Мой взгляд падает на поле, где разминаются несколько игроков футбольной команды. Эйден стоит у боковой линии и разговаривает с Сильвер. Как будто он – мед, а она – пчела. Она не переставала висеть на его руке как паразит.
Но разве она паразит, если он продолжает ей так улыбаться?
Если он продолжает с ней флиртовать?
Он крушит все на своем пути с улыбкой на лице. Включая мое сердце.
Я хочу играть жестко, думать, что завтра я проснусь, а он останется в прошлом. Но я лишь обманываю саму себя.
Поэтому я прячусь в углу как трус и устраиваю вечеринку жалости к самой себе. У нас еще есть пятнадцать минут до тренировки. Я уже переоделась в свою спортивную одежду, но боюсь идти туда. У меня даже нет Ким, которая составила бы мне компанию.
К черту Эйдена и его куклу Барби. Я не убегу.
В тот момент, когда я выпрямляюсь, я замечаю тень, притаившуюся сзади. Я вздрагиваю, слегка задыхаясь.
Коул сидит под сливовым деревом и читает книгу Жан-Поля Сартра «Тошнота».
Мои щеки краснеют при мысли о том, что он видел, как я вела себя как трусиха последние пять минут.
Он одет в майку «Элиты» и шорты. Его волосы слегка влажные, как будто он держал их под краном.
Если не считать Эйдена, Коул всегда был самым загадочным. Он неразговорчивый. Я могу сосчитать по пальцам, сколько раз я слышала его голос. Обычно он слушает оживленные речи Ронана, а еще он самый взрослый из четырех всадников. Вероятно, именно поэтому он капитан «Элиты».
Коул никогда не проявлял ко мне злобы или интереса. Он просто существует так, как будто школа – это легкий ветерок в его жизни.
Он популярен, но он не такой бабник, как Ксандер и Ронан. Он просто… безмятежный.
Теперь, когда присматриваюсь к нему повнимательнее, я замечаю, что он довольно красив, у него длинные каштановые волосы и темно-зеленые глаза, как лес после дождя. Если бы я не была такой предвзятой, я бы сказала, что он даже красивее, чем Эйден. Его красота спокойна по сравнению с опасной красотой Эйдена.
Он бросает на меня взгляд поверх своей книги. Я не могу удержаться от улыбки при виде этой картины. Он читает Жан-Поля Сартра, одетый в футбольную форму.
– Моя книга смешная? – спрашивает он беззлобно.
– Я никогда не думала, что спортсмены интересуются теориями экзистенциализма.
Он приподнимает густую бровь.
– Разве ты не спортсменка?
– Туше. Мне следовало сказать «футболисты».
– Потому что мы такие тупые? – В его тоне по-прежнему нет угрозы. Во всяком случае, он наполнен легким любопытством.
– Я не это имела в виду. – Мои щеки покрываются румянцем. Я не хочу показаться осуждающей.
– Ну, мы можем быть такими. – Он указывает на свою книгу. – Итак, что ты думаешь об экзистенциализме?
Я ошеломлена. Он спросил не о том, что я знаю об этом, а о том, что я думаю по этому поводу. Значит, он уверен, что я читала об этом. Но, с другой стороны, я бы не стала ассоциировать «Тошноту» и Сартра с экзистенциализмом, если бы, по крайней мере, кое-что о нем не знала.
– Хм, – я прислоняюсь спиной к каменной стене. – Я считаю, что это негативная и нигилистическая философия.
Его поза меняется, как у ребенка, которому подарили любимую игрушку.
– Значит, ты не веришь, что существование предшествует сущности?
– Не само по себе. В какой-то степени это может быть правдой, но вся теория гипериндивидуалистична. Человек – это не то сущность, которую нельзя трогать или которой нельзя манипулировать. – Я вздергиваю подбородок.
Оспорь это, мистер. Ваш нападающий-ас – манипулятор первого класса.
Коул кажется умным. Таким же, или умнее Эйдена, но, как и Эйден, он этого не показывает.
Я могу поспорить на деньги, что он знает об истинном характере Эйдена. Я подозреваю, что Ксандер тоже знает.
Они не могли знать Эйдена все эти годы и не заметить, что что-то не так.
Его бровь приподнимается, когда он закрывает книгу и кладет ее себе на колени.
– Что, если отсутствие экзистенциализма у человека приводит к тому, что он становится объектом манипуляций?
