Затем… он целует меня.
Страстно, но нежно. Наши языки танцуют в эротическом, медленном танце. Он отпускает мою шею и притягивает к себе, так что я оказываюсь сидящей у него на коленях. Новая глубина проникновения заставляет мои колени дрожать.
Его толчки становятся медленными, глубокими и сводящими с ума.
Я хотела боли, но получила эйфорию, даже не подозревая, что так нуждалась в ней.
Эйден разрушил иллюзию, которая у меня была. Он сломал ее и швырнул на землю.
Что-то внутри меня дает трещину.
Мои пальцы запутываются в его волосах, и я целую его в ответ с такой же страстью. Я встречаю нежное покачивание его бедер своими.
Кажется, целую вечность мы целуемся, позволяя нашим телам привыкнуть друг к другу. Мы целуемся так, словно это наш последний поцелуй в жизни.
Как будто случится катастрофа, если мы перестанем целоваться.
Я пытаюсь уговорить его действовать жестче, дергая за волосы, но он мягко откидывает мои волосы за спину, молча давая понять, что не будет выполнять мои приказы.
Наши конечности так переплелись, что я не знаю, где начинается он, а где я. Наши тела покрываются капельками пота, а запах секса витает в воздухе как афродизиак.
Эйден толкается быстрее и резче. Похожий на всхлип стон срывается с моих губ, когда он касается чувствительного места внутри.
Не нарушая своего ритма, Эйден толкает меня, вынуждая упасть на спину. Его руки скользят под мои бедра, и он закидывает обе мои ноги на свои широкие плечи.
Он обхватывает рукой мое горло, то ли для того, чтобы удержать меня на месте, то ли в качестве угрозы, я не знаю.
У меня нет времени думать об этом.
Он врывается в меня с удвоенной энергией. Новый угол проникновения заставляет мои стенки сжиматься.
Изголовье кровати скрипит при каждом неистовом толчке и покачивании его таза, прижатого к моему. Мое сердце учащенно бьется, я боюсь, что у меня случится сердечный приступ.
Даже если и так, это того стоит.
– Ты такая красивая, – стонет он, его ритм становится грубее и быстрее с каждым произносимым им словом. – Ты сводишь с ума. Ты вызываешь привыкание. Ты все портишь.
Мне не требуется много времени.
Возможно, из-за его слов, ощущения его внутри меня или его руки на моем горле.
Или всего вышеперечисленного.
Волна пронзает меня, и я кричу, падая вниз, не имея возможности приземлиться.
Этот оргазм совсем не похож на те, что были у меня раньше. Это первобытно, необузданно и настолько ошеломляюще, что я не могу дышать.
Эйден продолжает свой натиск, преследуя свой собственный финал. Он продолжает и продолжает.
И продолжает.
Я нахожусь в таком же бредовом состоянии, как и в прошлый раз. Я чувствую себя такой чувствительной и обиженной, но я не хочу, чтобы он останавливался.
Я жажду боли и удовольствия, которые он приносит.
Я жажду его.
Его плечи напрягаются. Я все еще хочу посмотреть, как он упадет с обрыва.
Эйден мне этого не позволяет.
Он наклоняется к моему клитору и дразнит его, прежде чем вонзиться в меня в последний раз. Я снова кончаю с хриплым криком.
– Блять, – стонет он, когда тепло наполняет мои внутренности.
Эйден остается внутри, когда притягивает меня к себе. Моя голова покоится у него на груди, ухо оказывается прижато к биению его сердца. Его естественному, но неровному сердцебиению.
Стук.
Стук.
Стук.
Я касаюсь губами его кожи и остаюсь в таком положении, пока мои веки не закрываются.
Свобода.
Неужели именно такой и должна быть свобода?
Глава 30
Что-то теплое обволакивает мою кожу, совсем как…
Вода.
Я вздрагиваю и просыпаюсь, ожидая обнаружить себя в той мутной, темной воде из ночных кошмаров.
Мое дыхание приходит в норму, когда я узнаю окружающее пространство. Я нахожусь в своей ванной комнате с белым кафелем и пастельно-розовым декором.
Я сижу в наполовину наполненной ванне. Совершенно голая.
