Она нервно усмехнулась, и её лицо тут же приняло серьёзное выражение, а потом резко растерянное.
— Да я просто так ляпнула.
Джинни прыснула, Гермиона закатила глаза, а Рон с нежностью обнял её за плечи и чмокнул в щёку.
— Вы оказались близки к истине, как никто. У вас нет симпатии к прорицаниям?
Её глаза стали округляться, до размера кофейных блюдец.
— Я… я… да! Но, я же не думала об этом! — с ужасом воскликнула она. — Вы что, уже успели проникнуть в мою память?
— Да не переживайте, я просто так… ляпнул…
Вся компания расхохоталась. Они долго говорили о прошлом, об обучении Гарри и даре Майлза, о планах на будущее. Ужин был таким тёплым, семейным. Майлзу никогда не приходилось бывать в такой удивительной, дружной компании. Общение затянулось. Друзья переместились в гостиную пить кофе со сладостями. А потом дети стали тереть глазки, и папы понесли их укладываться спать, в то время как их супруги хлопотали на кухне, дав Гермионе и Майлзу возможность пообщаться наедине.
Майлз прогуливался по гостиной, изучая обстановку. Он помнил эти диванчики, старое кресло, совершенно неизменившийся камин. Но в целом обстановка, конечно, стала другой. Его внимание привлекла каминная полка, заставленная колдографиями в разнообразных рамочках. Здесь были свадебные фотографии Поттеров и Уизли. Их фото с новорожденными и сами малыши в нарядных костюмчиках. Была большая фотография троих друзей, очевидно сделанная вскоре после войны. На ней они такие серьёзные, даже немного грустные, напряжённые. Гермиона в середине, Гарри и Рон по бокам. Они уверенно смотрели в камеру, словно взглядом можно было проложить дорогу в будущее. Такой он видел Гермиону в газетах. Всегда уверенную и серьёзную. Где-то в глубине души его грели воспоминания о том, что когда-то она улыбалась, была просто маленькой девочкой. Он помнил её такой.
Его взгляд упал на колдографию, явно несовременную. На ней молодой мужчина и девушка в осеннем парке, танцуют, улыбаются друг другу. Они счастливы. Его сердце сжалось от боли, словно что-то страшное пронзило душу. Этот мужчина в очках практически копия Гарри Поттера, а эта рыжеволосая девушка… Девушка из воспоминаний…
— Лили… — еле слышно прошептал он, чувствуя, как Гермиона взволнованно сжимает его запястье.
— Это она? — нерешительно спросила Гермиона. — Она девушка из воспоминаний профессора Снейпа?
Слёзы застыли в его глазах. Он обернулся к ней, но всё расплывалось. Майлз запрокинул голову, задержал дыхание.
— Майлз, Гарри… возможно, не знает. Он… никогда нам не говорил. Пожалуйста…
— Да. Я понимаю, — устало прошептал Майлз. — Я не должен об этом говорить. Она — мать твоего друга?
Гермиона сочувственно кивнула.
— Волан-де-Морт убил их. Убил её… его единственную любовь. Мы знаем, что профессор помогал Гарри, как только мог. Видимо, его любовь к ней и есть настоящая причина. Но, боюсь, это останется недосказанной историей…
Майлз порывисто обнял её, чувствуя, как самую большую в его жизни необходимость, её близость, её слова, её душу.
— Давай уйдём поскорее, — прошептала она. — Ты весь дрожишь. У нас были планы. Я поговорю с друзьями.
Она быстро покинула гостиную, а Майлз остался стоять у каминной полки.
— Это мои родители, — неожиданно раздался голос Гарри, и Майлз вздрогнул. Он был так занят своими мыслями, что не заметил появившегося друга Гермионы.
— Да я… догадался. Вы похожи на отца.
— Гермиона сказала, что вы, как оказалось, наш сосед. Это… забавное совпадение.
— Да, действительно, — немного устало произнёс Майлз.
— Я понимаю. С вашим даром тяжело долго находиться в компании. Гермиона объяснила. Но, надеюсь, мы ещё не раз пообщаемся.
Майлз наконец смог взять себя в руки и сдержанно улыбнулся.
— Я рад нашему знакомству. У Гермионы очень хорошие друзья.
Гарри смущённо ухмыльнулся.
— А правда, что вы подслушивали её мысли в детстве? Она уже похвасталась.
— Да, это правда, — смутился Майлз.
