над ней и считаем ее нелепой, а она страдает. И страдает из-за меня.
Ванька отмахнулся:
– Не нелепой, а туповатой. Даже, если уж на то пошло, перерезать себе вены не смогла!
Это он так шутил.
– Но ведь получается, что я играю ее роль и живу ее жизнью…
Ванька горячо заявил:
– Ничего подобного! У нее ни таланта, ни природных данных. А у тебя они имеются!
И все же после постановочной попытки суицида Анжела попыталась поговорить с «сестричкой».
Не вышло.
Едва она завела с ней разговор, та фыркнула ей в лицо:
– Ненавижу тебя, черномазая! Ты к нам пришла и принесла раздор и несчастья! Чтоб ты умерла!
Анжела потом долго думала над словами «сестрички».
Ну да, она бы, может, и хотела умереть, если бы могла этим воскресить тех, кто умер раньше нее.
Маму. Демидыча. Вальку.
И Никитку.
После этого невеселого разговора, который ясно дал ей понять, что с «сестричкой» у нее никогда не будет ничего общего, ей впервые приснился брат.
Веселый и беззаботный, он бежал по лугу, над которым порхали бабочки.
А потом раз – и куда-то провалился. Она подошла к краю ямы, чтобы помочь ему выбраться, только никакой ямы там не было.
А бабочки продолжали порхать, устремляясь ей в лицо, щекоча волосы, забиваясь в нос.
Анжела проснулась, рыдая и понимая, что вся подушка мокрая.
Все, кого она любила, были в прошлом.
Но нет же, имелась ведь еще мама Нина. Ванька. Даже папа Витя.
Ну и «сестричка».
Хотя нет, если уж на то пошло, Ниночку Анжела не любила.
И вероятно, поэтому и чувствовала себя виноватой.
Последний, выпускной, класс школы Анжела совмещала с работой в модельном агентстве. Деньги ей платили не такие уж большие, однако это были первые гонорары – ее собственные.
«Сестричка» с ней больше вообще не разговаривала, и даже мама Нина, переживавшая конфликт между ее дочерьми, не могла ничего поделать.
Наступало время выпускных экзаменов, к которым Анжела, помня заветы мамы Нины, честно готовилась.
И в разгар подготовки ей позвонила Регина и сказала:
– У нас есть новый заказ на тебя! Очень и очень престижный. В следующую среду!
Анжела ответила:
– Не могу, я сочинение пишу…
Регина, помолчав, сказала:
– Заказ из Парижа. Жан-Поль Годо, слышала о таком?
Еще бы, один из известнейших и величайших модельеров на свете!
– Один из его людей был во время твоего последнего показа в «Лужниках» и сообщил об этом мэтру. И он сам мне звонил, желая, чтобы ты выступила на его показе в Милане. Такое бывает нечасто. Точнее, раз в жизни.
– Но я сочинение пишу… – повторила Анжела.
О звонке Регины и предложении из Парижа она сказала только Ваньке. Тот немедленно заявил:
– Да что там выпускное сочинение, тебя в Милан зовут!
Анжела резонно ответила:
– Ну да, один раз позвали, и все на этом. А если сочинение не буду писать, то выпускной завалю. А я маме Нине обещала…
Ну да, обещала, что школа страдать не будет.
Валька передразнил:
– Это прямо как в анекдоте про актера, которому Спилберг звонит и предлагает главную роль в своем новом блокбастере. «Но как же елки?» Думаю, Спилберг ему второй раз не позвонил, а взял кого-то другого!
– Но у меня сочинение! – повторила упрямо Анжела, и Ванька загорелся идеей:
– А давай школу заминируем!
– Ты что, с ума сошел?
– Ну, не по-настоящему, конечно, я просто с утра позвоню и скажу, что там бомба. И сочинение перенесут! А ты и в Милан смотаться сумеешь…
Анжела потребовала от него, чтобы о подобных глупостях он немедленно забыл.
А разговор о Милане с ней завела мама Нина.
– Мне звонила Регина, – сказала она, и Анжела окаменела.
– И рассказала о предложении Жана-Поля Годо…
Анжела быстро заявила:
– Никуда я не полечу, это же безумие!
Мама Нина сказала:
– Да, безумие. Но в данном случае безумие – отказываться от такого шанса. Регина позвонила вашей директрисе.
Она сделала долгую, полную драматизма паузу.
– А у той ведь дочка сама мечтает о карьере модели. Ну, дочка получит возможность продефилировать перед Региной, а сочинение вы будете писать в пятницу!
Анжела обомлела, а мама Нина продолжила:
– Заграничный паспорт у тебя, слава богу, уже имеется.
Его сделали, как только она начала работать с агентством.
– И у меня, кстати, тоже. Я полечу с тобой – в Милан!
Анжела не могла поверить, что то, о чем она и мечтать не могла, вдруг исполнилось.
Мама Нина и она сама оказались в Милане.
Показ коллекции Жана-Поля Годо был грандиозным событием. Проходил он в одном из палаццо, который был декорирован под фабричный цех. Анжела не рискнула задать вопрос: если был нужен фабричный цех, то отчего нельзя было сразу в таком шоу и устроить?
Мэтр – невысокий, стильно одетый, вечно занятый – даже перебросился с ней несколькими словами по-английски.
– О, вы та самая красавица из Москвы! Как хорошо, что вы приехали. Вы – просто чудо!
Мама Нина, присутствовавшая при этом разговоре, была потрясена, а Анжела небрежно сказала:
– Наверняка он подобное каждой говорит!
Сам показ коллекции был для тех, кто присутствовал в зале, незабываемым событием, а для моделей, которые всего несколько мгновений шествовали по подиуму, а большую часть времени торопливо переодевались за сценой и терпеливо ждали своей очереди, рутиной.
Но только не для Анжелы. Оказавшись на подиуме, под светом юпитеров, она растерялась. Однако на автомате прошлась туда-обратно и вернулась.
Уфф! Кажется, все прошло хорошо – даже аплодисменты заслужила, хотя они, конечно, предназначались не ей, а тому платью от Жана-Поля Годо, которое она демонстрировала.
Еще три выхода.
Во время последнего она и упала: даже сама не поняла, как это произошло. Оказавшись на скользкой поверхности подиума, Анжела поднялась, с вымученной улыбкой сделала еще шаг – и снова упала.
Все, в Милан ее больше никогда не пригласят.
Лучше бы писала сегодня в школе выпускное сочинение, ей-богу.
Сразу после окончания показа Анжела, быстро натянув свою повседневную одежду, скрылась из гардеробной.
Никакой тебе афтерпарти, никакого шампанского и болтовни с мэтром на вечеринке.
Тем более шампанского Анжела все равно не пила.
Мама Нина принялась ее утешать, а Анжела заявила:
– Ну, карьера моя закончилась, не успев начаться. Когда у нас самолет в Москву? Мне еще надо к сочинению подготовиться…
На выходе из палаццо их перехватила одна из помощниц мэтра.
– Жан-Поль хочет с вами поговорить! – сказала она и сверкнула, как показалось Анжеле, весьма злобно стеклами очков.
Пришлось вернуться в зал, забитый разношерстной
