Смольный в крайне бедственное состояние. По сути, девочек учили только французскому языку, манерам и рукоделию. Все остальное преподавалось кратко и сумбурно. Когда инспектором классов стал Константин Ушинский, он схватился за голову: полуграмотные дворянки!
«Остальное все – пар, – рассуждала мадемуазель Тюфяева, одна из учителей в Смольном, – и быстро улетучится… Вот я после окончания курса никогда не раскрывала книги, а, слава богу, ничего дурного не вышло. И начальство меня уважает».
Выводы, сделанные Ушинским, пошли Смольному на пользу. Однако мадам Леонтьева была настолько рассержена вмешательством в ее дела, что в итоге добилась отстранения педагога от должности. За глаза девочки называли ее «каменной»: она каждый день вставала не позже 7 утра, проверяла все комнаты, выслушивала отчеты о том, как вели себя воспитанницы, и лично делала замечания. К слову, доход Леонтьевой составлял шесть тысяч рублей в год – весьма серьезная сумма!
Воспитанницами в Смольном были одновременно и очень бедные девушки, и вполне состоятельные. Увидеть мать, одетую в старенькое платье и чиненую шаль, было стыдно, если к однокурснице приехала гранд-дама с тяжелыми бриллиантами в ушах. Поэтому на вопрос «Кто тебя навещал?» бедные девушки отнекивались и отмахивались – нянюшка, гувернантка.
Окончив институт, самые бедные воспитанницы старались устроиться гувернантками в хорошие дома. То, что они учились в Смольном, было для них лучшей рекомендацией.
Другие девушки быстро выходили замуж. В редких дворянских семьях ждали до двадцати – двадцати пяти лет, чтобы найти дочери жениха. Обычно выдавали намного раньше. А вот жених в возрасте за сорок был обычным для того времени явлением. Вот и получалось, что нередко венчали пару, где одна годится в дочери другому. Вторая жена князя Ивана Барятинского, знаменитого красавца, Мария Келлер, была на двадцать лет моложе мужа. Особая пикантность ситуации заключалась в том, что в юности князь пылко признавался в любви… матери Марии. Сын Ивана Ивановича, князь Александр, обвенчался с девушкой на восемнадцать лет себя моложе.
На тридцать три года была моложе супруга княжна Наталья Александровна Белосельская-Белозерская. Ее выдали замуж за генерала Лаптева, но брак оказался недолгим: в декабре 1813 года пришли такие холода, что ртуть замерзала в термометрах. Утверждали, что морозы стояли в минус 34 градуса и даже ниже. Генеральша Лаптева простудилась, пролежала в горячке десять дней, а потом скончалась – под самый Новый год, 29 декабря. Младшая сестра Натальи, княжна Елизавета Александровна, тоже умерла молодой, в родах. Разница в возрасте между нею и мужем, графом Чернышовым, составляла девятнадцать лет.
Иной раз вели под венец совершенных еще детей! Я писала выше историю Насти Телегиной… Княгиня Дашкова стала сватать свою дочь, когда той исполнилось только пятнадцать лет (и выдала ее замуж годом позже, сделав девушку абсолютно несчастной). Бабка помещицы Елизаветы Яньковой, княжна Мещерская, была выдана в тринадцать. Такую же тринадцатилетнюю девочку взял в жены дворянин Андрей Болотов. Это притом что Петр I запретил венчать женщин раньше семнадцати лет, а мужчин раньше двадцати. Но кто же соблюдает законы… Требование не венчать близких родственников тоже могли обойти, если имелось на то желание. Этнограф Серафим Шашков отмечал: «При помощи протекции и взяток… заключение браков было делом очень легким, особенно для людей высшего класса. Даже петербургские архиереи рублей за пятьдесят давали разрешение на такие браки».
Жизнь молодоженов из дворянских семей подчинялась тем же правилам, которые соблюдались при жизни их родителей. Но в конце XVIII века уже появились существенные отличия: семья могла надолго уехать за границу (например, если требовалось поправить здоровье кого-то из членов семьи), полностью поменять окружение и перебраться в столицу (если позволяли деньги). Потеряв мужа, княгиня Барятинская собрала детей и уехала из поместья, в котором была невероятно счастлива, поскольку требовалось выводить отпрысков в свет. Дочерям надо было присматривать партии, сыновьям – поступать в полки или университеты.
Проводя сезон в столице, аристократия неизменно сталкивалась с надобностью посещать светские мероприятия и устраивать собственные.
Балы организовывали в честь дебютанток, выходящих в свет, или попросту для развлечения. Самые именитые семьи соревновались друг с другом за право получить признание организаторов лучших праздников. Но кроме торжеств, обычных для светского сезона, в прочие дни наносились визиты. Это были поездки из вежливости – поблагодарить хозяев за теплый прием, оставить визитную карточку у больного в знак заботы о нем, отметиться у важной персоны с помощью той же визитки.
Методично объезжая знакомых перед отъездом за границу, семейство ставило их в известность о своем грядущем отсутствии и решало организационные вопросы. Например, перед отбытием в Италию князь Белосельский-Белозерский оставил у семьи Татищевых одну из своих дочерей. На воспитание.
Приехать в чей-то дом с утра могли лишь самые близкие родственники или друзья. Остальным следовало припоздниться. Приемлемыми часами для визитов считались с полудня до трех часов дня, поскольку затем подавали обед. Если лицо не было заранее приглашено к обеденному столу, то являться перед трапезой казалось неудобным: хозяева не смогли бы отказать посетителю и позвали бы его обедать, а гость считал себя обязанным согласиться. Чтобы не возникало неловких ситуаций, визитеры старались покинуть дом до половины третьего. Ну а к вечеру являться тоже было неправильно – семья могла собираться в театр или в гости, и у хозяев не хватило бы времени на общение с посетителем.
В доме князей Юсуповых, на Мойке, на втором этаже стоял специальный столик для визитных карточек. Всякий, кто приходил в этот дом, передавал карточку дворецкому, который потом собирал их в одном месте. В свободную минуту князь или княгиня просматривали, кто посетил их за день, чтобы или совершить ответный визит, или отослать краткую записку.
В отсутствие современных средств связи на визиты, написание записок и их рассылку требовалось крайне много времени. Только на вежливые благодарности за то, что те или иные семейства посетили их прием, у хозяев могло уйти несколько дней. Переписка велась практически постоянно.
В соответствии с законами каждого дома, ко времени подавали обед и ужин. Часто домочадцы встречались за столом только один раз в день – вечером. Редко случалось, чтобы в сезон ужинали только в кругу собственной семьи. Городская жизнь была невероятно хлопотной. И, как мы уже выяснили, затратной.
Но везде – и в городе, и за его пределами – соблюдались церковные правила и посты.
Русские знатные семейства придерживались православной веры. Но в конце XVIII – начале XIX века весьма популярным стал католицизм. Каждый, кто читал «Войну и мир», наверняка помнит,
