Женщина скрестила руки.
— Нет. Не знаю, — отозвалась она скучающим тоном.
Дукетт глянул на старикана, слава богу, не носившего никаких знаков различия.
— Это сержант-майор Карстен Томпкинс из штурмовых гвардейцев, лучший мехвоин Сферы, не считая Виктора Штайнер-Дэвиона. Доктор, если вы нам не поможете…
— Она не доктор, — произнес Зукер. — Джентльмены, позвольте представить вам регента Эвитэ, командующую силами Слова Блейка в системе Нового Авалона.
Дукетт снова уставился, ошарашено, на юную женщину.
— Именно так, — отозвалась та, — И, боюсь, я здесь не для того, чтобы исполнять ваши, лефтенант, пожелания, ну или вашего сержант-майора.
Она перевела взгляд на сына Бати.
— Я здесь за Зукером.
* * *
Дукетту казалось, что проживи он хоть миллион лет, он никогда не забудет выражения лица Зукера в тот самый момент. Мужчина встал, резко выпрямился, и на лице его появилось выражение неуклонной решимости. Словно он готов на все, если это требует то, во что он верит.
Даже на смерть.
Никогда в жизни Дукетту не доводилось быть свидетелем такой неустрашимости.
И в этом и крылась проблема. Более слабый человек поддался бы своему отцу или своему командиру. Более слабый давно бы уже уступил, ушел от края разверзшейся перед ним бездны.
Более слабый человек не заставлял бы Эвитэ убивать его лишь чтобы доказать свою правоту.
Ни единого слова возражения, ни единой мольбы, ни взгляда назад. Зукер молча вышел из комнаты.
Фанатизм. При общении с блэки это трудовое заболевание.
Дверь захлопнулась, с жутким, неумолимым ударом, обрезая свет и жизнь.
И в воцарившейся темноте раздался всхлип Бати. Тихий, почти неслышимый звук горя такой силы, что удерживать его внутри более не имелось возможности. Так все же отец был слабее своего сына.
Отчего-то это несколько утешало, даровало облегчение и знание того, что, невзирая на все, Батя по-прежнему оставался человеком.
Потянувшись, он положил ладонь ему на плечо, и безмолвно слушал, как он плачет во тьме.
* * *
Зукер шел рядом с Эвитэ, не говоря, не смотря на нее, со взглядом, устремленным прямо вперед, и словно даже и не ведающий о двух игольных ружьях, направленных ему в спину. Каким-то странным образом он достиг согласия с внутренней вселенной, даже невзирая на грядущую казнь.
Потрясающе.
Зукер не переставал поражать ее.
— Ты не собираешься вымаливать себе жизнь? — с любопытством спросила она.
Он фыркнул.
— А поможет?
Она внимательно на него посмотрела.
— Может быть.
Зукер закатил глаза.
— Тебе настолько не терпится умереть, что ты так и не произнесешь ни слова в свою защиту?
Встав, он повернулся к ней. Охранники резко напряглись, но Эвитэ взглядом шугнула их.
— Я скажу тебе тоже, что и сказал этим пленным. Я служу людям Нового Авалона, людям Внутренней Сферы.
Если я и ношу форму Слова Блейка, то лишь оттого, что чувствую, что видение Блейка предоставляет этим людям лучший удел. Мое решение уже стоило мне родины, и любви отца. После такого… — он отвел от нее глаза, — …жизнь не такая уж и большая цена.
— Во имя милосердия благословенного Блейка, — выдохнула Эвитэ. — Да ты самый опасный тип из всех. Идеалист.
— Что же, — сухо ответил Зукер. — Тогда всем нам будет только лучше, если ты меня пристрелишь, и все на этом.
Эвитэ почувствовала, как уголки ее губ расползаются в ухмылке.
— Как же я скучала по твоему чувству юмора. Знаешь, Джеффри, мне уже даже жалко, что тебя придется казнить.
Отвернувшись, она направилась дальше. Он последовал за нею.
Прежний Зукер принял бы брошенный ею вызов, но это не стал. Он просто не произнес ни слова. Похоже, заключение его все же чему-то научило.
— Я вот подумала, — вслух произнесла Эвитэ, — Что какая жалость, что Слову Блейка придется тратить на тебя боезапас. Я бы предпочла, чтобы это проделали феды.
— Ну так передай меня федам. Уверен, Джексон Дэвион пойдет тебе навстречу.
Услышав безумную горечь в его голосе, она изумленно уставилась на него.
— Ты действительно так сильно ненавидишь Дэвионов?
Зукер лишь пожал плечами.
— Они наглядный образчик всего дурного во Внутренней Сфере, — голос его стал тише, — Всегда, все, что они приносили Новому Авалону, это ужас и разрушения. И, невзирая на все это, люди по-прежнему их любят…
Последнее предложение он произнес с изумлением и благоговением.
