— Понятно, — протянула Венди.
Особого восторга в ее голосе не чувствовалось.
— Что-то не так? — спросил он.
— Похоже, Пиппин еще не в курсе?
— Пока нет, я ей как раз звонить собирался. Она сдохнет от радости!
Венди вздохнула:
— Вообще-то ей это может не понравиться. Ты уверен, что это хорошая мысль?
— Да ты о чем? Конечно, хорошая!
— Просто мы тут с ней недавно разговаривали…
— И что?
— Ну, ей, по-моему, все это не по вкусу. Вся эта программа. Она как раз у меня в гостях сидела, когда их рекламой долбали, вот у нас и зашла речь. Она это шоу ненавидит.
— Ничего, узнает, что нас приняли, — полюбит, — настаивал Гарри.
— Сомневаюсь. Она… как бы это сказать… телевидение на дух не выносит. Особенно развлекательное. Пиппин считает, что музыку нужно слушать живьем и что искусство принадлежит народу. А еще ей противна даже мысль о конкуренции в творчестве.
— Ой, не смеши меня! Тоже мне конкуренция — тетка-кряква и горнист. Она и в самом деле все это тебе наговорила?
— Ага, вчера в пабе.
Гарри тут же представил, как они липнут друг к дружке, а бармен Дон ухмыляется за стойкой и отпускает шуточки про динозавров.
— Значит, ты теперь с Пиппин встречаешься? — спросил он.
— Ну да.
— Ясно.
Гарри совсем поник. Была бы здесь Мэри О'Фланаган с доброй улыбкой и щечками, как у хомяка, она бы посоветовала, что делать. Но она далеко — где-то там, в своем кабинете, загруженная чужими проблемами.
— Ну ладно… Так мы в субботу идем ужинать?
— Ой… — Венди смутилась. — Понимаешь, у меня тут неотложные дела образовались…
До чего же Гарри ненавидел все эти «неотложные дела»!
— Что-то очень срочное? — с подозрением спросил он.
— Да.
— Значит, после того как ты мне позвонила, у тебя вдруг появились срочные дела? Ага. Понятно.
— Ты извини, — пробормотала Венди. — Я тебе лучше попозже позвоню.
— Ну валяй, — ответил Гарри и положил трубку.
Он знал, что она не позвонит. Ну что ж, цветочки кончились, опять дерьмо повалило.
Вне себя от бешенства, он снова сорвал телефонную трубку и набрал номер Пиппин.
— Я принимаю ванну, — томно проговорила она. — Можешь перезвонить?
Пиппин была единственным человеком из всех его знакомых, чей телефонный шнур дотягивался из кухни до ванной. Он тут же представил себе ее потрепанную резиновую шапочку с бантиками — она всегда ее напяливала, чтобы хна не потекла.
— Не могу, — отрезал Гарри. — У меня дел по горло. В воскресенье у нас выступление в Хобарте в шоу-программе «Восходящая звезда».
— Что?
— Я же сказал, нас приглашают выступать на девятом канале. В шоу.
— И ты думаешь, что если ты вот так, между прочим, сообщишь об этом, так тебе с рук сойдет? Ошибаешься, Гарри! Придется тебе одному выступать.
— Как одному?!
— Ты меня спросил? Да как ты вообще посмел отправить им кассету без моего ведома?! Я эту твою «Восходящую звезду» не выношу! И вообще весь девятый канал. У меня даже телевизора нет!
— Да ты хоть понимаешь, сколько тысяч людей мечтают попасть в это шоу?! — заорал Гарри. — Это же единственный конкурс в Тасмании!
— Ну и хрен с ним! — презрительно хмыкнула Пиппин.
— Это наш последний шанс на успех!
— Чушь собачья, — отрезала Пиппин. — Ладно, кончай, я не могу сейчас разговаривать, у меня хна течет.
— Если мы победим на конкурсе, то выиграем поездку в Лос-Анджелес и контракт со студией звукозаписи. И плевать мне на то, что у тебя нет телевизора!
— Конъюнктурщик, — презрительно прошипела Пиппин под всплески воды. — Душу за цент продашь.
— Ну конечно. И все потому, что я пытаюсь чего-то добиться.
— Не собираюсь я участвовать в каком-то дурацком шоу с дурацкими рекламными паузами, где судьи-дебилы размахивают дурацкими палками с оценками.
— Ну и вали тогда! — заорал Гарри.
— Уже свалила! — Пиппин с трудом удержалась, чтобы не швырнуть трубку в пену. — Все, ухожу! Финито. У нас с тобой разные системы ценностей, — ядовито добавила она. — Барабанные палочки я тебе по почте пришлю.
Шарахнув трубку об пол, Гарри затем поднял и аккуратно положил ее на рычаг. Пытаясь прийти в себя, он принялся складывать пижаму. За каких-то пять минут потерять потенциальную девушку, любимую группу и возможность выступить на государственном телевидении! Чертыхнувшись, он схватил пижаму за штанину, размахнулся и припечатал комара, жужжащего на оконном стекле.
— Умри, собака! — заорал он, яростно нахлестывая пижамой по стеклу, хотя от комара уже и мокрого места не осталось.
Гарри чуть было не расплакался, но вовремя вспомнил, что все его школьные годы прошли под лозунгом «Кью» — «Мужчины не плачут». Это была худшая минута всей его злополучной жизни. Надо позвонить Ричарду. Уж он-то точно знает, как поступить. На то он и Ричард.
— Да? — Судя по голосу, брат был занят.
— Это я. По уши в дерьме, — уныло произнес Гарри. — Ты занят?
— Не очень, — ответил Ричард, догадавшись, что с Гарри творится что-то неладное.
— Пиппин ушла из группы, а нас как раз пригласили участвовать в шоу!
— А-а, ну да, то самое телешоу… Поздравляю, мне уже отец рассказал.
— Да, но оно же в воскресенье! Что мне делать?!
— Может, удастся ее уговорить? — предположил Ричард, глядя на собаку, лежащую на операционном столе.
— Не удастся. С группой покончено. Она вообще ненавидит телевидение — поэтому и ушла. Не хочет, чтобы мы участвовали в конкурсе.
— А заменить ее никто не сумеет?
— Слишком мало времени. И еще… Чертова Венди Вагнер прокатила меня с субботой. И я подозреваю, что вместо того чтобы ужинать со мной, она встречается с Пиппин.
— А-а…
— Но я не сдамся! — воинственно выкрикнул Гарри.
— Нет-нет, — согласился Ричард. — Не вздумай сдаваться.
Терьер извивался, словно уж, и Ричарду никак не удавалось зашить шов, но в голосе брата звучало отчаяние.
— У меня сегодня выходной, — сказал Гарри. — Нет желания в паб смотаться?
— Ну, на чашечку кофе я, пожалуй, смог бы отлучиться, — осторожно предложил Ричард. — Вот только закончу с бешеным кроликом. Если хочешь, встретимся около почты, пройдемся пешком.
— Минут через двадцать? — с надеждой спросил Гарри.
— Отлично, договорились. — Ричард положил трубку.
Трагедии брата были обычным делом, и семейные узы обязывали его с этим мириться. Ричарда всегда поражало, что в трудную минуту Гарри обращался именно к нему — у них было мало общего, — но, с другой стороны, больше у Гарри никого нет. Девушки, как правило, не задерживались, так что на них рассчитывать не приходилось, не говоря уже о том, что с годами его пассии оказывались все моложе и моложе — они и о себе-то едва могли позаботиться, не то что о Гарри.
