что говорит о его невключённости в известные нам эзотерические модели. С большой долей вероятности могу предполагать, что им играют, как в своё время разыгрывали «проходную пешку» — Гитлера…
С уважением Левитцкий
Ретроспектива
Старые львы
За окном выл осенний ветер. Стеклопакеты лишь глушили звук, но ничего не могли поделать с низкой вибрацией и глухими ударами, то и дело сотрясающие рамы.
Салин поёжился, представив обратный путь по шоссе, выбеленному первой позёмкой. Вдоль исхлёстанного ветром леса. Под каждым деревом мог затаиться обмороженный — в прямом и переносном смысле слова — с гранатомётом.
Охрана у Салина надёжной, восемь человек в бронированных джипах. Вместо роскошного «мерса» люди его ранга теперь предпочитали для дальних поездок гибрид БМП с «кадиллаком»: гусеницы с резиновыми вставками гарантировали плавный и беззвучный ход, в десантном отсека помещалась капсула для пассажиров, комфорт на самом высоком уровне, плюс гарантия сохранения жизни даже при прямом попадании снаряда с сердечником из обеднённого урана.
Но именно в езде на предельной скорости в броневике, прикрытом телами «джипов», было самое страшное. Осознание своей обречённости, унизительной зависимости от случая.
Плотные гардины не пропуская солнечный свет. В кабинете царил малиново-фиолетовый полумрак, густо-чёрные тени растеклись по углам. Свет лампы под старинной шалью тусклой янтарный лужицей растекался по столу, выхватывая из полумрака сухую старческую кисть с золотой капелькой перстня на пальце. Только напрягая зрение, можно было разглядеть контур фигуры старика, утонувшего в кресле, и венец из гладко зачёсанных седых волос.
В кабинете, несмотря на работу кондиционера, ощущался запах старости и болезни. Старик умирал. Это знал он сам и те, кому полагалось это знать.
Салин сам уже давно чувствовал возраст и научил себя смиряться с блуждающими болями и то и дело накатывающей немощью. Но перед стариком он ощущал себя молодым и неопытным. Вместе со стариком, хрипло дышащим в кресле, уходила целая эпоха. Великая Эпоха Великой страны. Давным давно сухой палец Администратора указал на юношу Виктора, выбрав из сотни претендентов, вошедших в возраст начала карьеры. Прошли годы, но для заматеревшего и успевшего состариться льва закулисных битв Виктора Николаевича Салина, Администратор так и остался Администратором, чьё слово — закон, а выбор — неоспорим.
В полосе света проплыло белое пятно скомканного платка. Администратор тяжко откашлялся. Долго переводил дыхание.
— Я мечтал умереть как Моисей, — прошелестел его севший голос. — На берегу Иордана, приведя свой народ к порогу нового мира. Моисей же умер на берегу со стороны пустыни, а мог — за рекой, в тени деревьев. Но он не решился нарушить волю своего Бога. Нарушить Договор! В этом великий смысл: реку пересёк Ковчег завета, а не человек. Соль притчи: ничего личного в делах, связанных с Договором.
— Да, я понимаю, — промолвил Салин.
— Увы, умираю как Первосвященник, который видит, как пламя пожирает Храм, — с горечью произнёс Администратор. — Скажите, неужели нельзя было избежать Катастрофы?
— Увы, мы делали, всё что могли. Но они просто обезумели. Ничего не хотели слушать, ничего толком не смогли предпринять.
— Временщики, — процедил Администратор. — Надеюсь, когда-нибудь построят новый музей Катастрофы.[9] Музей звериной тупости одних, покорной глупости других и умной подлости третьих.
Салин склонил голову. Он не знал, к кому Администратор причисляет его.
— Я сдаю дела, Виктор Николаевич. Моё время истекло. Я и так зажился и увидел то, что не стоило бы видеть. Пока ещё в ясном уме и твёрдой памяти, я раздаю самое ценное — информацию. Вы готовы принять от меня свою долю?
Салин понял, что вопрос ритуальный. Молча кивнул.
— Что вы знаете об Ордене Орла? — спросил Администратор.
— Перед самой Катастрофой они предприняли попытку изменить вектор развития. Чем это кончилось, мы знаем. Насколько мне известно, Орден объявил силанум.[10] Мы давно не ощущаем его присутствия.
Мёртвая ладонь ожила, трижды раза по три вяло хлопнула по скатерти. Перстень, блеснув печаткой, послал в глаза Салину золотую иглу.
Голос Администратора окреп, стал голосом магистра.
— Они умеют проявлять себя ровно настолько, насколько посчитают нужным. У них нет жёсткой вертикальной структуры, поэтому они неуловимы для обычных контрразведывательных мер. Их члены действуют так, словно Орден существовал, существует и пребудет во веки веков. Есть он или нет в действительности, не важно. К действию их обязывают знания, а не устав или приказ.
Салин знал это, но сохранил на лице выражение уважительного внимания.
— Вы не забыли девяносто четвёртый год? — спросил Администратор.
— Первая чеченская? Я тогда охотился за деньгам Горца. Можно сказать, последняя удачная операция нашей Организации.
Он не увидел, но почувствовал как на блеклых губах старика всплыла тонкая улыбка.
— Я считаю своим долгом отдать это знания вам. В октябре того года я заключил договор с Орденом. В обмен на оказанную услугу представитель Ордена, его орденское имя я вам не назову, получил право владеть таким же перстнем.
Салин замер. Потребовалось усилие, чтобы осознать степень важности и предельную опасность информации.
Невидимая финансовая империя, как утверждают некоторые исследователи, возникла задолго до разрушения Храма. Так ли это, судить за давностью лет сложно. Но в узких кругах широко известен факт, когда тайное братство на краткий исторический миг вынырнуло из мглы. Некий меняла из Ломбардии по имени Джузеппе Бензони (для «братьев» — Иосиф Бен Сион) приказал изготовить тридцать три золотых перстня с двумя ключами на печатке. После чего или в результате чего, тут исследователи путаются, тайная конгрегация ломбардийцев нанесла смертельный удар по финансовой империи своих конкурентов. «Проклятый король» Людовик вдруг осмелел, вошёл в союз с Папой и наложил королевский секвестр на имущество Ордена тамплиеров. На Еврейском острове на Сене вспыхнули три костра аутодафе. Великий магистр Жак де Моле проклял короля и Папу. Проклятие-приказ, естественно, привели в исполнение, как и полагается в воинской структуре — точно, беспрекословно и в срок. Но главное дело было сделано — финансовая империя католического Храма перестала существовать.
Монахи-рыцари были опасно близки к созданию Объединённой Европы. Под сенью чёрно-белого стяга тамплиеров. Финансисты в плащах с алым крестом обрели достаточно власти, чтобы реализовать свою мечту об идеальном
