Григорий рад, что медведя напугал. Ходит по двору возле бочки, рыбу собирает, ругается. Бабка Василиса выскочила на крыльцо. Из-за ее плеча испуганная Варвара выглядывает:
– Что случилось?!
– Что-что! – с укором замахал руками Григорий. – Спите тут, а по двору медведи бродят! Скоро в дом заберутся! Вот, кабы не защитил вас, навел бы лохматый шороху!
Когда рассвело да ободняло, а Варвара подоила корову, пошли Силантьевы к соседям Уваровым. Пасека Уваровых находилась неподалеку, за пригорком. Если по таежным меркам сравнивать, от избы до избы из хорошего ружья пуля долетит. Между собой соседи жили дружно. Деды Григорий и Захар каждый день чай пили, новостями обменивались. Бабушки Василиса и Марина секретами хозяйства делились. А как не жить-то в мире? Тайга кругом, помогать друг другу надо.
Пошли по тропке через лес. Впереди дед с ружьем на плече, следом бабка Василиса с шелковым куском цветной материи за пазухой. Давно хотела соседке подарок сделать. Замыкала шествие Варвара. Не захотела дочка после ночного происшествия одна дома оставаться. Когда между деревьев к усадьбе Уваровых шагали, дед держал пальцы на курках. Хоть и не боялся медведя, но все равно по сторонам опытным взглядом смотрел, на тропке любой след оценивал. Не был Григорий медвежатником, но о хозяине тайги знал многое, потому что большую часть своей жизни после переселения пришлось жить здесь, в северной тайге.
Не видно на тропинке медвежьих следов до пасеки Уваровых. Успокоились: знать, медвежишко залетный был, случайно в ограду залез. А когда он его напугал дуплетом, тот рванул в тайгу от страха, значит, и бояться нечего, больше не вернется.
На крыльце дома Силантьевых поджидал дед Захар:
– Здорово ночевали! Как ночь прошла? Почему стрелял?
– Чаем напоишь, тогда расскажу, – отвечал ему Григорий.
– Так это всегда пожалуйста! – приглашая соседей в дом, приветливо позвал Захар и широко распахнул дверь.
Все прошли в избу. Гости расселись по лавкам. Хозяин занял место в углу, под божничкой, а хозяйка дома принялась наливать чай. Отхлебнув из своей кружки бодрящего напитка, дед Григорий со смехом начал свой рассказ:
– Сегодня ночью случай был. Спим мы с Василисой…
Пока он обстоятельно рассказывал, как до смерти напугал медведя, бабушка Марина, подслеповатая на оба глаза, но чуткая слухом, торопясь подвязала платок и пошла на улицу:
– Чей-то собаки на приступ рвут. Никак корова в огород залезла. Пойду, гляну.
Ушла, хлопнув за собой дверью. Но очень быстро вернулась, махая руками, с округлившимися глазами заголосила:
– Вы тут сидите, чай пьете! А там, в огороде, мужик в коричневом кустюме пчел ворует!
Деды подскочили выбежали на улицу, а там – медведь! Улей подхватил – и через забор! Дед Григорий бахнул в воздух из ружья из обоих стволов. Медведь колодку бросил, убежал в тайгу.
– Чего ты по нему не стрелял? – возмутился Захар. – У тебя ж там пули, сам говорил!
– Так я это… того… по привычке, – стал оправдываться сосед, так и не дав точного ответа, почему не стал убивать зверя.
Соседи поняли, что над ними нависла явная угроза. Зверь хоть и боялся выстрелов, убегал в тайгу, но от своего не отказывался. Ночью он пришел к Григорию за рыбой, сейчас залез к деду Захару за медом среди бела дня. Что будет дальше, оставалось только догадываться.
На медвежьей охоте Григорий и Захар были не сильны. Их главным ремеслом служили медосбор, рыбалка и промысел мелкого пушного зверя. Хоть деды и жили в тайге семьями долгие годы, но медведя били редко, по случаю. Тем не менее оба понимали, что так или иначе им придется держать оборону, защищать свои хозяйства до тех пор, пока кто-то из них не убьет наглеца. Было бы лучше, если дома были сыновья и зятья. Но все мужики на войне. В тайге да вокруг озера тоже никого нет: остались старики, бабы да дети.
Сговорились деды ночью нести караул, каждый в своем хозяйстве. Григорий назначил себе место на сеновале, откуда видны все подходы из леса. Дед Захар наказал бабке Марине затащить тулуп на конюшню, что рядом с ульями. Договорились старики об оказании друг другу помощи в случае сигнального выстрела.
Ушли Силантьевы к себе. Дед Григорий бочку с рыбой в сени закатил, чтобы лохматый зверь не добрался. Собак поближе к крыльцу привязал. Еще несколько патронов пулями зарядил. Окна избы досками заколотил. Ближе к вечеру, пораньше, скотину по стайкам загнал. Когда солнце на пригорок за озером накатилось, отправил дочь Варвару корову подоить, с тем расчетом, чтобы она потом с Василисой в доме закрылась, а он пост займет.
