измене. В русских делопроизводственных документах под этим именем значился духовный лидер литовско-белорусских евреев-хасидов рабби Шнеур Залман бен Барух из Лиозно (с 1801 года из Ляд; 1747–1813), купец 3-й гильдии, основоположник движения Хабад (любавичского хасидизма), родоначальник известной еврейской династии Шнеерсонов. Однако, чтобы понять причину и суть выдвинутых против него обвинений, необходимо вернуться на несколько десятилетий назад.
Как известно, хасидизм зародился в середине XVIII века на территории Подолии, входившей тогда в состав Речи Посполитой, а затем распространился и на другие ее области (Волынь, Галиция), а также соседние государства (Австро-Венгрия, Молдавия). Спустя некоторое время приверженцы хасидизма появились и в Малороссии. Этому способствовал образ жизни евреев южных регионов, отличный от жизни в прочих частях упомянутых стран: на юге евреи были рассеяны по арендам, и поэтому среди них не было общинной сплоченности. Украинские евреи эмансипировались от кагальной верхушки и раввина; они нуждались в таком руководителе, который говорил бы им не о строгой обрядности, проникнутой талмудической схоластикой, а о житейских будничных делах, который обращался бы к ним не с заумными книжными цитатами, а с сердечными словами. Такое положение нового учения, как спасение человека не с помощью талмудической учености, а путем искреннего благочестия, душевной чистоты и горячей молитвы, освобождавшее еврея от излишних мелочных обрядов, вызвало глубокое сочувствие в простом народе. Привлекательность нового учения заключалась еще и в том, что оно признавало умеренное получение удовольствий, в то время как раввинизм придавал еврейскому быту аскетический характер. В 1770-х годах религиозно-мистическое движение хасидов раскололось на множество направлений. Во главе каждого из них стоял местный харизматический лидер — праведник и законоучитель — «цадик», за которым была признана чудодейственная сила. Тому факту, что руководство хасидизмом не было сосредоточено в одних руках, способствовали его быстрый рост и широкое распространение, а также вступление Польши в эпоху разделов 1772–1795 годах[658].
Подобная ситуация не могла не привести к ответной реакции со стороны общинного руководства ортодоксального иудаизма. Однако, несмотря на насильственные меры, к которым зачастую прибегали раввинисты (миснагиды) в борьбе со своими противниками, хасидизм продолжал распространяться, и во многих общинах хасиды стали численно преобладать, а в некоторых — даже завладели властью, сосредоточенной в кагалах. Особенно широко и успешно хасидское движение распространилось в Минской губернии, где его приверженцев называли «Каролинами» или «карлинерами», по предместью города Пинска — местечку Карлин, в котором располагалась резиденция старейшего цадика Соломона Карпинского. Упомянутый выше рабби Шнеур Залман бен Барух стал одним из виднейших представителей литовско-белорусского хасидизма, которому он придал более трезвый рационалистический характер, отвергнув чудодейственные, мистические элементы, освободив его от многих суеверных представлений и введя в него некоторые элементы раввинизма. В 1796 году в свет вышла его книга «Танио», где была ярко представлена та религиозная система хасидизма, в которой раввинисты усматривали богохульство и ересь, например идея присутствия Бога во всех вещах и помыслах, а также связанная с нею мистическая теория «возведения искр к источнику», то есть извлечения добра из зла, праведности из греха, чистой страсти из нечистой. Отличаясь неутомимой энергией и организаторскими способностями, рабби Шнеур Залман занял лидирующее положение в хасидском движении Российской империи. Еще в 1784 году проходивший в Могилеве раввинский съезд в грубой форме потребовал его к допросу. В ответ Шнеур Залман, предлагая обратиться к третейскому суду, отправил раввинам послание, в котором говорилось:
Прежде, чем правосудие озарит нас, произнесите властное слово и разошлите письменные приказания по всем областям, чтобы к обществу вновь были приближены те, которые по распоряжению упомянутых духовных лиц были из него исключены (собравшиеся ранее в местечке Шклов Могилевского уезда раввины постановили распространить на белорусских хасидов отлучение-«херем», уже возложенное на хасидов литовских. — Д. ФЗ). Ибо по примеру тех духовных лиц простонародье тоже восстало на нас, дабы делать нам зло. Мы приравнены к злодеям и настоящим отступникам, которых убить есть дело угодное Богу и спасительное для общества и для души убийцы. Ведь если бы не страх перед государственной властью, нас живьем бы проглотили, и такое деяние вменилось бы еще в заслугу. Втихомолку совершено уже дело неслыханное, и дана воля делать им (хасидам) жизнь несносною, лишать их средств к существованию и доконать их всевозможными средствами[659].
Шнеур Залман, не явившийся на съезд для допроса, был заочно осужден, хасиды объявлены находящимися вне закона, а их имущество «выморочным». Однако со временем положение хасидов в литовско-белорусских еврейских общинах значительно укрепилось.
Следует отметить, что в конце XVIII века почти нигде, кроме Литвы и отчасти Белоруссии, противодействие хасидизму не носило организованного характера, и борьба, иногда весьма острая, между раввинистами и хасидами не выходила за рамки одного города или местечка. Полемика велась по поводу правоверности хасидизма, отклонявшегося в своей практике от принятых религиозных норм и обычаев. Хасидов обвиняли в искажении основ иудаизма и измене религиозной традиции, нарушении норм нравственности и отделении от остальных евреев, внедрении и распространении каббалистического учения и каббалистических обычаев среди простых евреев, а в особенности в пренебрежительном отношении к изучению Торы и в том, что они слишком большую роль придавали цадику как посреднику между Богом и обыкновенными людьми. Первоначально миснагиды повсюду были нападающей стороной, но со временем и хасиды, получив широкую поддержку в народе при благоприятном в целом отношении к ним местной власти, перешли в наступление. В этих столкновениях последним сопутствовал немалый успех, выразившийся в завоевании общинной власти во многих кагалах. Отчаявшись одержать верх в противоборстве внутри еврейского общества, миснагиды стали обращаться за помощью к властям и даже прибегли к доносам; надо сказать, что хасиды боролись с ними тем же оружием. К 1797–1798 годам накал религиозной распри достиг своего апогея.
Хасидо-миснагидской межобщинной борьбе посвящена обширная научная литература, однако классической работой по данной теме можно считать статью Ю. И. Гессена «К истории религиозной борьбы среди русских евреев в конце XVIII и в начале XIX вв. (по архивным данным)», впервые опубликованную в журнале «Восход»[660]. Эта же тема затронута в работе еще одного видного еврейского историка С. М. Дубнова «Судьбы евреев в Российской империи в эпоху западной «первой эмансипации» (1789–1815)», опубликованной в журнале «Еврейская старина»[661]. В то же время сохранились архивные материалы, которые являются яркой иллюстрацией религиозной борьбы между двумя ветвями иудаизма — миснагидами и хасидами, развернувшейся в иудейских общинах Литвы и Белоруссии в конце XVIII века; они позволяют более глубоко и обстоятельно исследовать данную проблематику. В частности, в Российском государственном архиве древних актов, в составе комплекса бывшего Государственного архива Российской
