отечественных архивов от уничтожения вовлекло в свои ряды практически всех заметных историков этого времени. В марте 1917 г. в Петрограде был создан Союз российских архивных деятелей (Союз РАД) во главе с А.С. Лаппо-Данилевским, а после его кончины – С.Ф. Платоновым. В Москве появилась автономная организация, которую возглавил М.К. Любавский. Ядром этого сообщества являлись крупные историки и архивисты: Н.Н. Ардашев, С.А. Белокуров, Н.П. Высоцкий, Н.А. Попов, Д.В. Цветаев, В.И. Пичета, С.Б. Веселовский и Ю.В. Готье[872]. Веселовский в московской организации занял должность старшего областного инспектора, в обязанность которому вменялось обследование и экспертиза подмосковных архивов. В помощники ему были назначены А.Ф. Изюмов, В.И. Пичета, Л.И. Львов, С.А. Друцкой и М.С. Вишневский[873].
В Петрограде и Москве при археологических институтах были организованы специальные архивные курсы. По мнению М.К. Любавского, «московские организаторы курсов положили в основу мысль об увеличении кадров научных архивных работников, так сказать, архивистов которые ценили бы архивный материал, как источник научных исследований. В Петрограде цель была более практическая – во-первых, усовершенствовать уже работающих в архивах, во-вторых, приготовить кадр рядовых работников архивного дела, так сказать архивариусов»[874]. Эти же различия московских и петербургских архивных курсов отмечал и А.Е. Пресняков[875]. Исходя из поставленных целей, центр тяжести на Московских архивных курсах приходился на преподавание теории и истории архивного дела. Именно в этом ключе читались лекции. Первоначально заведовать курсами было предложено Веселовскому, но тот отказался в связи с регулярными отлучками из Москвы, поэтому курсы возглавил Любавский[876].
Одним из лекторов стал Готье. В 1918/1919 учебном году он прочитал курс лекций «История русских архивов»[877]. Показательно, что первоначально лекционные курсы Готье и Веселовского, предложившего тему «Русское архивоведение (курс сведений о русских архивах и их составе)»[878], практически совпадали. Но последний изменил тему своих лекций, и проблема быстро разрешилась. Данный поступок интересен тем, что известно, что после рецензии Веселовского на книгу Готье о Замосковном крае отношения между ними не отличались теплотой. Но в данной ситуации противоречия отступили перед общим делом. Вместо ранее заявленной темы Веселовский прочитал курс «Приказной строй в Московском государстве, его делопроизводство и Архивы»[879]. Яковлев должен был вести лекции по теме «Обзор русской археографии и изданий документов», но из-за болезни отложил их на второе полугодие[880]. Бахрушин читал лекции на тему «Обзор источников Русской истории (памятники повествовательного характера)». К сожалению, все курсы, кроме лекций Готье, до сих пор не обнаружены.
Надо отметить, что сам историк не всегда положительно оценивал роль этих курсов. Так, в его дневнике можно найти скептическую заметку: «Вчера я читал на архивных курсах. Передо мною сидела пролетарская девица в платочке. Что может она почерпнуть из моих лекций?»[881] Впрочем, данное замечание вписывается в его общее пессимистическое настроение, связанное с разрушением российской государственности.
Целью лекционного курса «История русских архивов» было стремление «проследить историю архивов из мест свалки документов в цепь ученых учреждений, связанных общей программой и общей деятельностью»[882]. Уже в этом видна общая схема развития архивного дела с точки зрения Готье. Она заключалась в постепенной эволюции в сторону централизации и координации архивной работы. Если сравнить данный тезис с работами ученого о шведских архивах, то можно отметить, что развитие российских архивов виделось ему в том же ключе, что и в Западной Европе.
В своих лекциях Готье дал представление о месте архивов не только в науке, но и в обществе в целом. Он охарактеризовал архив как «ученое учреждение, которое 1) хранит памятники археографической старины; 2) [где] систематизируют их и приводят в порядок и 3) изучают их»[883]. Из этого определения видно, что историк подразумевал под архивами не просто хранилища документов, где проводится их первичная обработка, но и исследовательские центры. Далее он написал: «Архив – ученый археографический институт – мыслится как согласованная и подчиненная деятельность центрального высшего архивно-ученого института»[884]. В данной дефиниции заключена важная мысль о том, что одной из составляющих архивной практики должна быть археографическая работа, т. е. введение архивных источников в научный оборот. Тем самым Готье выразил идею о взаимосвязи между всеми звеньями обнародования документа: хранение, обнаружение и публикация источника[885].
Не меньшее значение ученый придавал и социальной роли архивов. По его мнению, сохранение документов обусловлено их «важностью в настоящем или потенциальной важностью в будущем»[886]. Таким образом, понимание историком миссии архивов соответствовало самым высоким достижениям современного ему архивоведения.
Историю архивов Готье начинал с Древней Руси, где, по его мнению, обнаруживались зачатки архивохранилищ. Данная точка зрения находит подтверждение в работах многих архивистов[887]. Древнейшим государственным архивом на территории Руси он считал Архив великих господарей литовских и русских, появившийся в конце XV в. Начало систематического хранения документов в Московской Руси историк связывал с правлением Ивана III. Как важный этап в становлении архивной системы Готье отмечал созданием приказов, соединивших в себе функции учреждений и архивохранилищ. Эта система оказалась настолько органичной, что разрушение Петром I приказной системы «повлекло за собой несомненное расстройство и даже часто, вероятно, гибель документов»[888]. Тем самым историк подчеркивал и негативные последствия введения Генерального регламента Петром I, в частности хаос в делопроизводстве. Не менее критично Готье оценивал общее положение и работу архивов на протяжении всего XVIII в. «Каково было на самом деле общее состояние русских архивов в XVIII в…Едва ли логично признать его вполне удовлетворительным. Документы по-прежнему гибли… и расхищались»[889]. Еще хуже было положение провинциальных архивохранилищ, которое «оставалось совершенно таким же, каким было в XVII в.»[890].
Развитие архивов в первой половине XIX в. лектор представил как продолжение традиций XVIII в. Он подробно остановился на конкретных судьбах крупнейших архивов Российской империи, дав краткие обзоры истории Государственного архива, Петроградского главного архива Министерства иностранных дел, Архива Государственного совета законодательных дел, Архива Министерства двора и многих других. Коснулся он и работы архивов Польши, Украины, Белоруссии. Особый раздел посвящался провинциальным архивам, в научном освоении и работе которых историк отметил большую роль губернских ученых архивных комиссий. Состояние провинциальных архивов он признавал неудовлетворительным: «Таким образом, русские провинциальные хранилища представляют различными способами слагающуюся, но до сих пор рассыпанную хоромину, в составе которой есть весьма ценные памятники, но есть и очень много рядового архивного хлама»[891].
Центральное место в эволюции архивной науки ученый отвел Московскому архиву Министерства юстиции, где апробировались новые подходы как в теории, так и в практике архивного дела. Поворот в работе
