Лицам, голосам, чувствам, словам…
Наверное, ей следовало родиться шайтарой. И у Шахаба бы проблем с матерью не возникло.
Она смогла дышать, но каждый вдох усиливал боль и пускал её сполохами по телу. Наверное, сломано ребро. А может, и не одно.
Попыталась пошевелить пальцами — но не поняла даже, получилось или нет. Руки по-прежнему не чувствовались. Похоже, предпринять что-то для собственного спасения она не сможет. Остроухие не церемонились с добычей, в отличие от одного слишком мягкосердечного шайтара, и ей не только магию блокировали, но стянули верёвками так, что и профи не освободился бы. А она, конечно, знает несколько фокусов, но…
Голосов вдруг стало больше, — наверное, появился портальщик, притом не один, — но никак не получалось на них сосредоточиться, и разум цеплялся только за то, что говорят на эльфийском. Мысли разбегались и путались, Халлелу покачивало на волнах, а звуки слышались словно из трубы. Всё же два сотрясения за такой короткий срок — это слишком.
Впрочем, какая разница? Повилика не ждала от воссоединения с родиной ничего хорошего, второй раз так, как повезло с Шахабом, уже не повезёт. Да и…
Не хочется этого второго раза. Хочется обратно к первому. Жаль, что он не успеет.
И она не успеет. Ничего не успеет. Ни сказать, что согласна, ни признаться, что этот месяц был самым счастливым в её жизни. Единственным по-настоящему счастливым.
Вялые мысли, пересыпающиеся в тяжёлой гулкой голове, вдруг раскатились стеклянными шариками в стороны. Халлела сначала растерялась и только потом сообразила: её подбросило лёгким толчком вздрогнувшей земли, и разум на мгновение померк.
Невнятные вскрики, грохот, низкий гул — никак не удавалось выловить в этой какофонии хоть что-то, зацепиться сознанием, понять. Не сразу мутное сознание породило очевидную мысль: что-то явно пошло не так, как планировали эльфы.
Её пришли спасать?..
Мать-Природа. Пусть у Шахаба хватит здравого смысла не геройствовать в одиночку. Если его убьют…
Халлела даже примерно не могла бы оценить, сколько времени заняли эти логические выкладки. Кажется, несколько раз за это время она проваливалась в обморок. Или группа спасения действовала слишком быстро и слаженно?..
Повилика ещё не успела окончательно испугаться за шайтара, а над головой уже раскатилась его злая ругань в адрес эльфов.
— Сейчас, Ллель, потерпи немного… — Её бережно повернули на бок, но боль всё равно плеснула по рёбрам. Правда, даже застонать не получилось. — Сейчас освобожу тебе руки, и порталом к врачу. Всё закончилось. А той мрази, которая это сделала, я лично горло вырву. Сначала переломаю пальцы по одному, а потом…
Никак не получалось поверить, что это всё взаправду. Хотелось сказать, как она рада его видеть — слышать, потому что заплывшие глаза не открывались, — улыбнуться его кровожадности, так иронично перекликавшейся с эльфийскими угрозами, но сил не осталось.
Халлела не чувствовала, но Шахаб быстро управился с путами на её руках, осторожно подхватил с земли…
Боль полоснула неожиданно остро, пробила грудь навылет — и это стало последней каплей, с которой пришла темнота.
* * *
— Привет. Что ты здесь делаешь? — искренне изумилась Шаиста.
— Доброе утро, мама. — Шарифа, потянувшись, с деланой небрежностью сунула в кресло книгу, над которой просидела полночи, совмещая приятное с полезным: развлекательную литературу и практику в общем эльфийском. — Шад сумел выгнать Шахаба поспать, только когда я клятвенно пообещала, что не сомкну глаз до его возвращения и сразу сообщу, если будут какие-то изменения.
— Всё так плохо? — нахмурилась мать, бросив насторожённый взгляд на распахнутую дверь, ведущую в соседнюю комнату. — Мне докладывали, что к утру она должна прийти в себя.
— Да правильно докладывали, — отмахнулась дочь. — Халлеле порядком досталось, но не настолько, чтобы это угрожало жизни. Пара трещин в рёбрах, ушибы, лёгкое сотрясение, хотя его степень обещали точно оценить по пробуждении. А ты надеялась застать её в сознании?
— Надеялась. — Шаиста плавно опустилась в кресло напротив, снова бросила задумчивый взгляд на дверь.
— Может, не стоит набрасываться на неё вот так с ходу? — нахмурилась Шарифа. — Всё-таки…
— Не собираюсь я на неё набрасываться, — устало отмахнулась Великая Мать.
— Погоди, я попрошу, чтобы принесли кофе. Ты всю ночь не спала? — поднялась младшая шайтара.
— Несколько часов успела, — успокоила её мать. — Но от кофе не откажусь.
Из госпиталя спасённую эльфийку по настоянию Шада перенесли в покои во дворце — для сохранности. Так было проще, чем организовывать отдельную охрану, а ещё это давало шанс заставить младшего отдохнуть. Шаиста всё это знала и на бегу одобрила, но время навестить раненую нашла только сейчас. Правда, встретить здесь дочь не ожидала, но облегчённо перевела дух: настроения для серьёзного разговора с младшим сыном не было.
Халлела Безродная навела столько шороху, что прошлый скандал с захватом лаборатории померк и показался незначительным. Внешний Свод Кулаб-тана с особым удовольствием сделал несколько резких заявлений, обвинив Новый Абалон не только в похищении, но в нападении на университет, а самое главное — в пытках и издевательствах над собственной гражданкой. Лечащий врач не без злорадства дал прямое интервью, освидетельствовав повреждения, эльфийке задним числом официально предоставили убежище…
В общем, политические и общественные круги бурлили, не без помощи орков на уши встало и научное сообщество. Разыгрывать предложенный Яраей козырь с природой отрезанных эльфов пока не спешили, для этого следовало всё тщательно проверить, да и без него шумихи хватило, чтобы уполномоченный представитель заокеанских ушастых забился в посольство, отделываясь от журналистов общими фразами и не показывая наружу носа.
Шаиста искренне радовалась возможности лишний раз щёлкнуть эльфов по носу. Понятно, что это не являлось самоцелью, главное, история играла на репутацию нового правительства Кулаб-тана и укрепляла его позиции в регионе, показывая широкой общественности самой лучшей стороной.
А слухи пошли и того занимательнее, причём в кои-то веки — сами собой, без пинка сверху. Шахаб не очень-то таился в своих привязанностях, история любви шайтара и эльфийки обросла трогательными подробностями и очень понравилась заграничной публике. Высказывались смелые мысли, что известные своим снобизмом сородичи не простили Халлеле именно этой привязанности.
Шаиста эти подробности узнала из газет, и хотя скрипела зубами от злости, но молчала. Ничего уже не изменить, и, если сейчас она попытается избавиться от эльфийки, сделает хуже только себе. Оставалось транслировать во внешний мир радушие и принятие разумных существ исключительно по личным заслугам и качествам. И молить Предков, чтобы хотя бы дочь выбрала нормального шайтара, а не какого-нибудь гнома. При всём уважении к обитателям Каганата Шаиста надеялась на внучку не менее талантливую и одарённую, чем дочь, а смешанные браки —
