Так продолжалось почти неделю, пока наконец нервы у варшавян не выдержали. В уже упоминавшуюся ночь на 12 августа они отступили — все по тем же канализационным трубам — в Старе-Място и больше уже в район Воля не возвращались.
«Каминцы», бойцы РОНА победили и здесь.
«Гвозди бы делать из этих людей — не было б в мире крепче гвоздей!»
В то же время сводная группировка РОНА в Варшаве становилась все менее управляемой. Бойцы РОНА стали вести в Варшаве какую-то «свою» войну, войну на уничтожение. Оберштурмбаннфюрер СС И. Фролов отказался выполнять приказы генерала Рора (Рогрова), в оперативном подчинении которого он находился вместе со своими «каминцами». Он мотивировал это тем, что ему виднее, как и куда наступать. При этом, узнав в третьей декаде августа 1944 года о начавшихся переговорах между командованием германских войск в Варшаве и руководством восставших поляков об условиях капитуляции, Фролов бурно запротестовал и доложил об этом Каминьскому. Одновременно Фролов отказался поддерживать режим перемирия, объявленный было на время ведения переговоров, и это перемирие, как и сами переговоры, сорвалось.
Каминьского как раз и вызвали в Берлин, чтобы устроить разнос и потребовать от него, чтобы он лично навел порядок в своих частях.
Новоявленный же бригадефюрер СС и кавалер Железного Креста первой степени Бронислав Каминьский, узнав об этих переговорах, почувствовал себя обманутым и преданным. Он, полуполяк, задавил в себе жалость и, переступив через себя, уничтожил предателей-поляков, вздумавших ударить ему и его германским союзникам в спину, а его германские союзники у него за спиной начинают переговоры с этими предателями о капитуляции?!
И до этого бескомпромиссный в отношениях с германскими властями, Каминьский в этот момент утратил чувство самосохранения. В ответ на предъявляемые ему обвинения он, в свою очередь, сам стал обвинять своих германских союзников (как считал он и как, скорее всего, не считали сами германцы).
В том, что они практически ничем не снабжают его войска в Варшаве и бойцы РОНА вынуждены грабить магазины с продовольствием, иначе они сдохнут с голоду.
В том, что его армия ничего практически не получает из обмундирования, если не считать явно недостаточного количества бывшего в употреблении германского форменного обмундирования.
В том, что за его спиной начались переговоры с поляками о капитуляции, а его не поставили об этом в известность.
В том, что до сих пор никак не решается вопрос об обеспечении беженцев из «Локотской Республики», застрявших в Силезии и отчаянно там голодающих.
Участь Каминьского была решена.
Но сила воздействия его личности на немцев была такова, что в Берлине с ним ничего не стали делать, а беспрепятственно отпустили назад.
По одним данным, его уничтожили сразу после возвращения из Берлина — в Позене, где Хайнрихь Химмлер обосновался на время проведения всех операций по подавлению восстания в Варшаве. Машину с Каминьским и его соратниками расстреляли из пулемета и потом вывезли за город, объявив, что его убили коммунисты в партизанской засаде. Вместе с Каминьским погибли начальник штаба бригады оберштурмбаннфюрер СС Шавыкин, переводчик Герман Садовский, врач Филипп Забора и личный водитель Каминьского.
По другим данным, Каминьский смог доехать до Лодзи, где ему был устроен тайный военный трибунал. Каминьскому вынесли смертный приговор, исполняя приказ фюрера «тысячелетнего рейха». И, так как бойцы РОНА, гордо откликавшиеся на название «каминцы», могли окончательно взбунтоваться, то был устроен фарс с «партизанской засадой», и руководству РОНА, оставшемуся на свободе, была предъявлена расстрелянная машина Каминьского, вся для придания правдоподобности забрызганная гусиной кровью.
Интересный факт: вдова Каминьского, Татьяна Шпачкова (он женился перед самой войной, Татьяна работала химиком на локотском спиртзаводе, куда в начале 1941 года с «поражением в правах» приехал Каминьский), и их малолетний сын после гибели Каминьского были взяты на попечение и полный пенсион службой попечения СС как семья погибшего генерала — бригадефюрера СС.
Руководитель контрразведки РОНА Фарид Капкаев утверждал, что Каминьского и его спутников уничтожили все-таки «партизаны». Словацкие «партизаны». Откуда в генерал-губернаторстве могли взяться словацкие «партизаны», он не уточнил.
