не могу предвидеть, даже предположить, какой увижу Лили через минуту. Перепады ее настроения не поддаются логике. То милая, то злая, то нежная, то разъяренная, как дикая кошка…. Гребанные качели.
Через час мы уже лежим на газоне центрального парка. Лили, похожая на девочку лет шестнадцати, с косой, переброшенной через плечо в простой футболке с Мики и джинсовой юбке, пьет колу и смеется над моими шутками. Мы снова понимаем друг друга. Нам легко и просто. Бесконечное количество тем для разговора, беспечный смех и непринуждённое общение. Мы гуляем, держась за руки, потом снова валяемся на траве. Она тащит меня в парк аттракционов, и я сдаюсь. Теряем счет времени. Никогда не думал, что лицо может болеть от постоянной улыбки. Мы покупаем хот-доги в уличных лотках и уплетаем их за обе щеки. На нас оборачиваются люди, когда я внезапно хватаю Лили и целую прямо в масляные губы. Наше дыхание сбивается, я втягиваю ее язык, лаская своим. Опускаю руки на упругую попку, и приподнимая, крепко прижимаю к себе. Она задыхается, чувствуя мое неприкрытое желание обладать ею. Наверно, я совсем спятил. Мне плевать на сотни глаз. Я хочу ее так, что сносит напрочь крышу. С губ Лили срывается стон, но потом она мягко отстраняется. Ее дыхание тяжелое, взгляд с поволокой. Пусть говорит все, что хочет, но я умею читать желание в глазах женщины.
– Мы на улице, Майкл. – напоминает она. Голос у нее чуть хриплый, губы припухшие. Я снова наклоняюсь, забывая обо всем, но она прижимает ладошку к моим губам.
– Стоп. Все. Успокойся. – смеется и убегает. Я, как мальчишка, догоняю ее, чтобы снова облапать и зацеловать до одури.
Пожилые прохожие неодобрительно перешептываются, молодые свистят. Но мне плевать. Ей тоже. Никогда не думал, что так бывает. Никогда не целовался с девушкой в центральном парке. Никогда не смеялся столько и не ел хот-доги. Мне стоило задуматься, куда нас это заведет, но я просто жил моментом, наслаждался и купался в новых ощущениях. Не анализировал, не пытался искать причины. Наверно, я впервые позволил себе быть легкомысленным, потерял бдительность. Я открылся настолько, что пропустил удар….
Было уже темно, когда мы завалились в уличное кафе с живой музыкой. Мы пили вино, танцевали, смотрели на город, утопающий в огнях. Она чертила рисунок моих губ тонким пальчиком и смотрела в глаза. Между нами происходило нечто необъяснимое. Химия ли, волшебство ли… не знаю. Я не спец в таких делах. Я не видел никого вокруг. Ни разу за целый день не заметил свою охрану, а она была где-то рядом. Только ее лицо и сияющие, как драгоценные изумруды, глаза. И я просто тупею от ее улыбки. Она и правда ведьма.
– Не хочу, чтобы этот день кончался. – говорю я. Лили пьет вино, ветер раздувает маленькие выбившиеся прядки вокруг ее лица.
– Я тоже. Скажи, ты давно живешь в Нью-Йорке, здесь всегда не было звезд?
– О, у нас тысячи звезд. – я смеюсь.
– Нет, я имею в виду те, что на небе. Здесь совсем другое небо.
– Скучаешь по России? Хочешь поедем туда на пару дней? – я предлагаю то, что заведомо неисполнимо. Сейчас у меня нет времени ни подобные поездки.
– Нет, не хочу. Зачем травить душу. – Лили отрицательно качает головой. – Насовсем ты меня не отпустишь…
– Нет. – киваю я, мягко, но уверенно сжимая ее плечи, привлекая к себе. – Не уверен, что, вообще, когда-нибудь отпущу тебя. – шепчу ей прямо в губы.
– Тебе нужно помириться с женой. Так не может продолжаться. – говорит Лили и портит мне все настроение. Я отстраняюсь, с досадой потирая подбородок. Подливаю вино в наши бокалы.
– Камилла не имеет к нам никакого отношения.
– Ты переехал ко мне. Думаю, для нее это важное событие.
– Я вернусь к ней, когда она перестанет вести себя, как дура. – бросаю я, замечая, как леденеет взгляд Лили.
– Ах вот как. – кривая усмешка трогает чувственные губы.
– Мои отношения с женой не имеют к нам с тобой никакого отношения. – четко выговаривая слова, повторяю я. – Ты останешься в этом доме, я буду приходить так часто, как ты захочешь.
– А если не захочу?
– Я все равно приду, – пьяно улыбаюсь, не понимая, что могу причинить боль подобными разговорами. Понимание придет потом…. Слишком поздно. Хотя в нашей жизни редко случается что-либо вовремя.
– Если ты любишь жену, то зачем тебе я? – Лили пронзительно смотрит на меня. Я не обращаю внимание на то, что сердце пропускает удары, а внутренности скручиваются в узел.
– Глупый вопрос, малышка. Я хочу тебя, по-моему, это очевидно.
– Ты подонок, – вздыхает Лил. – Я убью тебя однажды.
– Я уже сто раз это слышал. – смеюсь, наклоняясь и целуя в кончик носа. – Ты пыталась. Я выжил. Кстати, в этом есть что-то противоестественное. В наших отношениях….
– В них все противоестественное. Ты приезжаешь ко мне с вещами, устраиваешь сцены ревности, приказываешь и распоряжаешься моей жизнью, бьешь и насилуешь.
– Фу, насчет двух последних пунктов я не согласен, – морщусь я. – Палку перегнул, признаюсь, но начиналось все добровольно, и я уже извинился. А пощечина, это не избиение. Ты вчера, кстати, тоже меня била.
– У тебя на все есть оправдания. Интересно, как твоя жена их воспринимает? Как она тебя терпит?
Я раздраженно щурюсь.
– Лили, не нужно говорить о моей жене. Камилла меня не терпит, а любит. И понимает. И это между мной и ею. Просто не лезь в наши отношения. Хорошо?
– Больно надо. Женская солидарность. Только не подумай, что я тебя ревную, – пожимает плечами Лили. – Кстати, я никогда не спрашивала, что случилось с твоими родителями?
– Ого, куда тебя понесло. Ну, это давняя история. Мама умерла, когда мне было три. Попала в аварию. Пьяная была. Я ее не помню. Меня вырастил Алан. Точнее, няньки всякие. Сара, жена Алана, была странной женщиной. Она почти не разговаривала со мной. Тетушка умерла от рака. И
