архивов Готье связывал с именами управляющих МАМЮ Н.В. Калачова (1865–1885) и Н.А. Попова (1886–1891), когда «описание архива впервые встало на твердую почву»[892]. При них оно проводилось «не в виде простых описей, а в виде обзоров отдельных документов, составлявших нечто среднее между описанием и ученым исследованием»[893]. Появление описей способствовало знакомству широкой научной общественности с архивными богатствами. Ключевым событием в развитии архивной системы в России, по мнению историка, стал II Археологический съезд[894], на котором Калачов обнародовал свою концепцию реформирования архивного дела в России, где предлагал перевод его на начала централизации и науки. Положительно Готье оценивал и деятельность преемников: Н.В. Калачова и Н.А. Попова, Д.Я. Самоквасова и Д.В. Цветаева. Высокую оценку получило описание столбцов Разрядного приказа, в основном проведенное при Цветаеве, в котором Готье непосредственно участвовал: «…Архив с его многочисленными книгами и бесчисленными столбцами стал доступен и обозрим: ученая работа по столбцам разрядного приказа, ранее за отсутствием описи почти невозможная, стала одним из самых заманчивых и доступных в области наших архивов исследований»[895].
Итоги формирования архивов в России Готье сформулировал так: «Тип ведомственного архива, появившийся у нас в XVIII в., остается преобладающим до начала XX столетия, но этот тип в своих наиболее развитых и благоустроенных разновидностях уже не только приближается к настоящему ученому учреждению, но и осуществляет его в значительной полноте»[896]. И далее: «Изучение истории новейших русских архивов и их состояния до архивной реформы должно убедить в том, что наши архивы уже давно находились в состоянии переходном, которое требовало своего завершения и превращения их из разрозненных, друг с другом не связанных хранилищ в систему учреждений стройную и согласованную»[897].
Таким образом, ученый подводил к мысли о закономерности архивной реформы 1918 г., подготовленной естественной эволюцией отечественной архивной системы и деятельностью выдающихся архивистов дореволюционной России: «Революционная реформа 1918 г. осуществила главные мысли Калачова, Самоквасова и деятельность Русского исторического общества, видоизменив их лишь в частностях»[898]. Здесь отчетливо выражена тенденция преемственности разных этапов в истории российских архивов, что подтверждается в работах практически всех современных историков архивного дела. С точки зрения Готье, дальнейшее поступательное развитие отечественного архивного дела должно проходить уже по западноевропейскому пути[899].
Одновременно с чтением лекций на архивных курсах ученый участвовал в сохранении исторических документов. В 1918 г. Готье входил в архивно-библиотечный отдел Комиссии по охране памятников искусства и старины при Моссовете, которая занималась сохранением архивов как упраздненных после Октябрьской революции государственных учреждений, так и частных лиц[900]. В 1919 г. его усилиями для Румянцевского музея был приобретен архив генерала A.M. Стесселя[901].
Активное участие Готье принял в 1-й Всероссийской конференции архивных деятелей, проходившей в Москве в 1921 г. с 29 сентября по 3 октября. Он выступил с докладом «Движение исторической науки в связи с развитием археографии», в котором установил взаимосвязь между развитием архивного дела и публикацией исторических источников. Начало русской археографии Готье отнес к 1770 г., когда историк М.М. Щербатов приступил к работе в Московском архиве Коллегии иностранных дел[902]. В XIX в. движение исторической науки в России, по мысли автора, было тесно связано с поиском и публикацией прежде не изученных документов. Обращение к архивам позволило отечественной историографии достичь небывалых высот. Завершая свое выступление, историк высказал мнение, что прогресс исторической науки возможен лишь с «дальнейшим приведением в порядок архивных богатств»[903]. Он призывал большое внимание уделить провинциальным архивам, находившимся в плачевном состоянии при всем их значении в общей архивной системе. На этой же конференции встал вопрос о необходимости разработки архивоведческой терминологии, в первую очередь термина «архивный фонд». Во главе комиссии поставили Готье, но ее работа не увенчалась успешным результатом[904].
Готье болезненно перенес революционные события, которые самым пагубным образом отразились на деятельности архивов. Он категорически, так же как и Веселовский, не принимал вмешательства большевиков в архивную работу[905]. Особенно скептически историк отнесся к попыткам большевиков взять под свой контроль архивную систему, хотя те, по его мнению, не имели о ней никакого представления. В этом смысле показательно его отношение к Д.Б. Рязанову, председателю Центрального комитета по управлению архивами, которого называл «архивным диктатором»: «Он… с покровительственным высокомерием говорил о русских профессорах; с ученым видом знатока говорил об архивном деле, в котором, на самом деле, не пошел дальше старого доброго Самоквасова»[906]. В 1922 г. Ю.В. Готье, М.К. Любавский, А.Н. Савин и М.М. Богословский подписали письмо в Президиум ВЦИК и Центрархив, в котором выступили против сокращения архивных штатов, грозившего катастрофой сохранности отечественных архивов[907].
Для спасения провинциальных архивов было создано Московское областное архивное управление. Для решения поставленной задачи управление рассылало по Московской губернии специальных агентов, целью которых была оценка местных архивохранилищ и экспертиза архивных документов. В члены его правления входил Веселовский, который также возглавил инспекцию Главархива[908].
Несмотря на все усилия, по мнению Веселовского, архивная реформа не достигала поставленных целей. Причинами тому были недостаток квалифицированных кадров, «отсутствие деловой дисциплины и чисто русская неряшливость»[909]. Трудности возникали и из-за ухода из жизни самых опытных и авторитетных кадров среди архивариусов. С горечью Готье писал об уходе из жизни выдающихся архивистов. Так, в его записках мы находим характеристику С.А. Белокурова: «Умер С.А. Белокуров. Для Архива иностранных дел и Общества истории и древностей, где он был всем, это невознаградимая потеря. Это умный и крупный человек в нашем мире ничтожества; велики были и его недостатки – завистливость, мстительность, властолюбие; но они уравновешивались добросовестностью, преданностью своему делу и в особенности той гибкой стойкостью, которую он обнаружил в последний год, когда он спас архив и всех служащих, не поступаясь собственным достоинством»[910].
Стоит указать на то, что в это тяжелое время занятия в архиве для Готье стали формой отрешения от внешнего мира. Он всецело углубился в работу с архивными документами, сравнивая ее с наркозом и получая от этого искреннее удовольствие[911].
За заслуги в деле архивоведения и археографии Готье 17 апреля 1924 г. был принят в члены Археографической комиссии. В тот же день этой чести удостоился и Яковлев[912]. 17 июля того же года в члены Археографической комиссии был единогласно избран и Веселовский. В «Записке» на его избрание говорилось, что «в среде ныне здравствующих историков русского права и народного хозяйства С.Б. Веселовскому бесспорно принадлежит первенство»[913].
Архивная работа шла рука об руку с археографической деятельностью. 6 января 1925 г. Готье сделал
