надпись из витиеватых букв рядом с мелкой ярко-оранжевой бабочкой.
— Ника Флавилла! Ее зовут так же, как тебя! — Лайонел улыбнулся во весь рот, как будто только что сообщил мне нечто невероятное и я должна быть польщена оказанным доверием. Кровь отхлынула у меня от лица. Все, что я видела, это распростертые крылья и пронзенные брюшки. Но Лайонел неправильно истолковал мое молчание.
— С ума сойти, скажи? Отец любит собирать всякое-разное, но этой коллекцией он особенно гордится. Сам засушил, представляешь, своими руками, когда был… Ой, Ника, ты чего побледнела?
Я схватилась за край стола и сжала губы. Кажется, меня в любую секунду могло стошнить фруктовым льдом на мраморный пол.
— Тебе плохо? Что с тобой? — встревоженно спросил Лайонел, и я снова сглотнула, чувствуя бурление в животе.
— Подожди здесь, ладно? Я сбегаю за водой. Сейчас вернусь!
Он вышел из кабинета, а я, чтобы успокоиться, стала глубоко дышать. Удивление сыграло со мной злую шутку. Я знаю, что чувствительна к некоторым вещам, но такой реакции от себя я не ожидала. Лайонел вернулся с бутылкой воды, но тут понял, что забыл принести стакан.
— Подожди! — сказал он и снова вышел.
Я закрыла глаза, задержав выдох. Комната перестала вращаться. Лайонел вернулся со стаканом, и я его поблагодарила.
Тебе лучше? — спросил он, когда я залпом выпила стакан холодной воды. Пришлось кивнуть, чтобы он не волновался.
— Голова закружилась, но теперь я в порядке.
— Это на тебя так мой сюрприз подействовал, — весело улыбнулся он. — Не ожидала такое увидеть, да?
Я натянуто улыбнулась и, чтобы сменить тему, спросила, кем работает его отец. Нотариусом, ответил Лайонел, и мы немного поболтали о его родителях.
— Уже поздно, — сказала я в какой-то момент, посмотрев в окно. Я вспомнила, что мне еще нужно сделать кучу уроков. Мы вышли из кабинета, и Лайонел настоял на том, чтобы проводить меня домой.
— Если вдруг тебе нужно в ванную, то она там!
Идя по коридору, я заметила приоткрытую дверь и невольно замедлила шаг. Лайонел проследил за моим взглядом и улыбнулся.
— Моя мама хранит здесь свои вещи, — объяснил он и толкнул дверь, открывая полностью. Перед моими глазами возникли длинные палочки, оплетенные блестящими лентами.
— Мама — тренер по художественной гимнастике, — услышала я слова Лайонела, когда вошла в комнату, восторженно оглядываясь вокруг. Большое зеркало занимало всю стену, рядом в коробке лежали кегли, но очень тонкие.
— Это булавы, — просветил меня Лайонел. — В молодости мама выиграла много медалей… Она была хорошей гимнасткой, теперь тренирует других.
Восхищенно я рассматривала фотографии на стенах: сколько в них красок и изящества! Мама Лайонела похожа на разноцветного лебедя, она излучала мягкое, чарующее обаяние. — Как это здорово! — сказала я и повернулась к Лайонелу. Наверное, мои глаза в этот момент сверкали от восторга. А в его глазах я увидела тот же блеск, что и на фотографиях, где он победно держал над головой призовые кубки.
Лайонел взял палочку, и тут же в воздухе зазмеилась длинная лента, сверкая розовыми искорками. Я с восхищением следила за этой извивающейся полосой и смеялась, когда Лайонел закрутил ее вокруг меня, делал спирали над моей головой. Я несколько раз обернулась вокруг себя, пытаясь поймать ленту глазами, а Лайонел улыбался сквозь эту шелковую феерию. Затем, в какой-то момент, лента начала кружиться вокруг меня. И когда она обвилась вокруг моего тела, я перестала улыбаться.
— Лайонел! — вырвалось у меня.
Лента сковала руки, и меня охватил ужас. Я начала задыхаться. По телу пробежала судорога, сердце панически забилось, мой страх взорвался громким криком. Палочка ленты повисла на мне и свободным концом стукнулась об пол.
Я попятилась под изумленным взглядом Лайонела. Начала срывать с себя ленту, задыхаясь так отчаянно, что не могла дышать. Кровь ударила мне в виски, в голове пронеслись ночные кошмары, отчетливые черные кадры, перемежающиеся с реальностью, воспоминаниями о закрытой двери и облупившемся потолке.
— Ника?!
Я обхватила себя руками.
— Я… — выдохнула, потрясенная. — Извини… я… я…
Слезы беспомощности щипали уголки глаз. Мне захотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в щель, скрыться от мира, чтобы меня такую никто не видел. От взгляда Лайонела мне стало совсем нехорошо. Я запаниковала и снова стала ребенком.
Меня никто не должен видеть.
Хотелось исчезнуть, стать невидимой. Хотелось содрать с себя кожу, чтобы отвлечь от себя его внимание.
«Знаешь, что будет, если ты кому-нибудь об этом расскажешь?»
Хотелось закричать, но у меня перехватило горло. Я выбежала из комнаты, заскочила в ванную и заперлась в ней. Накатила тошнота. Я бросилась к крану, включила воду и подставила запястья под холодную струю.
Лайонел настойчиво стучал в дверь и просил меня открыть.
Некоторые шрамы никогда не перестают кровоточить. Бывают дни, когда они трескаются и пластырей недостаточно, чтобы закрыть рану. Становилось ясно, что я такая же наивная, инфантильная и хрупкая, какой была раньше. Я — маленькая девочка в теле девушки. Я смотрела на мир глазами, полными надежды, потому что не могла признаться себе, что разочаровалась в жизни. Мне хотелось быть нормальной, но что толку от этого желания? Я другая, отличаюсь от остальных.
Домой я вернулась поздно. Закат просачивался сквозь деревья и устилал черными тенями тротуар. Лайонел проводил меня до нашего почтового ящика. Мы молчали всю дорогу. Пробыв в ванной не знаю сколько времени, я наконец вышла и сто раз извинилась за то, что произошло. Я всячески пыталась сгладить впечатление от произошедшего, раз не могла стереть этот неприятный эпизод из памяти Лайонела. Объяснила, что испугалась, ничего страшного не случилось и волноваться не о чем. Это звучало, конечно, смешно, но я надеялась, что он мне поверил. Лайонел расстроился, думая, что сделал что-то не так, но я его в этом разубедила. Я избегала смотреть ему в глаза, и он не стал больше ничего говорить.
— Спасибо, что проводил, — пробормотала я перед домом. Не хватало духу посмотреть ему в лицо. лицо.
— Не за что, — только и сказал Лайонел, но по его голосу я поняла, как сильно он расстроен. Тогда я нашла в себе силы глянуть на него. Мягко ему улыбнулась, и Лайонел попытался сделать то же самое, но от смущения перевел взгляд на дом Миллиганов. Его глаза задержались на чемто. Потом я сказала: — Тогда до встречи.
Лайонел вдруг взял
