Уже 1 августа число восставших составило 38 000 человек. При этом, по некоторым данным, они имели на своем вооружении 1000 винтовок, 300 автоматов, 67 пулеметов, 1700 пистолетов и примерно по 10 патронов на каждый ствол. Даже при самой жесткой экономии патронов их первоначального количества хватило только на три дня боев.
В условиях вопиющей нехватки оружия и боеприпасов (когда при быстро возросшей в первые четыре дня численности повстанцев с 38 000 человек до 48 000 человек вооружена из них, и то кое-как, была в лучшем случае третья часть) и отсутствия источников его поступления извне не решение этой задачи приобретало характер стратегического провала. Провала, который окажет, может быть, решающее значение на весь последующий ход восстания. К тому же фактор нехватки оружия и боеприпасов будет приобретать все более довлеющее значение во всей борьбе повстанцев в городе Варшава, будет определять ход и характер всех последующих боевых операций.
* * *
Как бы то ни было, воспользовавшись этим неожиданным подарком со стороны рабоче-крестьянской Красной Армии, германское командование стало спешно стягивать в Варшаву карательные войска со всего генерал-губернаторства. Координацией действий по подавлению восстания руководил сам рейхсфюрер СС Хайнрихь Химмлер, временно, на период проведения карательной операции, обосновавшийся в Позене (Познани), столице «гау» «Вартеланд» — старой имперской земли Германии, лишь двадцать лет — с восемнадцатого по тридцать девятый — находившейся в руках поляков. Из Позена (Познани) под личным командованием группенфюрера СС Хайнца Райнефарта, подчинявшегося непосредственно Химмлеру, прибыли отборные части Позенской полиции, а также отдельные полицейские батальоны, собранные со всей «гау» «Вартеланд». С северо-востока, от берега Вислы, на Варшавские районы Жолибож и Старе-Място наступала печально известная штурм-бригада СС штандартенфюрера СС Оскара Дирлевангера (он только что получил это звание за свои заслуги во время проведения карательной операции «Фрюллингсфест» — «Праздник весны» — по разгрому и уничтожению освобожденной зоны в Лепельском районе Белоруссии). Дирлевангеровцы наступали, имея за своей спиной, за рекой Висла, на окраинах района Прага, части Красной Армии, спокойно наблюдавшие за ходом операций дирлевангеровцев. Райнефатовцы наступали на Варшаву с северо-запада, на районы города Повонзки, Жолибож, Марымонт. Южнее райнефартовцев оперировала 2-тысячная группировка добровольцев оберштурмбаннфюрера СС Фролова из бригады РОНА, дислоцированная в районе Охота, который был отбит у повстанцев в первый же день участия в боях, и нацеленная на район Воля — центр обороны повстанцев. По другим данным, эта группировка насчитывала 1700 человек, 4 танка Т-34, 1 самоходную артиллерийскую установку СУ-76 и 2 122-мм гаубицы. Эта группировка была создана путем выделения сводных батальонов из каждого полка Русской Освободительной Народной Армии, незадолго до этого по блестящим результатам боевых действий в ходе проводившейся операции «Фрюллингсфест» включенной в состав СС в качестве штурм-бригады. Батальоны были усилены бронедивизионом РОНА и двумя орудийными артиллерийскими батареями. По сути, командующий Русской Освободительной Народной Армией Бронислав Владиславович Каминьский, которому, по итогам все той же операции «Фрюллингсфест», было присвоено звание бригадефюрера и генерал-майора войск СС, а также произведено награждение Железным Крестом первого класса, выделил из своей армии на участие в боевых действиях по подавлению восстания свои самые боеспособные части. При этом он постарался, как мог, максимально усилить их, насколько это позволяли скудные средства, имевшиеся в распоряжении РОНА. Эта добровольческая группировка сражалась в тяжелых уличных боях, в ходе которых она несла ужасные, невосполнимые потери, причем по части обеспечения продовольствием немцы практически бросили ее на произвол судьбы то ли из-за неразберихи, то ли сознательно. Таким образом, они случайно, а может, намеренно спровоцировали «каминцев» на самоснабжение. Кроме того, немцы не дали бойцам РОНА ни одного дня отдыха, вытащив их из белорусских лесов и бросив в один из красивейших городов Европы, где даже по военным меркам по сравнению с Белоруссией было всего вдосталь.
Вся эта сводная группировка РОНА находилась в оперативном подчинении генерала Рора (Рогрова), который непосредственно подчинялся обергруппенфюреру СС фон дем Бах-Зелевски, командующему войсками по борьбе с «партизанами». Генерал Pop (Рогров) со своими войсками действовал южнее «каминцев» и наступал с юго-западных окраин города на районы Охота и Центр со своей армейской группой войск, в составе которой были сборные мелкие части и подразделения немецких войск, а также отдельные части 19-й танковой дивизии генерала Кельнера. Наконец, на самом южном фланге немецких войск действовали отряды варшавской полиции, а также отдельные небольшие отряды СС под общим командованием бригадефюрера СС Гайбеля. Они наступали на варшавский район Мокотув.
