следовало скорее для очистки совести: его наверняка выписали оттуда в связи с заключением, по закону, действовавшему на тот момент, а детей выписали в связи с передачей в детский дом. Еще один адрес, комната в коммуналке, фигурировал в последнем деле, про хулиганство в кафе «Вечерок», и это подтверждало факт выписки Николаева со старой квартиры: значит, после отбытия срока за убийство он на старое место жительства не вернулся, а каким-то образом заполучил комнату в коммунальной квартире. Сейчас он там не живет и уже даже не прописан, иначе этот адрес был бы указан в справке о местонахождении. Кто его знает — маловероятно, конечно, но вдруг он поддерживает отношения с кем-то из соседей…
Забегая вперед, скажу, что Механ не изменял себе и не стал с годами более сентиментальным. Никто из его соседей так и не слышал о нем с того момента, как Механа увозил черный «воронок», он пропадал окончательно и бесповоротно, и только в невзоровских «600 секундах» показался старым знакомым, кои ничуть не удивились им содеянному.
Да и не так уж много людей, знавших Механа, нам повезло отыскать. Старая коммуналка оказалась расселена, трое бывших ее жильцов, которых мы с большим трудом установили и навестили с вопросом про Механа, совершенно одинаково замахали руками: не видели, не слышали, и не хотим, такого соседа врагу не пожелаешь. Когда он выходил из своего логова, все прятались от греха подальше. Слава богу, его замели после этой стрельбы в кафе, и обратно в коммуналку он, к вящему удовольствию соседей, больше не возвращался, только после ареста один раз приехал под конвоем на обыск комнаты, но чаепития с пряниками в тот раз, по понятным причинам, не было. В общем, никакой полезной информации, кроме и без того уже нам известного факта кардинальной неуживчивости и дурного характера искомого субъекта.
В доме, где Механ проживал с семьей и где была убита Артемьева, нам удалось найти старую бабушку, сидевшую на лавочке во дворе и цепким глазом контролировавшую окрестности. В 1980 году она уже была бабушкой и так же проводила время на лавочке. Механа она хорошо помнила: как-то, проходя мимо нее, он поддал ногой свободный, как оказалось — не закрепленный край лавочки, и бабушка опрокинулась на землю. Что послужило поводом, бабушка и сама уже забыла, хотя впечатления от падения до сих пор не изгладились из ее памяти. Но помимо лишней иллюстрации далеко не ангельского характера господина Николаева, бабушка выдала нам такое ценное наблюдение: оказывается, Николаев Алексей Гаврилович был хорошим отцом и регулярно исполнял отцовские обязанности, по крайней мере, в отношении старшего сына, выражалось это в систематических прогулках с маленьким Олежкой. Особенно в последний месяц перед убийством жены Николаев аккурат раз в неделю принаряжался и куда-то уходил вместе с сыном, возвращался довольным, один раз ребенок тащил игрушечный автомат, при стрельбе из которого в стволе мелькали огонечки, тогда такие навороченные китайские игрушки только начали появляться, ни у кого во дворе их еще не было.
Услышав про это, я ни о чем другом не могла думать, как о том, чтобы скорее залезть в архивные дела о нападениях на девочек, потому что в обзорной справке уголовного розыска фигурировал игрушечный автомат, похищенный с места происшествия: единственная вещь, кроме денег и золота, взятая из квартиры потерпевших неизвестным насильником (в семье потерпевших было двое детей, старшая дочь, ставшая жертвой маньяка, и сын шести лет). Интересно, опера, подозревавшие Николаева в совершении квартирных разбоев, добрались тогда до этой ценной бабушки? Сама бабушка категорически отрицала, что общалась с кем-то из правоохранительных органов, и, несмотря на ее преклонный возраст, я ей верила, потому что никаких признаков маразма она в беседе не обнаруживала, зато я не понаслышке знала, как проваливаются раскрытия из-за того, что сотрудники уголовного розыска ленятся привстать со стула, да и следователи прокуратуры — не исключение.
К установлению нынешнего местонахождения Механа мы в результате всех этих исторических изысканий не приблизились ни на йоту, зато укрепились в мысли, что в 1980 году он чудом избежал ответственности за квартирные разбои, сопряженные с изнасилованием, не оставалось сомнений, что он их совершил. Оперативники тогда посчитали, что основным преступлением было изнасилование, а то, что преступник забирал ценные вещи, просто сопутствовало основному деянию, и поэтому уголовный розыск сплошняком отрабатывал на причастность ранее судимых за «половые» дела. А это было ошибкой; я читала несколько работ, и от того же Катушкина слышала, что преступления, совершаемые по такой схеме — проникновение в квартиру под благовидным предлогом, похищение ценностей и насильственные действия сексуального характера, — совершаются людьми, имевшими ранее в своем анамнезе вовсе не половые, а корыстные преступления. Наши, питерские, Макаров, Голубев, Радевич, до того как перешли на квартирные разбои с изнасилованиями, все имели судимости за кражи.
Но опера со следователями, занимавшиеся разбоями 1980 года, научных трудов по криминологии не читали, с публикуемой следственной практикой не знакомились, мнением специалистов в области криминальной психологии не интересовались. Разве что старый опер Мальцев, по прозвищу Дед, почему-то выцепил Николаева и даже добился проведения опознаний, но, судя по тому, что после предъявления потерпевшим Николаева даже не допросили, отпустили так, следователи эту линию сочли бесперспективной, Дед Мальцев никого не убедил. Поэтому дела остались нераскрытыми, девочки — неотомщенными, Механ — ненаказанным.
Из трех дел о разбоях нашлись в архивах всего два. Третье утрачено было, вместе с половиной архива, когда зимой прорвало трубы в здании районной прокуратуры, затопило канцелярию и дела превратились в слипшиеся блины, не подлежавшие восстановлению. Но, прочитав и оставшиеся два, я была потрясена: возле домов, где совершались преступления, видели молодого мужчину с маленьким мальчиком. Один раз потерпевшая девочка, не дожидаясь прихода родителей, сама позвонила в милицию, и первой на вызов примчалась находившаяся поблизости группа вневедомственной охраны; они, получив от девочки приметы насильника, стали патрулировать окрестности и наткнулись на мужчину с аналогичными приметами, в такой же одежде, какую описывала пострадавшая девочка… Но отпустили его, поскольку он держал за руку маленького ребенка. Милиционеры даже не проверили у него документы. И следователь даже не допросил их тогда, в деле имелись только их рапорта о происшествии. И Николаева не вызвали и не предъявили милиционерам.
Неужели Механ ходил на дело с маленьким сыном? Если так, то его дьявольский замысел вполне оправдался: сын спас его от задержания. Но какой ценой заплатил ребенок за такие прогулки с папой? Страшно подумать. И ничего удивительного в том, что он
