жаль! Ну так что, пойдем с тобой на оглашение победителей?
Анжела, давно его уже простившая, заявила:
– Вот уж точно нет! Нечего мне там делать, потому что первый приз получит какой-нибудь мастер выжигания по дереву.
– А ты можешь второй получить! – заявил тот, явно волнуясь. – Или хотя бы третий!
В итоге уломал.
Но Анжела не получила ни третье, ни второе. Слушая имена победителей и рассеянно наблюдая за тем, как им вручают грамоты и подарки, она думала о том, что Ванька явно переоценил ее способности.
Да и она сама, получается, тоже.
Со сцены же донеслось.
– И первое место занимает… Дайте, пожалуйста, золотой конверт…
– Пойдем! – заявила Анжела и зашагала к выходу. Делать на этом шоу ей было нечего. И вообще, зря она согласилась сюда прийти и выставить себя на всеобщее посмешище.
Ей бросилось в глаза, как люди толпятся около стендов, на которых висели ее работы, те самые, которые Ванька тайком отправил на конкурс.
И, замерев около них, переговариваются друг с другом.
Анжеле стало не по себе, ее даже холодный пот прошиб.
Неужели все так плохо, что это привлекло пристальное внимание людей, которые обсуждают недостатки?
– И первое место занимает…
Ведущий все еще тянул время. Ванька нагнал Анжелу в холле.
– Ну, извини, пожалуйста!
Та, не в состоянии долго на него злиться, ответила:
– Теперь в классе все надо мной смеяться будут. Еще бы, когда станет известно, что я подала работы на конкурс и мне дали приз в категории «Уродство года» или что-то подобное.
– Да не будут смеяться! Люди в восторге от твоих работ! Сама видела, как они около них толпятся и друг с другом мнениями обмениваются.
Анжела этому не верила – все это сказки, она же слышала, как люди нещадно критикуют ее творения.
Слышала – или вообразила себе, что это так?
– Ну, иди, сама убедись в том, что это так! – сказал он, и Анжела вернулась в зал.
Там царило всеобщее оживление, победителя уже огласили, однако ведущий крутил головой, потому что на сцену за первым призом никто подниматься не спешил.
И тут кто-то указал на Анжелу.
Ведущий обратился к ней с широченной улыбкой.
– Ты – Анжела Иванова?
Девушка вздрогнула и развернулась, чтобы вновь ретироваться. Хорошо, что Ванька насильно удержал.
– Анжела, тогда прошу на сцену, первый приз ждет тебя!
Она не верила его словам. Это что, плохая шутка?
Ну или очень хорошая?
Оказалось, что нет – как стало известно позднее, жюри единогласно приняло решение дать первый приз именно ей.
Тем семнадцати работам, около которых теперь собрались люди и которые на конкурс тайно от нее послал Ванька.
– Вот, держи, – ведущий вручил ей грамоту. – А вот и твой приз!
Им оказался громоздкий неуклюжий магнитофон.
– Ты хочешь что-то сказать?
Он сунул ей под нос микрофон.
– Нет, не хочу! – пробормотала в него Анжела, вызвав всеобщее веселье и гром аплодисментов. Наверняка все подумали, что эту шутку она придумала заранее.
– Самая гениальная речь, которую я слышал в своей жизни! – заявил ведущий. – Приветствуем победительницу Анжелу Иванову!
И в зале снова зааплодировали. Чувствуя, как кровь приливает к лицу, стоящая на сцене Анжела поняла: это ведь ей аплодируют.
Ей и ее фотографиям.
Магнитофон она отдала Ваньке.
– Это же ты подал от моего имени заявку, значит, заслужил. И вообще, многие мотивы ты выбирал, это нечестно, что наградили только меня!
Ванька отнекивался.
– Но снимала-то ты! Я даже если бы захотел, никогда бы не смог заснять мотивы, мной предложенные, так, чтобы первое место в конкурсе занять. И дело не в месте, конкурс – ерунда. Ты видела, как люди на твои работы реагируют?
Анжела видела, и ей было страшно.
Отчего они все думают, что у нее талант?
Ошибаются же!
Нина-младшая, после того как директриса на линейке, приуроченной к окончанию учебного года, торжественно объявила, что в муниципальном конкурсе победила Анжела, рвала и метала.
Причем не в переносном, а самом прямом значении: Анжела застала ее в своей комнате, как «сестрица» методично брала ее работы и, разрывая их на мелкие части, подбрасывала клочки в воздух.
– Тоже мне, художница! Да все это никому не нужно. Кошачья задница да кучка собачьего дерьма!
Вступать врукопашную с озверевшей «сестрицей» Анжела не стала.
– Ну, не забывай, что у меня негативы есть и я в любой момент новые фото напечатать могу, – заметила она иронично.
И, присоединившись к Нине, стала вместе с ней рвать собственные работы и подбрасывать в воздух клочки.
Нина, вся в слезах, крича, что «негритянка меня намеренно провоцирует!», убежала жаловаться родителям.
Мама Нины, постучав, вошла в комнату Анжелы и несколько оторопела – весь пол был усыпан клочками фотографий.
– Нина мне сказала… – начала она, но потом ее внимание привлекли нетронутые фотографии. Она взяла в руки одну, другую, третью.
– Это твои работы? – спросила она недоверчиво, и Анжела тяжело вздохнула.
– Знаю, что плохо, но лучше не могу…
Нина заявила:
– Нет, это не плохо. Это хорошо, очень хорошо!
Девушка не могла поверить. Неужели… Неужели и Нина тоже так считает.
Мама Нины громко крикнула:
– Ниночка, подойди!
Заплаканная ябеда притащилась и крикнула:
– Накажи ее, мамочка! Она меня обидела, она меня высмеивала. И вообще, в нашей семье все развалилось, как она тут возникла.
Мама Нина строго спросила:
– Это ты разорвала фотографии?
Нина-младшая заныла:
– Она их тоже рвала, я не вру…
– Не юли! Ты начала их рвать?
«Сестричка» заревела, а мама Нина, подходя к Анжеле и целуя ее, сказала:
– Если бы ты, моя родная дочь, умела так фотографировать, я бы ужасно гордилась. Но ты не умеешь. А вот Анжела умеет. И знаешь что? Я тоже ужасно горжусь! А теперь бери веник и совок и собирай то, что здесь устроила.
– Но мамочка, я не буду… – заявила сквозь слезы Нина-младшая, и мама Нина вздохнула.
– Тогда и на вечеринку к Кириллу сегодня не пойдешь…
«Сестричка» быстро выбежала и вернулась с веником и совком, принявшись усердно сгребать клочки фотографий.
А когда мама Нина вышла, злобно заявила:
– Я тебе этого никогда не прощу, черномазая!
Анжела благодушно ответила:
– А вот я тебе уже простила, бледнолицая!
Нина-младшая заревела вновь.
Ванька просветил Анжелу:
– Завидует она тебе! И таланту твоему, и тому, что ты хорошо учишься. И что я тебя обожаю…
Или что он даже любит ее?
– И что мама всегда на твоей стороне. Ну и цвету твоей кожи она тоже завидует!
Анжела отрицательно качнула головой:
– Вот уж чему точно не поверю!