Теплая вода льется каскадом из крана, медленно заливая мою грудь.
Эйден поворачивается ко мне лицом, но смотрит искоса, возясь с моим шампунем во всей своей обнаженной красе.
Я прикусываю нижнюю губу, откровенно таращась на него. В его красоте есть что-то первобытное, что привлекло мое внимание с момента нашей первой встречи.
Его мышцы напрягаются при каждом движении. Татуировки со стрелками скользят в такт движениям его бицепсов. Его член наполовину тверд и направлен в мою сторону. Интересно, всегда ли он в таком состоянии, потому что я никогда не видела его вялым?
– Наконец-то ты проснулась, соня, – говорит он, не поднимая головы.
Я позволяю своей руке побродить по воде. Я не могу поверить, что Эйден готовит мне ванну с пеной.
– Как долго я была в отключке? – спрашиваю я.
– Около двух часов.
– И что ты делал все это время?
– Наблюдал за тобой.
Наблюдал за тобой.
Будь он проклят и то, как легко он может говорить подобные вещи. Если бы это была я, я бы никогда в этом не призналась.
Когда я молчу, он скользит своими металлическими глазами по моему телу, и хотя оно покрыто пузырьками, мне кажется, что он видит сквозь них.
– А еще просматривал твой Инстаграм.
Я сглатываю.
– Ты просматриваешь мой Инстаграм?
Он наклоняет голову набок.
– Как ты думаешь, почему я на тебя подписан?
Я всегда думала, что это был какой-то метод запугивания, не то чтобы он на самом деле серьезно относился к этому.
– Кстати, ты так и не подписалась в ответ, – говорит он, как будто это что-то, о чем я забыла.
– Так зачем ты просматривал мой Инстаграм? – увожу я назад к вопросу.
Он пожимает плечами.
– Чтобы знать, что ты задумала.
– То есть ты преследуешь меня?
Он ухмыляется.
– Я предпочитаю исследовать.
Я брызгаю водой в его сторону.
– Ты неизлечим.
– Мне любопытно… – Он замолкает. – Почему ты никогда не публикуешь свое лицо?
– Что?
– У тебя есть фотографии еды, живописной обстановки, твоих тети и дяди, Рид и ее брата, но нет твоего полного снимка. Единственные твои фотографии сделаны сзади или сбоку. Нет ни одного снимка, на котором ты смотрела бы в камеру. Это выглядит так, будто ты боишься показывать лицо.
Я поднимаю плечо.
– Не все из нас любят внимание.
– Хм. Почему мне кажется, что это не твой случай?
Когда я не отвечаю, он поворачивается, чтобы взять бутылочку с шампунем.
Я задыхаюсь, и этот звук перекрывает шум падающей воды.
Следы порезов.
У Эйдена два шрама на спине. Они сливаются с его загорелой кожей, и, наверное, именно поэтому я не замечала их раньше.
Что с тобой случилось?
Вопрос вертится у меня на кончике языка, когда Эйден медленно поворачивается ко мне лицом. Темнота в его глазах пронзает меня как тысяча иголок.
Словно он сражается с демонами – и они побеждают.
Темное выражение исчезает так же быстро, как и появилось. Его приводящее в бешенство бесстрастное лицо стирает любые эмоции.
– Тебе, должно быть, больно. – Он заходит за мою спину и скрывается из виду. – Я читал, что теплые ванны помогают.
– Эйден…
Мой голос ломается в горле, я не знаю, что сказать. Шрамы казались глубокими и старыми. Должно быть, они причиняли адскую боль, когда он впервые их получил.
И тут до меня доходит.
Эти отметины, должно быть, и есть причина, по которой Эйден является такой социальной аномалией. Должно быть, это было жестокое обращение. Это так похоже на домашнее насилие.
Что-то внутри меня меняется, и красная, горячая ярость разливается по моим венам. Потребность причинить боль тому, кто сделал это с Эйденом, захлестывает меня как непреодолимое желание.
Я хочу убить их.
Эйден ничего не говорит, он просто моет мне волосы шампунем. Его пальцы скользят по моей голове, массируя ее. Я откидываю голову назад и удовлетворенно вздыхаю.
