Двери перед ней распахнул подросток лет тринадцати, со встрепанной шевелюрой, в майке и джинсах.
— Господин Абендсен дома? Он не занят? — спросила она.
Повернувшись, он прокричал кому-то в глубине дома:
— Мама, она тут хочет увидеться с папой!
К мальчику подошла рыжеволосая сероглазая женщина лет тридцати пяти, с энергичным и волевым выражением лица. По ее улыбке — уверенной и безмятежной — Юлиана определила, кто стоит перед ней. Без сомнений, перед ней — Каролина Абендсен.
— Это я звонила вам вчера вечером, — сообщила Юлиана.
— Ах да, конечно, — госпожа Абендсен улыбнулась еще шире.
«Какие прекрасные зубы! Она ирландка, — подумала Юлиана. — Только ирландская кровь придает такую необычную пластику чертам лица».
— Давайте сюда ваши меха и сумочку. Вы приехали вовремя. Сегодня у нас собрались друзья. Как вам идет это платье… оно от Керубини, не правда ли? — Она ввела Юлиану в просторный холл.
— Муж где-то поблизости. Ищите высокого мужчину в очках, с коктейлем «old-fashioned»[33] в руках, — ее проницательный взгляд не отрывался от Юлианы.
«Мы отлично понимаем друг друга, — сообразила Юлиана. — Это поразительно!»
— Я издалека, — сказала она.
— Да, я помню. О, вот и он! — Каролина Абендсен подвела ее к группе мужчин.
— Дорогой, отвлекись на минутку. Это одна из твоих читательниц. Ей крайне необходимо с тобой поговорить.
Юлиана смотрела на высокого загорелого мужчину с черными вьющимися волосами, который приближался к ним. Его глаза казались почти фиолетовыми или темно-коричневыми. На нем был безупречного покроя костюм из натуральной ткани, скорей всего, английской шерсти. Пиджак идеально облегал его мускулистые плечи, так что портному не пришлось прибегать к обычным в таких случаях ухищрениям. Она отметила, что разглядывает его с огромным интересом.
— Госпожа Фрэнк добиралась сюда из самого Кэнон-сити, Колорадо, для того, чтобы побеседовать с тобой о «Саранче», — пояснила Каролина.
— Почему-то я была уверена, что вы обитаете в крепости, — сообщила Юлиана.
Готорн Абендсен рассеянно улыбнулся:
— Да, было такое. Туда можно было попасть только лифтом, и у меня развилась фобия. Помню, я тогда здорово напился, не желал входить в лифт и все твердил, что трос тянет сам Иисус, и лифт вознесется прямо на небеса. Я уперся и нипочем не хотел туда, на небо, отправляться. И все приговаривал, что не желаю ехать стоя.
Юлиана ничего не поняла.
— Все это время, что я его знаю, он любит повторять, что, мол, когда он узрит Иисуса, то не станет стоять, а сразу присядет, — пояснила ей Каролина.
Юлиане сразу вспомнились слова из библейского гимна.
— Вот почему нашему семейству пришлось покинуть Высокий Замок и вернуться сюда, в город.
— Я приготовлю что-нибудь выпить, — сказал Готорн.
— О, пожалуйста, только не «old-fashioned». — Она успела заметить столик, уставленный бутылками виски и закусками. На столике также стояли ведерко со льдом, миксер. Она увидела вишни в сиропе и нарезанные дольками апельсины. Втроем они подошли к столику.
— Мне, пожалуйста, «харпер» со льдом, — попросила она. — Мне он нравится больше всего… Вы знаете, что такое гадательная книга?
— Нет, — ответил Готорн, подавая ей виски.
— Как? Вы не знаете, что такое «Книга Перемен»? — спросила она в изумлении.
— Нет, не знаю, — повторил он.
— Да не дразни ты ее, — вмешалась Каролина.
— Я прочитала вашу книгу, — сообщила Юлиана. — Хотя, откровенно говоря, закончила читать только сегодня вечером. И, признаться, мне очень интересно: откуда вы все это взяли, про этот описанный вами мир?
Готорн не ответил. Он лишь провел согнутым пальцем по губам и уставился куда-то в сторону.
— Вы пользовались Книгой? — спросила она.
Он взглянул на нее.
— Только не шутите и не пытайтесь меня разыгрывать, — попросила Юлиана. — Не надо острить, ответьте серьезно.
Закусив губу, Готорн опустил глаза и, скрестив руки, принялся раскачиваться взад и вперед. Находящиеся рядом гости умолкли. Юлиана заметила, как изменилось их настроение. «Им не понравилось то, что я сказала», — догадалась она. Однако ни отказываться от собственных слов, ни смущаться она не собиралась. Все это слишком важно для нее. Слишком долго она сюда добиралась и слишком многое пришлось ей пережить. Ничего, кроме правды, она и слушать бы теперь не стала.
