– Солнечные очки на Луне? – удивился Валенда. – Это правда?
– Чистая правда, Пашка. Правда и то, что в шестьдесят девятом году это была самая передовая модель, но только по версии НАСА. Международные специалисты, в частности, советские, которые могли бы подтвердить заявленные характеристики, и близко не допускались к сверхсекретным скафандрам.
– Что же непонятного? Все, что связано с космосом, всегда было секретно, – вставил Тимошкин. – Тем более, в разгар холодной войны.
– Да, точно, как это я не догадался, – продолжал Лукьянов. – Называется эта «лунная одежка» – еле выговоришь: «ЭЙ-ЭЛ-Севен-БИ». В этой одежке не страшны ни космический холод, ни космическая жара. И даже запредельные дозы радиации. Декларируемые характеристики этой модели позволяют даже сегодня спокойно работать в четвертом аварийном блоке атомной станции Чернобыля! Сверх защита на все времена! Но после завершения лунной программы эти скафандры были сняты с производства и никогда не модернизировались.
– А сейчас эти замечательные скафандры используются? – невинно спросил Евгений Семенович.
– Нет. Не производятся и не используются, – пояснил Юрий Петрович. – Для того чтобы экипировать наших героев и соответствовать исторической правде, я обшарил все американские космические музеи. Нашел только четыре скафандра в более-менее нормальном состоянии. Из них собрал три полноценных. Вот, выглядят совсем неплохо, – бесцеремонно пощупал внешнюю оболочку скафандра мистера Эхэндстронга Лукьянов. – Скафандр-то лунный, а мы как раз и собираемся на Луну, – пристально смотрел на астронавтов Юрий Петрович. – Что, господа, полетим на Луну?
– Нет, нет! – «закричали» шепотом еле живые астронавты все вместе. – Это невыносимо! Оставьте нас в покое! Мы старые и больные! Мы не хотим на Луну!
Громче всех «шептал» мистер Эхэндстронг.
– Как? – удивился Юрий Петрович, оглядываясь на Валенду. – Не хотят на Луну? Я удивлен, что вы, мистер Эхэндстронг, не желаете вновь испытать это восхитительное состояние невесомости своего организма при пониженном давлении, да еще в атмосфере из чистого кислорода? А я так понял, что вам это безумно нравилось! И вы, судя по хронике, с шутками и прибауткам сумели провести восемь дней в кислородной атмосфере при давлении в ноль тридцать семь земной атмосферы.
– Не-е-е-т!!! – кричали уже в голос три астронавта по-русски. – Не надо снижать давление! Не надо чистый кислород! Это же пытка!
– Хорошо, хорошо, – прикрыл свои уши Лукьянов. – Только не кричите так: не рвите нам душу. А я-то наивно полагал, – продолжил ерничать Юрий Петрович, – что именно чистый кислород и пониженное давление делают вас такими бодрыми, жизнерадостными и работоспособными. И ваши лунные фотографии и кинохроника тому весомое подтверждение. Особенно я запомнил сцену вашего возвращения, – Лукьянов повернулся к Наталье Павловне. – Члены американской лунной экспедиции «Ахиллес» поднялись на палубу авианосца «Хорнет» такие подтянутые, чуть-чуть небритые, но главное, шагают своими ногами, словно, и не было восьми дней опаснейшего путешествия, когда-либо совершаемого человеком! Фантастика!
– Да, в самом деле – фантастика, – подтвердил Тимошкин. – И нигде их не укачало. Даже при входе в атмосферу Земли со второй космической скоростью!
– Да, ты прав, – согласился Лукьянов, – астронавты должны были испытать кошмарные перегрузки при этом маневре, а у них – ни в одном глазу. Как будто просто с парашюта спрыгнули. А наших космонавтов зачем-то сразу хватают, в кресло сажают, в одеяла закутывают, ходить своими ногами не дают, – продолжал причитать Лукьянов. – Слабаки какие-то, думаю, а не космонавты.
– Обращаются, как с инвалидами, – успел вновь вставить Евгений Семенович, – прямо за державу обидно.
– Да, Тимошка, согласен, – кивнул Лукьянов другу и, вновь обратившись к господину Эхэндстронгу, продолжал. – А американские парни – просто железные ребята! Вот я и подумал, что вы бы с удовольствием повторили прогулку по Луне. Тем более, как раз сегодня – тридцатилетний юбилей высадки человека на Луну. Это было бы очень символично – попрыгать на поверхности Луны. Нас заодно поучите, как правильно ходить и молодость вспомните.
– А вот научные исследования свидетельствуют: при пониженном давлении человек может только неподвижно лежать на постели. И то вся кожа воспаляется и может быть омертвение тканей на периферии, – не унимался дотошный Тимошкин. – А работать при таком давлении невозможно – сил не хватит даже гвоздь вбить в доску, тем более, нельзя безошибочно посадить в таких условиях лунный модуль на поверхность Луны. Вообще, при таком давлении и избытке кислорода можно легко загнуться.
