— Если бы ты только знала, сколько раз я напоминал себе об этом... Это так нелегко...
— Еще бы!
Их разговор прервал телефонный звонок, и Филис взяла трубку. Тривейн так и остался стоять у окна. О том, что он здесь, знали только сотрудники «1б00» и лечащий врач. Больше никто...
— Да, конечно, Джонни, — ответила Филис и протянула трубку мужу, — Это Джон Спрэгью!
Тривейн бросился от окна к телефону: Джон Спрэгью, друг его детства из Бостона! Они и теперь так же дружат. К тому же Джон их семейный врач.
— Да, Джонни?
— С коммутатора сообщили, что тебя кто-то спрашивал, Энди! А если тебя нет, просили подозвать врача Филис. Я могу поговорить, Энди.
— А кто спрашивал?
— Некто Викарсон.
— О Господи. Что случилось?
— Он перезвонит через пару минут.
— Я знаю. Он звонит из Денвера. Мне спуститься на коммутатор? Или можно поговорить отсюда?
— Конечно, Эндрю, он позвонит в номер. Повесь трубку.
Нажав на рычаг и продолжая держать трубку в руке, Тривейн повернулся к жене.
— Это Сэм Викарсон. Я не говорил ему, что еду к тебе. Мы договорились, что я позвоню ему сам, после того, как они вернутся. Сейчас он в Денвере... Не думаю, что он уже закончил все свои дела...
Тривейн говорил нервно, отрывисто, и его жена поняла, что он встревожен.
Зазвонил телефон — один короткий гудок.
— Сэм?
— Мистер Тривейн, мне повезло, что я застал вас в больнице; в аэропорту сказали, что ваш «леар» улетел в Уэстчестер!
— Что-нибудь случилось? Как дела с «Дж.м.» и локхидскими филиалами?
— Как мы и предвидели... Они готовы составить новые ведомости, поскольку в противном случае мы пригрозили им штрафом... Но я звоню вам совсем по другому поводу. Все дело в Боннере!
— А что с ним?
— Он исчез!
— Что?
— Исчез, испарился! Не был на встречах, покинул утром отель в Бойсе и не встретил нас в аэропорту. Ни слова, ни записки... Может быть, вы знаете, где он?
Энди крепко сжал в руке телефонную трубку. Он понимал, что Викарсон ждет от него указаний, и пытался что-то быстро придумать.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Мы завтракали вместе в Бойсе...
— И как он вам показался?
— Выглядел превосходно. Правда, несколько молчаливым, вроде устал или голоден... Он собирался присоединиться к нам в аэропорту, но не пришел.
— Вы говорили обо мне за завтраком?
— Конечно! В связи с вашей женой: что вы беспокоитесь. Что-то в этом роде.
— И это все?
— Еще он спросил, каким рейсом вы улетели в последнюю ночь. Сказал, что мог бы избавить вас от хлопот, предоставив истребитель министерства обороны...
— И что вы ему на это ответили? — резко перебил Сэма Тривейн.
— Не беспокойтесь, мы сказали, что ничего не знаем. Посмеялись, что с вашими связями и деньгами вам ничего не стоит самому купить самолет. Боннер принял шутку вполне нормально.
Энди переложил трубку в другую руку, сделал знак Филис, чтобы она зажгла ему сигарету. Затем спокойно и уверенно произнес:
— Послушай, Сэм! Я хочу, чтобы ты отправил телеграмму, обычную телеграмму начальству Боннера... Подожди, не перебивай! Мы не знаем его начальника, так что отправь в отдел кадров министерства обороны. Сообщи, что, как нам известно, Боннер взял отпуск, и спроси, с кем в случае необходимости мы можем связаться в Вашингтоне. Только чтобы никакой тревоги не чувствовалось. Понимаешь?
— Да, конечно. Мы просто заметили, что он исчез. Если бы не договоренность о совместном ужине, мы бы его не хватились.
— Вот именно... Они явно ожидают, как мы будем реагировать!
— Если только они сами знают, что его нет...
* * *
Марио де Спаданте сидел за кухонным столом в рубашке с короткими, рукавами. Его жена, крупная, полная женщина, убирала со стола тарелки, а дочь, такая же толстая, как мать, поставила перед отцом бутылку «Стреджи». Младший брат Марио, в полевой армейской форме, сидел напротив и пил кофе.
Коротким, властным жестом выставив из кухни и жену и дочь, Марио налил в стакан для бренди желтую жидкость и взглянул на брата.
— Продолжай. Только, прошу тебя, будь точным!
— Да мне и говорить-то особенно нечего. Самые простые вопросы... «Где находится мистер де Спаданте? Нам нужно поговорить с мистером де Спаданте!» Они хотели узнать, где ты. Уже потом, когда я понял, что они из «Торрингтон-металз», где работает брат Джино, я сообразил. Одним из этих парней был Пейс, партнер Тривейна... Помнишь?
— И ты сказал ему, что я в Майами...
