я много украинцев повидал. И мне нетрудно представить некоторых в роле представителей власти. Поэтому я верю вашим ужасным анекдотам про украинскую таможню и ГАИ. Это, конечно, не только смешно, но и печально!
— Гена, поверь мне, что эти ненасытные контролёры украинских границ и дорог ничем не отличаются, по своей сути, от украинских президентов, министров, нардэпов. Мотивация одна и также — ненасытная корысть. Чем больше власти, тем больше доход, вот и вся разница. Сейчас в Украине самый надёжный и доходный бизнес — это «служить народу».
— Это точно! — подтвердил Сергей, разливая по бокалам вторую бутылку, другого сорта.
— Кстати, служить Богу сейчас так же доходно, — не удержался я, и язвительно вернулся к теме.
— Что ты хочешь сказать? — пожелал уточнить Сергей.
— Я хочу сказать, что в массе своей православные попы, возглавлявшие приходы, при коммунистах почти все служили в КГБ «стукачами». И теперь спелись с криминальной властью и призывают затраханых прихожан смириться с творящейся социальной гнусностью, терпеть, не думать о материальных благах и прочих мирских радостях, подставлять щеки и прочие места… И не забывать приносить пожертвования церкви.
— Прости меня, Господи! Здесь мне нечего возразить. Каждому воздастся, — согласился земляк и попробовал вино. — Кстати, в Испании такое вино, вероятно, раза в два-три дешевле, — сменил он тему.
— Я бы с удовольствием проверил этот интересный факт, если бы не кастрированный украинский паспорт, — поддержал я винно-туристическую тему.
— Кстати, тот француз, с которым я имел дела в Марселе, предлагал мне качественно подделанный французский паспорт, достаточный для тихого и полноценного функционирования в странах Евросоюза, — вспомнил Гена.
— И что же? Сделал он тебе такой? — спросили мы Гену.
— Нет, я не заказывал. К тому времени, я мог уже без всяких виз и со своим литовским паспортом ездить. Мы можем паромом прокатиться до испанского порта Бильбао, а оттуда проехать в Марсель, повидать того приятеля и обо всём переговорить, если вам это интересно, — заманчиво предложил Гена.
— О, кстати, в Бильбао живёт мой кореш. Он, благодаря своему испанскому деду, получил вид на жительство. Сейчас он там с нашими украинскими тётками наладил вполне доходный бизнес. Говорит, наши девицы-писанки в большом спросе, работы непочатый край. И вино там, наверняка, дешевле, чем здесь в Англии, — выдал Сергей.
— И делец с паспортами в Марселе, и земляк с деликатным перспективным бизнесом в Бильбао, всё это звучит интересно и заманчиво. Только для поездки туда на разведку нужны средства и документы. При переезде с острова на континент, и особенно обратно, понадобятся нормальные человеческие паспорта, — огорчил я действительностью.
— Ну, бля! Умеешь же ты праздник испортить, — упрекнул меня Сергей.
— Говорю, как есть. Здесь у нас сейчас хоть что-то есть: бесплатное жильё, пособие и работа. Вполне реальные условия, чтобы «зарядить батарейки», установить контакты с товарищами в Испании и Франции… Купить человеческие паспорта и начать функционировать с интересом и размахом.
— Вот это мне уже нравится! — одобрил Сергей и долил по бокалам, — с такими перспективами дышать и пить приятней! Надо бы подробней разузнать о паспортах. Что и почём. А пока, придётся поработать на Англию. Мать её!
— За Её Величество и Её мать! — предложил я, и мы приняли по порции сухого красного испанского.
Зазвонил мой, вернее наш, мобильный. Я ответил. Звонила секретарь из агентства, спросила, не желаю ли я сегодня ночью поработать? Я задумался. Если честно, то мне хотелось бы напиться вина и уснуть до утра. Она уловила мои сомнения и пояснила, что, вероятно, сегодня нам предложат поработать и в ночь с субботы на воскресенье, за что приплатят по 11 фунтов за час. И я согласился. Она коротко поблагодарила и выразила надежду на мою надёжность. Я обещал не подвести.
— Шо то было? — поинтересовался Сергей.
— Хотят, чтобы я работал сегодня ночью, возможно, и завтра, — не очень весело ответил я.
— Так это хорошо! Пока дают, надо работать… А потом, в Бильбао! — снова налил Сергей и отставил в сторонку вторую бутылку. На шум нашей солидарности в комнату заглянул сосед с первого этажа — поляк Томи.
— Привет, Томик! Бери стакан и заходи, — пригласил его Сергей. Томик согласно кивнул, внимательно взглянул, что мы потребляем, и удалился, пообещав скоро вернуться.
— Пока нет посторонних, возвращаюсь к вопросу о паспортах. Имейте в виду, что паспорт желателен такой страны, с языком которой не попадёшь впросак, — снова озадачил я товарищей. — Представьте себе переезд из Англии во Францию с французским паспортом, не имея понятия о французском языке… Хорошо бы, паспорт какой-нибудь скандинавской страны, язык которой мало кто знает, тогда скромный английский с акцентом вполне сойдёт, — строил я планы.
— Я бы мог организовать для вас литовские паспорта. Недорого, но это лишь немного лучше украинских; работать в Евросоюзе по ним нельзя. В Великобританию могут не впустить, при въезде допрашивают, ищут повод отказать, — включился в тему Гена.
Но его прервал вернувшийся Том. Кроме своего стакана он принёс начатую бутылку водки, чему обрадовались мои товарищи. Я же, подумал, что мне следует поспать перед ночной сменой. Тема о паспортах прикрылась. Стали разливать водку. Я отказался, пожелав продолжать пить вино.
— Я не понял, ты шо, больной? Или еврей? — удивился моему отказу земляк.
— Мне сегодня ещё на работу, — предоставил я уважительную причину.