— А наши? Её друзей.
— Вы меня абсолютно не интересовали, мистер Поттер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хвала Мерлину! — выдохнул Гарри. — А-то я бы начал думать, что все препятствия и козни в школе подстраивали именно вы.
— Боюсь, у меня нет такого таланта.
— Идём? — вдруг весело выпалила Гермиона, заглянувшая в гостиную. — Не терпится посмотреть наш будущий дом.
У дверей вся компания проводила новоиспечённую помолвленную пару. Майлз с облегчением выдохнул, оказавшись на улице.
— Всё прошло — это главное, — устало произнесла Гермиона. — Ты им понравился.
— У тебя замечательные друзья. Тебе очень повезло.
— Тебе повезло не меньше… с твоим, — многозначительно ухмыльнулась девушка. — Куда идём?
— В соседний дом, — утомлённо улыбнулся Майлз.
— Хочешь… отложим, ты устал, — понимающе улыбнулась Гермиона.
— Нет, — успокаивающе усмехнулся он. — Я давно хочу тебе её показать. Даже пыль убрал и паутину.
— О, ну тогда, конечно, идём! — воскликнула она, подхватывая его под руку.
Они прошли каких-то двести ярдов и оказались у совершенно идентичного дома. Достаточно было Алохомора, чтобы открыть дверь. Майлз вошёл первым, огляделся и кивнул, приглашая невесту.
Гермиона затаила дыхание, взволнованно вошла в просторный длинный коридор, освещённый десятками свечей, подвешенных в воздухе. В доме пахло старостью, иначе не скажешь. Было чисто, но чувствовалось, что здесь никто не жил несколько десятков лет. Стены были оклеены матерчатыми обоями давно устаревших расцветок. Всё выцвело, выгорело, краски были блеклыми и печальными.
— Да. Здесь действительно требуется поработать, — вздохнула Гермиона. — Но здесь столько пространства, столько воздуха, какие высокие потолки! Будет чудесно! — улыбнулась она.
— Здесь всего восемь комнат…
— Ого! Это, по-твоему, мало? — удивлённо усмехнулась девушка.
— С моими планами… Я ведь привык жить в замке. Но ничего, мы всё сделаем так, как захотим. Теперь это — наш дом.
Они прошли по комнатам, большим и маленьким, заглянули в приличного размера кухню и столовую. Гермионе не верилось, что это и правда её будущий дом. Трепет грел душу, и она уже представляла, как будет красиво и уютно здесь, и вдруг зарделась, представив, как маленькие ножки будут бегать по этому идеальному, несмотря на годы, паркету. Майлз нежно обнял её.
— Тебе нравится? — с надеждой спросил он. Гермиона подняла к нему голову, с восторгом глядя в глаза.
— Очень! — шепнула она.
Синева его глаз стала насыщенной, почти фиолетовой в свете свечей. В его взгляде было что-то неуловимо печальное, что-то болезненное и в то же время обнадёживающее. Гермиона бережно скользнула ладошкой по его щетинистой щеке.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Майлз, — ласково прошептала она. — Я знаю, твоя жизнь была тяжёлой, наполненной болью и одиночеством, но всё изменится, вот увидишь!
— Всё уже изменилось, Гермиона. Если бы ты знала, насколько. Словно жизни до тебя просто не было. Я забыл, что значит жить в любви, — и он трепетно прижал её ладонь к своей щеке, с блаженством закрывая глаза. — Спасибо тебе.
***
Это было странно. Неделя тишины. Малфой ни разу не появился, и Гермиона уже дня три была в тревоге. Ну, не имеет она привычки приходить к нему первой. У неё и повода-то подходящего нет. Но беспокойство взяло над ней верх и, вызвав секретаря, девушка нетерпеливо ждала.
— Да, мисс Грейнджер, — с готовностью выпалила Мэнди.
— Пригласите ко мне, пожалуйста, мистера Малфоя, — спокойно произнесла Гермиона, нарочито копошась в документах.
Мэнди удивлённо приоткрыла рот, немного замешкалась, на что Гермиона тут же бросила на неё подозрительный взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А… мистера Малфоя… нет, — тихо пролепетала Мэнди. — Он уволился… три дня назад. По собственному желанию.
— И мне не сказал? — возмущённо воскликнула Гермиона, не сразу осознав, что это было слишком бесконтрольно и нелепо.
Секретарша пожала плечами.