Я подхожу к нему и сажусь рядом на траву.
– Тогда ты веришь, что у тех, кто манипулирует, есть чувство сущности?
Он непринужденно улыбается.
– Возможно, они тоже страдают от экзистенциального кризиса.
– В таком случае, и согласно теории, людьми, которые манипулируют, можно манипулировать самим. Это бесконечный круг.
– Так и есть. – Он трясет книгой передо мной. – Ты читала это, да?
Я киваю, но не упоминаю, что главный герой, Антуан, наскучил мне своим экзистенциальным кризисом. Он казался очень психологически нездоровым и нуждался в психотерапии. Не помогает и то, что я никогда не была поклонником теории Жан-Поля Сартра.
– Ты когда-нибудь задумывалась, почему Антуан Рокентен продолжал сомневаться в его существовании? – спрашивает Коул.
– Потому что он помешан на экзистенциализме и самовнушении Сартра.
Он усмехается, и это звучит непринужденно.
– Это одна из точек зрения, но, возможно, тебе стоит прочитать это еще раз и поискать какие-то скрытые подсказки.
Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он кладет книгу мне на колени.
– Эйден подарил ее мне, так что постарайся ее не испортить.
Эйден отдал ее ему? Я никогда не думала, что он будет интересоваться философией, не говоря уже об экзистенциалистских теориях.
Следующие пятнадцать минут мы с Коулом обсуждаем творчество Сартра и некоторых его современников-философов. Это напряженный разговор, поскольку мы с Коулом расходимся во мнениях почти по всему, но мне удается отвлечься от того, что происходит на поле.
Мы переключаемся на музыку, и я смеюсь, когда Коул говорит, что ему нравится Coldplay.
– По крайней мере, здесь мы сошлись.
– По крайней мере, твой музыкальный вкус лучше, чем литературный.
– Эй! – Я прижимаюсь своим плечом к его плечу.
Улыбаясь, он вскакивает на ноги и протягивает мне руку.
– Пошли. Пришло время мне потренироваться, как тупому спортсмену.
– Ты затаил обиду, не так ли? – Я беру его за руку.
– Я? Никогда.
– Попробуй еще раз, капитан.
Он хихикает, и я тоже. Звук разносится по уединенному месту вокруг нас. Если бы я знала, что Коул будет таким хорошим, я бы подружилась с ним раньше.
Или нет.
Коул принадлежит к узкому кругу Эйдена, и я никогда раньше не обращала на них внимания.
– Я вам помешал?
Эйден стоит возле кирпичной стены, к которой я прислонялась ранее, скрестив руки на груди.
Мое сердце замирает, как бы сильно я это ни ненавидела.
Но в этом-то и фишка сердец, не так ли? Они не могут перестать биться, несмотря на боль.
Я оглядываю его, ожидая увидеть Сильвер, свисающую с его руки как какая-нибудь марионетка.
Ее здесь нет.
Глаза Эйдена сужаются при виде того, как я сжимаю руку Коула. Если бы взгляды могли убивать, мы бы сейчас были в огне.
Я должна отпустить Коула и игнорировать Эйдена, но черт с ним. Королева сук весь день висела у него на руке. Какое он имеет право смотреть на меня так, как будто я поступаю неправильно?
– Да, вообще-то да, – говорю я легким тоном. – Мы с Коулом хорошо проводили время, пока ты не появился.
Коул приподнимает бровь, но ничего не говорит. На самом деле его губы кривятся в усмешке.
– Отпусти ее, Нэш, – выдавливает Эйден, его дыхание становится более хриплым.
Я крепче сжимаю руку Коула. В любом случае он не пытается уйти.
– Эльза… – В голосе Эйдена слышится явная угроза. – Отпусти его руку или…
– Или что? Что ты теперь будешь делать? Заставишь меня смотреть, как ты трахаешь Сильвер? – Заткнись, черт бы тебя побрал. Я подкидываю ему идеи.
Прежде чем он успевает ответить, я вздергиваю подбородок в притворной браваде.
– Я могу сделать то же самое, если ты увлекаешься вуайеризмом.
Эйден оказывается у меня перед носом за долю секунды. Я вздрагиваю в ответ, когда мое сердцебиение ускоряется. Эйден нависает надо мной как скала и смотрит на меня сверху вниз с раздувающимися ноздрями, которые с таким же успехом могли бы дышать огнем.