— Даже сообщил название отеля, в котором всегда отвечают, что ты только что уехал!
— Хорошо... А где теперь Тривейн?
— Его жену положили в больницу, в Дариене. Проверяют на рак...
— Было бы лучше, если бы его самого положили! Вот уж кто действительно болен! Он даже не подозревает, как он болен!
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Марио?
— Выясни, где он сейчас. В Дариене, в Гринвиче или где-то еще... Может, в мотеле или у кого-нибудь из своих друзей. И не беспокой меня, пока не узнаешь. Я буду в Вегасе, что-то я подустал, Оджи...
Оджи де Спаданте встал из-за стола.
— Я поеду туда сам. Потом позвоню... А если найду его сегодня после обеда или вечером?
— Тогда звони! Ты что, не понял меня?
— Но ведь ты не совсем в порядке!
— Ничего, тут я быстро приду в себя! Слишком много дерьма за последнее время! Но теперь сам Тривейн получит хорошую взбучку! Я жду этого целых девять лет! Девять лет на это работаю! Дерьмо поганое!
И с этими словами Марио де Спаданте плюнул на свой собственный кухонный стол.
Глава 28
Больничный обед, который дал Джон Спрэгью в честь Филис и Эндрю, заметно отличался от обычных обедов в клинике. Ничего удивительного: Джонни послал в лучший ресторан машину «Скорой помощи», и она доставила подносы с мясом, омарами, а также двумя бутылками «Шатонеф дю пап». Доктор Спрэгью также напомнил своему товарищу детства, что скоро начнется компания Нью-Йоркского фонда, и он ждет, что фонд свяжется с Эндрю.
Филис пыталась отвлечь мужа от разговоров о подкомитете, но это оказалось невозможным. Известие об исчезновении Пола Боннера вывело его из себя, встревожило и разозлило.
— А не мог он взять пару деньков для отдыха? Ты же сам говорил, что работы у него не так уж много. Может, ему просто все надоело? Вполне могу себе это представить.
— Да, но не после той душераздирающей истории, которую я ему рассказал тем утром! Он так разошелся, что хотел поднять на ноги весь военный Медицинский корпус... Готов был ради меня на все. И те две последние встречи, по его словам, самое меньшее, что он смог сделать...
— Дорогой...
Филис поставила бокал с вином на стол и забралась в кресло, поджав под себя ноги. Последние слова Эндрю почему-то ее встревожили.
— Послушай, мне нравится Пол... Конечно, его суждения отличаются экстремизмом, вы то и дело спорите с ним, но не это главное. Я знаю, почему он мне нравится: никогда не видела его злым. Он всегда добр, готов посмеяться и хорошо провести время... Он был очень мил с нами, если вдуматься...
— Ты так думаешь? Что ж, я с тобой согласен.
— И все же в нем должна быть злость, если учесть, кем он был и чем занимался.
— И под этим готов подписаться, что еще?
— Раньше ты мне не говорил, что рассказал ему эту... душещипательную историю. Ты просто сказал, что мне нужно обследоваться. Так?
— Я не вдавался в детали, поскольку не слишком доволен собой.
— Как и я... А теперь вернемся к Полу. Если, как ты сказал, он принял твою историю обо мне и исчез, не сказав никому ни слова, то, я думаю, он узнал правду и старается найти тебя.
— Один черт!
— Ничего подобного. Пол доверяет тебе, во всяком случае, доверял. А теперь, узнав правду из вторых рук, разозлился: он не привык так получать информацию.
Тривейн прекрасно понимал логику рассуждения жены. Действительно, Пол Боннер именно из этой породы: привык присматриваться к людям, давая им определения, ярлыки, которых они, на его взгляд, заслуживали. Но делал он это только тогда, когда был твердо уверен в своей правоте. Он готов противостоять тем, кто высмеивал его суждения, поскольку знал, что помощи ждать неоткуда. Предположения Филис строились на том, что Боннер узнал о нем правду. Но это невозможно! Правду знали только три человека:
Сэм Викарсон, Алан Мартин и Майкл Райен... Невозможно!
— Этого не может быть, — сказал Энди. — Он не мог узнать! Неоткуда!
— Ты ужасный лгунишка, Тривейн, — улыбнулась Филис.
— Уже становлюсь лучше. Боннер же мне верил... Они устроились поудобнее в креслах, и Энди включил телевизор: решил посмотреть семичасовые новости.
— Может, выяснится, что он умчался из Бойсе на какую-нибудь маленькую войну? Сам он называет такое диверсионной тактикой... — сказал Тривейн.
— А как ты собираешься завтра встретиться с Грином? Ты ведь даже не знаешь, в городе он или нет!
— Пока не знаю... Но, конечно, найду его... Через час поеду в Барнгет, а в десять позвоню Викарсону. У него уже будет вся информация об этом человеке, придется только кое-что уточнить... Знаешь, Фил, на прошлой неделе я обнаружил весьма интересный факт...
