чиновничье кресло. Но, как уже было сказано выше, огромное число чиновников происходили из потомственных дворян. И это объяснимо: именно аристократы имели доступ к лучшему образованию. По сути, они были стержнем всей административной системы. Литературные примеры из XIX века только подтверждают это: Алексей Каренин, муж Анны из романа «Анна Каренина», окончил гимназию и университет с медалями. И даже некоторое время служил губернатором.
«Во время его губернаторства тетка Анны, богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже человека, но молодого губернатора, со своей племянницей и поставила его в такое положение, что он должен был или высказаться, или уехать из города».
Служил в присутствии, не слишком любя свое дело, и Стива Облонский, еще один персонаж романа. Служба обозначала обязательное появление в конторе к определенному часу, так что «к обеду еще в постеле» у таких дворян вряд ли получилось бы оказаться.
На чиновной службе оказался и автор «Евгения Онегина», Александр Сергеевич Пушкин. По его же собственному признанию, в июле 1823 года он получил перевод в Одессу после настоятельных просьб: «Ресторация и итальянская опера напомнили мне старину и, ей-богу, обновили мне душу». Так он писал своему брату, а, находясь в Одессе, создал две главы «Евгения Онегина», «Цыган», «Бахчисарайский фонтан» и множество стихотворений. А вот на службе заметных успехов у Пушкина не было. Граф Михаил Воронцов, у которого поэт оказался в подчинении, отмечал леность своего «сотрудника» и даже открытое пренебрежение обязанностями. История с саранчой стала знаменитой.
Это произошло в 1824-м, когда на юге Малороссии многие поля пострадали от нашествия саранчи. Пушкину предложили составить отчет о произошедшем, выяснить, какие селенья более всего оказались опустошены заразой, и в ответ на это Воронцов получил такой документ:
Саранча летела, летела
И села.
Сидела, сидела – все съела
И улетела.
Конечно же, губернатор пришел в ярость. О поведении Пушкина было доложено в Петербург, на это поэт отозвался язвительной эпиграммой в адрес Воронцова… иными словами, по итогам одесских выходок, поэта отправили в ссылку в Михайловское. В поместье родителей. Считается, что на службе Пушкин находился с 1817-го по 1824 год, что сравнительно недолго. И оттого не приобрел высокого чина. Впрочем, вопрос о его чинах достаточно запутанный. В дневнике 1 января 1834 года поэт записал:
«Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично по моим летам). Но двору хотелось, чтобы NN танцевала в Аничкове… Теперь ко мне обращаются «ваше высокородие»…»
Табель о рангах – довольно любопытное дело. Камер-юнкер соответствовал гражданскому чину статского советника или военному чину бригадира.
А в приговоре военного суда от 19 февраля 1837 года, где разбиралось дело Дантеса, Пушкин упомянут как «камергер Двора Его Императорского Величества». Таким образом, на момент смерти чин поэта был вовсе не таким мелким и незначительным, как его иногда любят представлять.
Работа в присутствии в XVIII веке была делом не столько добровольным, сколько принудительным. Туда отбирали тех, кто был к ней пригоден. Руководящая должность накладывала множество ограничений как в поведении, так и во внешнем облике. Обязательно было платье определенного покроя, парик, чистое белье. При общении с подчиненными руководящему дворянину запрещалось повышать голос, ему нельзя было появляться пьяным, играть в азартные игры и посещать сомнительные заведения. Служащий на государственной должности должен был показывать пример другим. В противном случае его ждало увольнение. То есть имело значение, как вел себя чиновник не только на рабочем месте, но и за его пределами. Графу Аракчееву, несмотря на всю его любовь к крепостной Настасье, в феврале 1806 года пришлось жениться на дворянке Наталье Федоровне Хомутовой. Как инспектор артиллерии и командир лейб-гвардии артиллерийского батальона он не мог уронить своего достоинства браком с девушкой сомнительного происхождения.
Шутника князя Льва Гагарина несколько раз понижали в должности из-за его дерзких выходок и шуток. В 1846 году он оказался в Нижнем Новгороде в качестве наказания за нерадивость. Но и там молодой человек скучать не стал. Однажды, вместе с приятелями, он занялся тем, что за ночь перевесил множество вывесок на центральных улицах.
Над губернаторским домом теперь красовалось объявление «Тут отворяют кровь», а вход в Судебную палату был отмечен вывеской «Стриженная шерсть оптовая и розничная торговля»[40]. Гагарин разошелся настолько, что однажды написал множество приглашений на губернаторский бал, которого, конечно, не было. В Нижнем стало веселее на какое-то время, но после князя вернули в Петербург, где он и продолжил свою службу.
Нередкими были командировки и заграничные поездки для чиновников. Чем выше была должность, которую занимал дворянин, тем менее свободным в перемещении он оставался. Сын генерал-фельдмаршала Мусина-Пушкина был посланником в Неаполе и на Сицилии, служил при Коллегии иностранных дел и был членом репертуарного комитета Императорских театров. Граф Александр Михайлович Борх в 1826 году отправился во Флоренцию служить секретарем при русском посольстве, а в 1831-м был отозван назад, после чего работал в Министерстве иностранных дел.
Иногда отослать за границу могли не в виде повышения по должности, а в наказание. Когда вскрылась преступная связь великой княгини Натальи Алексеевны, супруги престолонаследника Павла Петровича, с графом Разумовским, последнего моментально выслали за рубеж. Наказать серьезнее ввиду его происхождения не могли. Но держать подальше от Петербурга – легко.
На протяжении сотен лет воинская служба для дворянина оставалась практически единственной альтернативой. Даже обучение стало обязательным. Если в 1701 году в Навигацкую школу принимали желающих, то затем перешли к распределению – детей дворян отправляли учиться туда, где им предоставлялось место. Поскольку денег на содержание школ в то время не хватало, дворянам частенько приходилось обеспечивать себя самостоятельно. А при наборе в Морскую академию Санкт-Петербурга изначально смотрели на состоятельность претендентов: чтобы учиться, а потом проходить практику, требовались деньги. Бедному дворянину потянуть такое было бы затруднительно. Только в 1730-е распределение недорослей отменили.
А бедных дворян хватало. Далеко не все представители знати располагали капиталами и дворцами в столице.
Провинциальное дворянство часто жило очень скромно, и его образ жизни мало отличался от образа жизни мещан или крестьян средней руки.
В их распоряжении иногда бывало полторы-две дюжины слуг. Например, у тверской помещицы Авдотьи Смирновой в деревне Подзолово был плохонький дом и всего семнадцать крепостных душ. Если бы случай не привел в те места императрицу Екатерину II в 1775 году, бедствовала бы Смирнова с шестью детьми и дальше. А так ей удалось вымолить разрешение для старшей дочери, Евгении, поступить в
