католиком Игнатием Котовым:
«Сентября 24 дня… даю обязательства, что, будучи римско-католического вероисповедания и вступая в законное супружество с Елизаветой Алексеевной Щелковой, не буду воспрепятствовать ей исполнять христианские обязанности по обряду Православной церкви».
А рожденная в лютеранской семье, признанная красавица XIX столетия Аврора Карловна Шернваль дважды венчалась по православному обряду сначала с богачом Демидовым, затем с Андреем Карамзиным. Аврору называли в обществе «роковой», поскольку она не единожды становилась невестой, но всякий раз ее женихи не доживали до свадьбы. К слову, и два ее брака оказались короткими… Но, будучи светской дамой, фрейлиной и модницей, за которой ухаживали десятки кавалеров, Аврора оказалась очень деятельной особой. Она унаследовала от первого мужа нижнетагильские заводы и пожелала лично убедиться, насколько хорошо они функционируют. Аврора Карловна регулярно посещала фабрики и много сделала для улучшения жизни рабочих: при ней были построены приют, больница, родильный дом.
«Аврора Карловна, – писал Д. Н. Мамин-Сибиряк, – умела как никто обращаться с людьми. Она была необыкновенно приветлива со всеми и занималась всевозможными вещами в жизни рабочих, бывала посаженой матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое».
И она была не единственной дворянкой, которая занималась – как сейчас бы сказали – бизнесом. Прасковья Ивановна Мятлева, супруга тайного советника, получила по наследству село Порецкое с кожевенным заводом. Продукция этого предприятия попала на выставку 1833 года, и хорошо известно, что Прасковья Ивановна не отдавала управление на откуп нанятому персоналу, а вникала во все дела сама. Но это XIX век.
А еще раньше известной предпринимательницей была княгиня Агафоклея Полторацкая. Выйдя замуж в четырнадцать лет, став матерью двадцати двух детей, княгиня твердой рукой управляла огромным хозяйством. Ей принадлежали винокуренные заводы (только один из них производил 26 тысяч ведер спирта в последний год царствования Екатерины II) и несколько поместий.
Дети тоже пошли в нее: сын Дмитрий стал конезаводчиком, Федор управлял суконной и мебельной фабриками, Александр стал управляющим петербургским монетным двором, а Константин – ярославским губернатором.
Княгиня Мария Федоровна Барятинская, родившаяся в 1793 году, владела суконной фабрикой и тоже управляла ею. А кипучая деятельность дворян Балашовых сделала их одними из богатейших людей в России накануне революции. Николай Петрович Балашов владел 526 тысячами десятин земли, заводами на Урале, пивоварнями, соляными промыслами и лесопилками. Сын Николая Петровича вошел в 3-ю и 4-ю Государственную думу и поддерживал курс Столыпина. После революции он примкнул к Белому движению, впоследствии оказался в Марокко, а его русские владения были национализированы, как и многие другие предприятия.
Итак, подобно Евгению Онегину, залеживаться в постели до обеда мог себе позволить далеко не каждый. Учеба, служба, бизнес, визиты, разъезды – все это было частью жизни русского дворянства. А к вечеру во время светского сезона начиналась веселая суета: подготовка к балу или к посещению театра. Дом наполнялся шумом, горничные старались изо всех сил, чтобы уложить волосы хозяек так, как от них требовали. Как проходил русский бал – в следующей главе.
Глава 8. Бал в барском доме
Каждая юная девушка мечтала о великолепном бале. Прасковья Никитична вспоминала о своем дебюте всякий раз, когда устраивала праздник в доме: о ярком глазетовом платье, сильно напудренных волосах, об обязательных розах в прическе… Моды менялись стремительно, и вот уже дочери помещицы Суровиной блистали на балах в тоненьких полупрозрачных одеяниях, которые почти не скрывали особенностей фигуры. Что поделать! Соответствовать моде – одно из требований к любой аристократке, которая появлялась в свете.
А появляться, кстати, балы начали только в 1699-м. Именно в том году, 19 февраля, во время прощальной аудиенции немецкого посла, пир решили завершить танцами. Женщины и мужчины веселились вместе – невиданное до той поры дело. Впоследствии Петр I сделал такие праздники регулярными.
Балы делились на придворные, маскарады и семейные. Особняком стояли детские балы, где подрастающее поколение оттачивало свои навыки и получало первые уроки светских манер «вживую». С пяти лет юные создания обучались танцам под руководством специально нанятого танцмейстера. Они не только разучивали па и приобретали умение прямо держать спину в любой ситуации, легко и красиво двигаться, но еще правильно держать веер, подавать руку, да и просто прогуливаться по залу! Каждое движение девушки или юноши, вне зависимости от ситуации, настроения или самочувствия, должно было оставаться грациозным. Поскольку заниматься этой наукой начинали столь рано, полученные знания откладывались на всю жизнь. Даже пожилые вельможи екатерининской эпохи могли с легкостью танцевать в царствование Александра I. Опыт-с!
Танцы были тесно связаны с этикетом. Любой отрок имел представление, на сколько шагов позволительно подойти к члену императорской фамилии, каковой должна быть глубина реверанса или поклона. Мельчайшие нюансы выдавали светского человека. И позволяли с абсолютной точностью выявить на балу «новенького» или «чужака». Тот, кто не прошел через детские балы, кто не кружился на узорчатом паркете под руководством танцмейстера, вычислялся в один момент. Он не так поворачивал голову, не так держал руку партнерши во время танца. Все это считывалось и анализировалось.
Есть такой исторический анекдот: в правление французского короля Людовика XIV на версальских балах-маскарадах могли появиться практически любые персоны. Достаточно было опрятно выглядеть и соответствовать дресс-коду. Однажды итальянский повар, служивший на дворцовой кухне, поспорил с персоналом, что сможет потанцевать на королевском балу. Он приобрел придворный костюм, немного подучился танцам, а затем появился перед очами «короля-солнца». Повар всю ночь весело отплясывал в кругу самой титулованной знати и даже удостоился чести танцевать с дофиной Франции. И его не вычислили.
Байка? Скорее всего. Трудно представить, чтобы французские аристократы оказались столь неразборчивы, что приняли повара за своего. Да еще в правление человека, при котором этикет стал образом жизни! Французский историк Жорж Ленотр описал эту историю в своей книге, посвященной забавным фактам из жизни Версаля. Но даже он усомнился в правдивости этой легенды.
Детские балы XVIII–XIX веков неразрывно связаны с именем Петра Андреевича Йогеля, танцмейстера, которого пригласил из Франции генерал-майор Гаврила Ильич Бибиков.
Богач и меценат звал учителя танцев для своего домашнего театра, а когда Бибикова не стало, француз перешел на работу в дом камергера Мятлева. Аристократы щедро вознаградили Йогеля за службу – ему хватило на собственный дом на Бронной и школу для детей. К французу выстраивались в очередь. Три поколения русских дворян выучились у Йогеля изящному искусству танца. Его обожали за веселый нрав, остроумие и безукоризненные манеры. Сложно было найти человека более деликатного, более утонченного, чем Петр Йогель.
Недолгое