– Спасибо, Евгений Семенович, я принимаю к сведению твои важные замечания, – кивнул Лукьянов. – Мы русские люди – гуманные. Мы не будем снижать давление в скафандрах.
Появился командир Уткин и громко доложил, что время прибытия на орбиту Луны – расчетное.
– Спасибо за добрую весть, – ответил довольный Лукьянов. – Слышали, господа? Скоро Луна! И вы можете оставаться в своих скафандрах.
– Нет, нет! – закричали наперебой астронавты. – Снимите с нас эту гадость немедленно! В них невозможно больше находиться. Нам жарко!
– Я сейчас умру! – громче всех вопил мистер Эхэндстронг, извиваясь всем телом на кресле.
– У меня сейчас порвется сердце!
И он потерял сознание.
– Тимоха! – приказал Лукьянов. – Принеси аптечку, быстро!
Вскоре мистера Эхэндстронга оживили с помощью нашатырного спирта.
– Павел! Евгений Семенович! Помогите «нашим друзьям» разоблачиться. Наталья Павловна – проконтролируйте. Тут есть душ и туалет. А то еще кто-нибудь из них действительно умрет от страха, а это не входит в наши планы, – проговорил четко Лукьянов. – Документы, оружие, средства связи – конфисковать.
– Слушаюсь! – бодро отвечал майор Валенда.
Глава 41
Совещание «на высшем уровне»
После ухода Лукьянова Павел Васильевич прошептал почти в самое ухо полковнику Зыряновой:
– Надо обсудить наши дальнейшие действия.
– Есть соображения?
– Надо все обсудить.
– Хорошо. А кто-нибудь из них знает русский язык? – осведомилась Зырянова, расшнуровывая мистера Голдринга.
– Никто. Я проверил, – отвечал Павел Васильевич, избавляя Эхэндстронга от шлема. – Американцы – гордые. Они еще не снизошли до изучения русского языка. «Водка, селедка, балайка, Чернобыль» – вот и весь их запас русских слов.
– Хорошо, но с этими надо быть начеку, – изящно поправляла прическу Наталья Павловна. – Я слушаю.
– Вы видели все это? – взволнованно зашептал Валенда. – Сомнения остались или как? Вы хоть что-то успели снять?
– Да, я снимала, – прошептала в ответ Зырянова. – У меня спецтелефон с набором опций аудио и видео высокого разрешения. Я успела запечатлеть и конец «Плутона». Это было зрелище!
– И выходит, кто был прав насчет изобретения Кондратьева и способностей Лукьянова!? А телеграмма о смерти Зорина?
– Да, да, – соглашалась Наталья Павловна. – И что теперь с этим «добром», делать? Имеются ошеломляющие результаты, а дальше? Мы пока только можем наблюдать и выполнять приказы Лукьянова. Потому что доступа к его изобретению нет, – отсоединяла какие-то шланги полковник Зырянова. – Какой здоровый этот Голдринг! Евгений Семенович! Помогите.
Полковник Зырянова и Тимошкин водворили мистера Голдринга в душ.
– Не беспокойтесь, Наталья Павловна, – говорил Евгений Семенович. – Я его сам домою.
– А может, они все же притворяются, что не понимают? – шепнула в ухо Валенды Наталья Павловна. – И притворяются, что плохо себя чувствуют. Будут на нас смотреть сквозь прикрытые веки и стонать по мере надобности, а сами «все на ус наматывают»!
– И какая им от этого всего польза? – отвечал тихо Валенда. – Как они передадут эту информацию, допустим, в свое НАСА или в ЦРУ? Наталья Павловна! – вдруг он громко зашептал. – А куда подевался этот кейс с аппаратурой?
– Какой кейс? – озадачилась Зырянова. – О чем ты говоришь?
– Волшебный чемодан Кондратьева?
– Не знаю, – сердито прошептала полковник Зырянова, стаскивая с Эхэндстрога лунные сапоги. – Ты осторожнее, Павел Васильевич. Зачем ты их провоцируешь? Говори по-русски.
– Дринк, плиз, – заскрипел мистер Эхэндстрог.
– Признаю ошибку, больше не буду провоцировать, – сразу раскаялся Павел Васильевич. – Действительно, закрутился. Тимоха, принимай Фила, – открыл он дверь в душевую кабину. Прошу вас, господин Эхэндстронг! Сейчас будет вам уош энд дринк! – И добавил тихо, – я давно потерял чемодан из виду.
– Чемодан надо срочно найти, – Наталья Павловна отвинчивала что-то на спине у Комплинза.
– Что, мистер? Приехали? – помогал ей Валенда. – Сидел бы сейчас у себя на фазенде и пил бы свой дринк. Какого ты, потащился на эту пресс-конференцию? За очередной порцией славы и почестей? Вот и получил по заслугам от этих русских! Будешь уже скоро скакать по Луне, ферштейн?