Пока Варвара управлялась с хозяйством, дед решил попить крепкий чай, чтобы ночью наверняка не дремать. Василиса тем временем на озеро с ведерком отправилась. Едва вышла во двор, слышит дед, как ведерко брякнуло, а она завизжала, что есть мочи. Бросился Григорий на улицу, а ему навстречу Василиса. За ней медведь на крыльцо прет – едва успели дверь перед его мордой захлопнуть. Собаки под крыльцо забились, скулят от страха. Хищник начал рвать неподдающуюся дверь. Дед, недолго думая, сразу два курка взвел и разом, поочередно через дверь жаканы выпалил. Охнул зверюга, застонал, заревел так, будто камни в горах начали падать. Григорий тут же еще два патрона в стволы загнал, еще пару раз сдуплетил. Огрызнулся медведь теперь в стороне. Третий и четвертый выстрелы прошли мимо. Пока дед ружье перезаряжал, тот с крыльца скатился. Затрещал забором, убегая в тайгу. Григорий за ним на крыльцо выскочил, выстрелил еще два раза вдогонку, но опять не попал. Зверь к тому времени заскочил в черный пихтач, скрылся из виду.
Дед, внимательно вглядываясь в тайгу, двинулся по двору. Из-под крыльца вылезли перепуганные собаки. С поджатыми хвостами, у ног хозяина, затявкали на огороды. Григорий замахнулся на них прикладом ружья:
– У… загонные! Всю ограду от страха испоганили! Зачем я вас кормлю? Так и скормите лохматому. Повешу завтра обеих!
Испугавшись разгневанного хозяина, цепные псы полезли под крыльцо.
– Вот там вам и место, – дополнил сердитый дед и, внимательно рассматривая перед собой землю, осторожно пошел к заваленному забору.
Из избы, будто выпь на болоте, застонала Василиса:
– Хриша… дверь закрой. Никак зверь в избу завалится. Да глянь там Варьку… в стайке она.
– Вот те надо – сама и закрывай, – выругался тот, но, вспомнив о дочери, свернул к загону: – Варвара! Как ты там?
В ответ послышались непонятные звуки: то ли лягушка квакает, либо старушка… кряхтит. Приоткрыв дверь пригона, дед какое-то время вглядывался в темноту, стараясь что-то различить. Воткнутая в расщеп стены осиновая лучина, которую дочь всегда зажигала, когда доила корову, погасла. Присмотревшись, дед не обнаружил Варвары. Зато лицезрел окаменевшего черта с широко расставленными ногами. Глаза черта едва не выскакивали из глазниц, а из открытой пасти до пола стекала длинная, тягучая слюна.
Григорий мигом узнал в рогатом существе корову, которая от страха перед медведем окаменела. Забившись задом в угол, она спрятала за собой Варвару, которая некстати оказалась под ее хвостом. Между задом и углом, стиснутая тяжелой массой, склонив голову под хвост, стояла Варвара. Выбраться самостоятельно из плена она не могла, как не могла вздохнуть или что-то сказать, призывая на помощь.
Дед бросился выручать ее, но сделать это одному ему не по силам. Корова уперлась ногами в пол так, словно коряга, которую задавило половодьем в нанос. Сдвинуть Зорьку с места не представлялось возможным.
Он позвал на помощь Василису, но вызволить дочь вдвоем они так и не смогли. Соседскому горю помогли Уваровы. Дед Захар и бабка Марина прибежали на выстрелы. Вместе старики накинули на рога Зорьки веревку, кое-как вчетвером сдвинули корову на небольшое расстояние. Этого было достаточно, чтобы несчастная дочь вывалилась из плена на пол и выбралась под коровьими ногами на свежий воздух.
Пока бабки отмывали и приводили ее в чувство, Григорий рассказал Захару о внезапном нападении лохматого гостя. Рассматривая следы его наглой деятельности, деды подошли к поваленному забору. Там они увидели первые капли крови на картошке и зелени на грядках. Они падали с правой стороны хищника при каждом его прыжке. Григорий попал в него, когда стрелял через дверь. В сгущающихся сумерках наступающей ночи они не могли определить, как серьезно тот ранен, зато осознали, что над ними нависла смертельная опасность. Если до этого момента хозяин тайги приходил за рыбой и медом, то теперь от раненого можно было ожидать чего угодно.
Старики присели на крыльцо, не глядя друг на друга, долго молчали.
– Хто знает, что произойдет завтра утром? Вдруг под рассвет припрется? У меня глаза плохо видят. Да и сноровка не та, – качая головой, говорил Григорий.
– Я последнего медведя десять лет назад бил. Так то днем было, да зверь в петле сидел, – вторил ему Захар. – Годы не те, когда можно на зверя с ножом ходить.