— Мне трудно ответить на ваш вопрос, — ответил наконец Готорн.
— О, это так легко, — возразила Юлиана.
Теперь уже замолчали все присутствующие. Все
смотрели только на Юлиану, стоящую рядом с супругами Абендсен.
— Увы, — ответил Абендсен, — так сразу не ответишь. И в этом вы должны со мной согласиться.
— Тогда зачем вы написали эту книгу?
— А зачем вам эта брошка на платье? Для отпугивания злых духов из подземного царства? Или для того, чтобы ничего не свалилось?
— Почему вы пытаетесь сменить тему? — спросила Юлиана. — Уходите от ответа и делаете абсурдные замечания. Это же просто несерьезно.
— У каждого свои профессиональные тайны, — ответил Абендсен. — У вас — свои, у меня — свои. Читая мою книгу, вы должны были принимать ее такой, какая она есть. Как я, например, принимаю окружающий меня мир. — Он снова сделал в ее сторону жест рукой с зажатым в ней стаканом. — Без попыток выяснить, что там на самом деле внутри, — проволока, китовый ус или, может быть, губка… Разве не взаимное доверие лежит в основе человеческой природы? Разве не встречаемся мы с ним ежедневно?
Теперь он, похоже, был раздражен и нервничал. Он и думать забыл о своем положении вежливого хозяина. Выражение болезненного напряжения, как отметила Юлиана, появилось и на лице Каролины. Она перестала улыбаться, и губы ее плотно сжались.
— Вы показали своей книгой — выход есть, — сказала Юлиана. — Разве речь не об этом?
— Выход? — иронично переспросил он.
— Вы для меня сделали так много, — продолжала Юлиана. — Теперь мне совершенно ясно: бояться больше нечего, как, впрочем, нечего желать, ненавидеть или избегать. Не за чем больше гнаться, не от чего бежать.
Он изучающе смотрел на нее.
— А по мне, в этом мире еще хватает вещей, достойных внимания, — сообщил он.
— О, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Юлиана. Она хорошо знала такое выражение лица у мужчин. Однако сейчас это ее не смутило. В этом смысле она изменилась неузнаваемо. — В картотеке гестапо содержатся сведения и о том, что вас привлекают женщины моего типа.
— Гестапо распущено в тысяча девятьсот сорок седьмом году, — сказал Абендсен. Лицо его лишь чуть дрогнуло.
— Ну, тогда в картотеке СД, или, как там еще называется эта организация…
— Вам так необходимо это уточнить? — вмешалась в разговор Каролина.
— Да, я хотела бы это выяснить. В Денвер я приехала в сопровождении одного из их агентов. Рано или поздно они появятся здесь. Вам следует уехать туда, где вас никто не знает, а не держать двери настежь. И не впускать кого угодно с улицы, как вот меня. Когда они пришлют следующего, остановить его будет некому. Меня рядом не будет.
— Бы сказали, «следующего»? — с минуту помолчав, спросил Абендсен. — А что случилось с вашим попутчиком? Почему он не с вами?
— Да потому что я перерезала ему глотку, — ответила Юлиана.
— Вот это да… Услышать такое от женщины, да еще при первом знакомстве.
— Вы что, не верите мне?
— Верю, — кивнул он ей и улыбнулся. Улыбка была добрая и какая-то беззащитная. Ему, наверное, и в голову не приходило, что она может соврать.
— Благодарю вас, — сказал он.
— Прошу вас, обезопасьте себя от них, — добавила она.
— Ну что ж, вам известно, что это уже пробовали. Вы наверняка прочли текст на обложке, — об оружии и электропроводах, специально заказанных нами. Это напечатано с тем, чтобы сложилось впечатление, будто мы по-прежнему чрезвычайно осторожны. — В его голосе проступала усталость.
— Ты мог бы, по крайней мере, постоянно носить при себе оружие, — заметила жена. — Уверена: однажды тебя пристрелит кто-нибудь, из тобою же приглашенных. И, когда ты будешь так же мило с ним беседовать, какой-нибудь нацистский убийца сделает это из мести. А ты будешь, как всегда, философствовать. Я будто вижу это.
— Они могут расправиться с любым, когда угодно и где угодно. Стоит им только захотеть, — сказал Абендсен. — Несмотря на все провода под напряжением и Высокие Замки.
«А ты фаталист, — подумала Юлиана. — Заранее смирился с собственной гибелью. Или ты уже знаешь о ней так же, как о мире собственной книги?»
— Ваша книга написана Оракулом, не так ли? — спросила Юлиана.
— Хотите знать правду?
— Да, хочу. У меня есть на это право — после всего, что мне пришлось пережить. Разве не так? Вы же знаете, что я права.
