Коридоры в доме узкие, с неожиданными поворотами и темными закоулками. Пусть для него не темные, сути не меняет: дом старый. Крепкий, но старый.
Спускаясь по лестнице, он увидел, что находится в фокусе внимания новоприбывших.
— Как? Это опять вы? — воскликнул франт полуудивленно-полувозмущенно.
— Не вижу оснований отрицать, — немного витиевато ответил Арехин.
— Впечатление, будто вы за нами следите, — сказал лобастый в пенсне.
— Это уж скорее я должен быть в претензии. Ведь это вы пришли ко мне в купе, а не наоборот. И сюда, в «Gruselgeschichten» я приехал прежде вас. Но, поскольку у меня нет оснований считать, что кому-то важно преследовать меня, я полагаю, что это совпадение. Причем не такое уж невероятное. Обыкновенное. Нас, российских подданных, за границей не так уж и мало, и ничего удивительного, если мы встречаемся в местах повышенной достопримечательности.
Рыжеватый рассмеялся:
— «Места повышенной достопримечательности» — звучит неплохо.
Остальные кивками и улыбками дали понять, что с ним согласны. Рыжеватый определенно был главным в группе. Вот только и кивки, и улыбки его спутников выглядели вынужденными, натужными.
Арехин успел спуститься и сел за стол, выбрав местечко подальше от невольных сотрапезников.
— Но вы не завершили ваше рассуждение, — сказал рыжеватый, обращаясь к Арехину.
— Нужно ли? Мне думается, все ясно.
— Боюсь, что не всем. Хорошо, попробую продолжить за вас. Наш молодой попутчик явно дал понять, что со стороны мы выглядим как люди, опасающиеся слежки. Что, согласитесь, не вяжется с образом журналистов на отдыхе. Чего нам, журналистам, опасаться?
— Вы познакомились? — спросила Лотта, внося поднос с тарелками.
— Да, познакомились, — ответил франт на немецком языке. — Но мы, признаться, ожидали встретить другого человека. Он запаздывает?
— Кто? Больше мы никого не ждем. Все постояльцы — здесь, за столом.
— Мы совершенно уверены, что он остановился здесь, в «Gruselgeschichten». Абсолютно.
— Возможно, господин говорит о вчерашнем постояльце, — подсказал Вальтер, появившийся с другим подносом.
— Вчерашнем? Да, он мог приехать сюда и вчера, — согласился франт. — Но где же он сейчас?
— Он утром, после завтрака, отправился к водопаду и сказал, что, возможно, сегодня не вернется, заночует в Вилленгене. А вернется завтра, — сказала фройлян Лотта.
— Или пришлет за вещами, — добавил Вальтер.
— Но этого просто не может быть! Он был обязан дождаться нас! — начал горячиться франт.
Рыжеватый кашлянул, потом еще.
Франт сразу успокоился и совсем другим тоном спросил:
— И как водопад? Красив?
— Изумительно красив. Лучшего места для великой битвы добра и зла найти невозможно.
— Простите? — удивился франт.
— Я имею в виду схватку Шерлока Холмса с профессором Мориарти.
— А кто такие Шерлок Холмс и профессор Мориарти? — подала голос дама.
— Вы шутите? — сказал Вальтер.
— Ничуть. Дайте догадаться… Это борцы? У нас в России есть знаменитые борцы. Поддубный, — она оглядела спутников, ожидая поддержки. Но поддержки не было.
— Мистер Шерлок Холмс — это знаменитый сыщик. А профессор Мориарти — гений преступного мира, — оправившись от потрясения, ответил Вальтер.
— Насчет сыщиков мы как-то не очень… — заступился за даму франт. — Мы скромные литераторы, сыщики и преступники вне наших интересов. Вот разве молодой человек… — франт посмотрел на Арехина.
— Шерлок Холмс — литературный сыщик, а профессор Мориарти — литературный злодей. Оба они — персонажи рассказов и повестей английского писателя Артура Конан Дойла, — спокойно ответил Арехин.
— Разумеется, — лицо Вальтера просветлело. — Разумеется, литературные. Но описаны так убедительно, что многие верят, что они существуют на самом деле.
— И вы читаете литературу подобного рода? — спросил лобастый в пенсне, произнеся «литература» так, будто это вовсе не литература.
— Читал. В гимназии.
— Что ж… В гимназии — это ничего. Особенно если в младших классах.
— Дело не во мне, я бы и сейчас не прочь почитать, — без смущения ответил Арехин. — Просто автор прекратил писать про Шерлока Холмса.
— Значит, признательность и поклон автору, — сказал лобастый. Арехин спорить не стал, памятуя правило: никогда не спорьте с незнакомцами.
Вальтер принял слова лобастого буквально и расцвел:
— Да, Конан Дойла мы все уважаем. Четыре гостиницы Майрингена спорят, в которой из них останавливался Шерлок Холмс.
— И? — спросил Арехин.
— Решения пока нет.
— А как насчет «Gruselgeschichten»?
— Комиссия по туризму выдала нам сертификат в том, что здесь останавливался профессор Мориарти. Других заявок на Мориарти не было, и потому не было и затруднений. Так что, господа, если ночью вы услышите или увидите что-то странное, знайте: это бродит тень профессора Мориарти.
— Получается, у вас гостиница с привидением? — вновь вступила в разговор дама.
— С литературным привидением, — ответил Вальтер и, пожелав приятного аппетита, удалился следом за сестрой.
— Ловкачи, — перейдя на русский, сказал лобастый. — Из чужих рассказов умудряются извлекать прибыль.
— Не переживайте, пройдет лет десять или двадцать, и хозяин будет с гордостью рассказывать, что здесь останавливался цветроссийской…
Рыжеватый, перебивая франта, обратился к Арехину:
— Раз уж случай свел нас не только в купе, но и за столом, не мешает познакомиться поближе.
Дельное предложение. А то рыжеватый, лобастый, франт и дама для внутреннего употребления, пожалуй, приемлемы, ноне обращаться же «господин франт, передайте, пожалуйста, горчицу».
— Александр Арехин, — представился он. — Как уже имел честь говорить, студент Императорского училища правоведения.
— Владимир Ильич, литератор, — ответил рыжеватый. — Надежда Константиновна, моя жена, тоже литератор.
— Лев… Лев Давидович, литератор, — нехотя сказал лобастый.
— Феликс Эдмундович, литератор. — Франта, напротив, церемония представления веселила.
— И вот сидим мы здесь, четверо простых русских литераторов и один студент-правовед, сидим и едим буженину, а за окном метель… — продолжил он, подражая чтецам-декламаторам.
Метели не было, снег падал спокойно, но уж больно его, снега, много.
— И до чего у них во всем порядок: даже поселить у себя выдуманного героя можно только с разрешения особой комиссии, — поддержала разговор Надежда Константиновна.
— И очень хорошо, что порядок, — сказал Владимир Ильич. — Нам бы не помешало поучиться этому порядку. А насчет регистрации выдуманных героев — это, пожалуй, и правильно. Правдоподобие привлекает зевак, из которых извлекается прибыль. А прибыль, матушка, есть основная движущая сила современного общества. Чем больше прибыли, тем стремительнее мчится локомотив, имя которому капитал.