И болью.
Именно тогда Эвитэ осознала, что если она вернет Зукера в "Легаси", он будет сражаться за Слово Блейка. О да, она ему решительно не нравится, и он уж точно не станет ей доверять, но по сравнению с его ненавистью к Дэвионам, все это ничто.
Может Эвитэ для него и монстр, но для Зукера ее преступления ничто, по сравнению с деяниями Дэвионов.
Она — монстр, но они не оправдали его надежд.
Именно в этот момент удел Зукера повис на острие клинка, балансируя между славой на поле боя и расстрелом на фоне стены. Она явилась в маленькую камеру, намереваясь его казнить, но теперь не была в этом так уж уверена.
Пытаясь разрешить дилемму, она вновь повернулась к нему.
— Зукер…
Голос ее был тих.
Он ожидающе посмотрел на нее.
— Кто эти пленники? Те, что в подсобке.
Зукер дернул плечом.
— Пара придурков из штурмовых гвардейцев.
Она положила руку ему на плечо, вновь его останавливая. Встретилась с ним глазами.
— Нет. Не начинай все заново. Мне нужна правда.
Она смотрела на него, а он смотрел на нее, и внезапно Эвитэ осознала, что Зукер все понимает. Понимает, что его ответ определит будет он жить или умрет. Еще она осознала, что он колеблется не от того, чтоб пытается придумать, как бы обмануть ее половчее, а оттого, что пытается решить, чего хочется ему самому.
Затем, сделав глубокий вдох, он ответил на ее вопрос.
* * *
Двадцатью минутами позже дверь открылась вновь, и красотка вернулась, с руками скрещенными на груди и слабой улыбкой на лице. А Дукетт все так и не мог заставить себя поверить в то, что это крошка — источник всех страданий Нового Авалона.
Помимо тех же самых охранников ее сопровождал еще один офицер, долговязое чучело с копной седых волос. Незамедлительно кинувшись к Бате, он встал на колени рядом с койкой и принялся пичкать его лекарствами.
— Доктор, — прошептал Дукетт.
— Разумеется, — отозвалась она. — Как оказалось, после того, как я разобралась со своей проблемой, я нашла время заняться вашими.
— Спасибо, — неловко произнес Дукетт.
— О, не стоит меня благодарить, — радостно произнесла Эвитэ, — По крайней мере, пока я не получу возможность рассказать вам, что произойдет далее.
Дукетт мудро воздержался от комментариев.
— Хмм… что, нечего сказать? Надо же. Похоже ты умней, чем кажешься. Так что вам сообщить вперед, хорошие новости или плохие?
Дукетт продолжал безмолвствовать.
— Что же, начнем с хороших, так? Я всегда любила приносить людям радость. Хорошая новость то, что я же не стану казнить полурегента Зукера, в конце концов.
Батя сипло задохнулся.
— А мне-то что? — сорвался Дукетт. — Мне-то что с того? Одним тостеролюбом бы меньше стало.
— Тостеролюбом? — Эвитэ поцокала языком. — Как грубо. Да вы грубиян, лефтенант Орсон, не так ли?
Дукетт застыл.
— И это плохие для вас новости, полагаю. Чтобы спасти свою шкуру, Зукер сдал вас всех.
Она бросила взгляд на Батю.
— Вас обоих.
Затем она изобразила насмешливый поклон в направлении старика.
— Чрезвычайно польщена наконец встречей с капитаном Аремасом Хювентасом, ведущим пилотом-испытателем проекта "Легион" и одним из его старших техников.
Батя зажмурился, лицо его исказилось, и Дукетт осознал, что теперь он уж точно сломался.
Коснувшись Дукетта, она заговорщицки прошептала:
— Мы так здорово позабавимся, все втроем…
Глава третья. Властитель державы
Заповедник "Уильямсон"
Авалон-сити
Новый Авалон, марка Круцис, Федеративные Солнца
3 февраля 3073 года
Джексон Дэвион набрал полную грудь прохладного ночного воздуха, пахнущего землей, сосновыми иголками и дымом костров, затем снова глянул на грубые каракули в грязи, крестики и кривые овалы, сопровождающиеся размашистыми росчерками. Никаких голостолов, никаких спутниковых снимков, ни аккуратно помеченных снимков камер мехов. Сама судьба Нового Авалона была на кону, а может и Федеративных Солнц, а они тут словно детишки, чертящие на земле схемы грядущих футбольных матчей.
Тренер былой футбольной команды Дэвиона всегда не уставал повторять, что навыки и чувство локтя, вырабатываемое мальчиками на футбольном поле, останется с ними на всю жизнь.