Одной из возможных причин уничтожения Бронислава Каминьского, помимо перечисленных выше, могла быть та, что он категорически не сошелся во взглядах с генералом Власовым, которому в 1944 году явно благоволил сам Хайнрихь Химмлер. А так как Бронислав Каминьский и его РОНА набирали все большую и большую известность и славу среди бывших советских граждан, оказавшихся на территориях, подвластных германскому рейху (а таких было несколько миллионов человек — огромный резервуар рабочей силы и возможных новобранцев в национальные русские части), то он неизбежно становился нежелательным конкурентом.
Тем более что Бронислав Каминьский с самого начала не шел на компромиссы в своих отношениях с немцами (достаточно вспомнить случай расстрела в Локоте двух немецких военнослужащих — зондерфюрера и унтер-офицера, пойманных на уголовном преступлении, несмотря на протесты и просьбы германского командования). В этих условиях мягкий, услужливый, сломленный разгромом и пленом генерал Власов был, разумеется, более приемлемой фигурой для Химмлера.
Из Власова можно было «вить веревки», а из Каминьского — нет!
Власов соглашался быть «свадебным генералом», он, по сути дела, и был им все эти два года, а Каминьский, с первых чисел января 1942 года командовавший независимым национальным русским соединением, — нет!
Власов (в то время) соглашался на использование русских войск в боевых действиях в качестве отдельных батальонов вперемежку с германскими полками и дивизиями, а Каминьский — нет!
Власов (в то время) соглашался на наличие в русских частях германских командиров, а Каминьский — нет!
Кроме того, одной из причин уничтожения Каминьского могла быть и такая. Во время боев в квартале Воля в черный день 5 августа 1944 года бойцы РОНА убили несколько семей германских военнослужащих, проживавших в этом районе.
Самое интересное во всем этом было то, что смерть Каминьского была выгодна самым диаметрально противоположным сторонам.
Немцам — потому, что Каминьский окончательно вышел из-под контроля и позволил себе обвинять самих немцев. На такое не был способен ни один из союзников немцев, не говоря уже о «коллаборационистах». Ни маршал Петэн в «Республике Виши», ни Гуннур Квислинг в Норвегии, ни «поглавник» Анте Павелич в «Независной Државе Хрватской», ни пастор Иожеф Тисо в «Словацкой Державе», ни генерал Недич в оккупированной Сербии, ни доктор Эмиль Гаха в «Протекторате Богемия и Моравия», ни регент адмирал Хорти в «Венгерском Королевстве», ни маршал Ион Антонеску в «Румынском Королевстве», ни прозябавший на севере Италии — в «Республике Сало» бывший дуче Бенито Муссолини, ни царь Борис в «Царстве Болгария».
Была выгодна и врагам немцев — полякам — потому, что поляк Каминьский руками своих головорезов сделал «козью морду» самому святому, что есть у поляка, — Варшаве, столице, сердцу Польши. Такое поляки никому не простят! Да еще и поляку. Кроме того, до конца не выяснены все контакты, которые были у Каминьского с руководителями Армии Крайовой во время Варшавского восстания (а может, и до восстания). Все-таки какое предательство поляков имел в виду Каминьский, когда, стоя перед Хенрихом Химмлером, обвинял их?
Была выгодна Власову: устранялся нежелательный конкурент в борьбе за место объединителя антисоветской России. Потому что Каминьский обладал всем тем, чего не было у Власова и чего так хотелось тому иметь.
Каминьский не изменял воинской присяге, он даже формально не был изменником. А Власов воинской присяге изменил. Власов был изменником.
Каминьский не шел на компромиссы с немцами, а Власов шел. Да еще как шел.
Каминьский с сорок первого года воевал с «Советами», а Власов только после того, как попал в плен.
Каминьский действительно воевал с «Советами», а Власов только языком против них молол.
Каминьский имел свою собственную армию, преданную ему лично и готовую за него в огонь и в воду. А Власов как был пленником, так пленником и оставался.
Каминьский уже с сорок первого года строил новую Россию, Россию без коммунистов, а Власов ничего не строил, а если и строил, то «из себя меня».
Каминьский уже с сорок первого года вместе с Воскобойником пытался построить новую партию, с четкой программой, имея единомышленников из числа простого русского народа. А у Власова никакой программы не было, а единомышленники были — сплошь из таких же пленных, сломленных, изменивших присяге, потерянных и потерявшихся.