Самые ожесточенные бои, в конечном итоге переломившие ход восстания в пользу немцев, развернулись в районах Охота и Воля, на фронте группы войск генерала Рора (Рогрова) и сводного полка добровольцев-«каминцев» оберштурмбаннфюрера СС Фролова. Потери для РОНА начались еще в ночь со 2 на 3 августа, когда на подступах к предместью Варшавы поляки совершили неожиданное нападение на один из батальонов РОНА и нанесли ему тяжелые потери. В ходе этого боя батальон потерял только убитыми 22 человека. Такое начало озлобило народоармейцев. 4 августа в тяжелом бою на улице Вольской «каминцы» потеряли половину — два из четырех овоих танков, сожженных повстанцами. Против них воевала сводная бригада района Воля Армии Крайовой, усиленная третьим и четвертым варшавскими батальонами Армии Людовой. Впрочем, «усиленные» — громко сказано. Наверное, все-таки правильнее будет сказать — ослабленные. Потому что батальоны Армии Людовой были малочисленны, набраны из случайных людей, не «сколочены» в боевом отношении. Да и командование этих батальонов имело своей главной, задачей не участие в боевых действиях этого начавшегося против воли их московских хозяев восстания, а сохранение боевой силы и распространение своего влияния на жителей Варшавы. Так как распространить свое влияние, не участвуя в восстании, было невозможно, то батальоны Армии Людовой участие-то приняли, но воевали постольку-поскольку.
«Каминцы» в Варшаве действовали так же, как совсем недавно в Лепельских лесах, — яростно атакуя, не отступая ни перед чем и ни перед кем и никого не оставляя в живых. Своим отчаянным упорством, какой-то безудержной лихостью и смелостью в боях и своей лютой жестокостью в захваченных районах города они приводили в трепет даже отборные части эсэсовцев группенфюрера СС Райнефарта, руководившего наступлением северной группы войск — эсэсовских частей. ,
Кстати, когда по всему миру пошли гулять рассказы об ужасах и зверствах, грабежах и убийствах в Варшаве, немцы припомнили это и заодно обвинили «каминцев» в мародерстве, списали на них все грехи, которые были совершены в Варшаве, в том числе самими немцами.
А что касается утверждений немцев, а также в первую очередь польских историков в особенной кровожадности «каминцев» по отношению к жителям Варшавы, даже в сравнении с дирлевангеровцами, кавказцами и казаками, не говоря уже о немецких эсэсовцах, то тут можно отметить один маленький факт.
«Барздо пшепрашам, Шановне Панове, не запаментайте, цо Бронислав Владиславович Каминьский тэж поляк ест!»
Да-да. Поляк.
* * *
4 августа 1944 года батальонная боевая группа сводной группы РОНА прорвалась сквозь кольцо повстанцев на углу улиц Млынарская и Вольская, в городском районе Варшавы Воля, и разгромила штаб обороны района, принадлежащий Армии Крайовой. После этого подразделения Армии Крайовой отступили, что позволило всей боевой группе РОНА выйти из окружения и тем самым избежать неминуемого уничтожения, так как боеприпасы у них были уже на исходе. Более того, солдаты группы унесли с собой всех раненых. В результате последовавшего вслед за этим контрудара со стороны «каминцев» из района Воля были вынуждены отступить не только еще находившиеся там остатки бригады Армии Крайовой, но и батальоны Армии Людовой (которые в ближайшие три дня рассеялись по окрестностям и в дальнейшем в боях активно себя не проявляли). Правда, этой же ночью, собравшись с силами, повстанцы предприняли дерзкую контратаку и вновь захватили район Воля, при этом несколько десятков «каминцев», в том числе медсестры и до двадцати человек раненых, были убиты. Утром 5 августа, придя в себя после поспешного отступления и осознав, что во время ночной суматохи в районе Воля они бросили там медпункт с ранеными и медсестрами, «каминцы» вновь ринулись в яростное наступление. Отчаянной контратакой они опрокинули повстанцев, и к полудню район Воля опять перешел к ним. Когда «каминцы» дошли до здания, где накануне был размещен медпункт, и увидели, что повстанцы сделали с ранеными и медсестрами, то в отместку начали резать всех, кто попадался им под горячую руку. Не жалели никого: ни старых, ни младых. Случалось, что не только убивали, но и перед тем, как убить, насиловали — в отместку за своих. Резня шла весь день и продолжалась до глубокой ночи. Причем в район Воля вместе с «каминцами» вошло и большое количество эсэсовцев группенфюрера СС Райнефарта. Всего в тот черный день 5 августа 1944 года в варшавском районе Воля было вырезано, выбито карателями несколько тысяч поляков. Официально цифра погибших была пять тысяч человек, но многие говорили о десяти тысячах. Некоторые польские историки считают, что тогда погибло гораздо больше жителей. Например, Ры-шард Назаревич в своей книге «Варшавское восстание» утверждает, что в кварталах Охота и Воля по вине райне-фартовцев было уничтожено 50—60 тысяч человек. Эта цифра вызывает сомнения, так как вряд ли в этих двух кварталах вообще было столько населения: все-таки это были фронтовые, находившиеся на самой передовой кварталы, и, как только здесь разгорались бои, жители этих районов наверняка бежали в глубь города. Конечно, многие остались, многие просто не успели убежать, но все же вряд ли их число было таким огромным.
